Llyfr Du Caerfyrddin

Никто не знал, кто была мать Блу, мы ее ни разу не видели. Просто однажды, поехав в деревню к родителям, Кабан вернулся домой с малышом. Он сказал, что его мать умерла, а он его отец. Был ли он его настоящим отцом? Никто не знал, возможно даже сам Кабан. Как бы то ни было, он им стал. Я помню тот день. Мне шестнадцать. Утро было хмурым и неприютным, зима в этом году выдалась морозная и бесснежная, дули злые ветра, заставляя людей искать убежища и тепла. В том числе в доме Мадам. Ночь выдалась жаркой. Я только-только закончила уборку и, наконец, поднялась к себе. Я с наслаждением упала на кровать, задирая ноющие ноги на стену. Прикрыв глаза, я медленно вытащила из волос шпильки. Бесконечно долгая ночь, целая толпа клиентов всех сословий, пьяный смех, песни, танцы, запах вина и пота, стоны, крики, запах разгоряченных тел. Ночь прошла, дом Мадам постепенно погружался в сон и тишину, чтобы вечером вновь распахнуть свои гостеприимные двери. А я должна была снова выйти в ночь, потому что одна из служанок Мадам заболела. Вздохнув, я сползла с кровати, собираясь снять платье и лечь спать, как замерла услышав внизу тонкий крик. Детский. И недовольный. Сначала я решила, что мне показалось, а, может быть, то был крик на улице. Но крик повторился, сопровождаясь при этом каким-то грохотом. Дети или взрослые, но они собирались помешать моему отдыху. Уставший разум отреагировал на это единственно возможным вариантом: раздражением. Я вышла из комнаты и пошла на источник звука, собираясь пресечь его. Но когда я спустилась вниз, в доме вновь царила расслабленная тишина, я зевнула и, решив, что я все же ошиблась, и звук доносился с улицы, повернулась к лестнице, чтобы подняться к себе, но внезапно звук повторился, а потом раздался громкий плач, явно детский и явно доносящийся с кухни. Нахмурившись, я быстро пересекла небольшой коридор, ворвалась в кухню и замерла от неожиданности: за столом сидела неразлучная троица – Артур, Тощий и Кабан, который держал на руках ребенка, мальчика возрастом около года. - Это что? – я указала пальцем на ребенка. - Иди своей дорогой, Гвин, - враждебно произнес Тощий. - Я задала вопрос, - процедила я и повысила голос: - Кабан, что это? Ответ заставил меня в замешательстве замолчать на пару секунд: - Это мой сын. - Твой кто? – отвисла у меня челюсть. - Сын, - спокойно повторил Кабан, покачивая на коленях мальчика, который с любопытством разглядывал меня яркими голубыми глазами. - И откуда он взялся? – ошарашено спросила я. - Рассказать тебе, откуда дети берутся? – хмыкнул Тощий. - Отвали! – бросила я. - Иди, куда шла, Гвин, - спокойно произнес молчавший до этого Артур. И я, нарушив данное самой себе обещание, не удержавшись, бросила ему: - Я уйду, когда посчитаю нужным! Артур и бровью не повел, глядя куда-то мимо меня. - Он мешает мне спать, - я повернулась к Кабану. - Ну прости! – раздраженно отозвался новоиспеченный папаша, - он голоден. - И я теперь не должна спать, потому что ты не можешь накормить своего ребенка? - приподняла я бровь и осеклась, только сейчас обратив внимание на стол, где стояло нарезанное жареное мясо. – Вы пытались накормить ребенка этим? – тихо спросила я. - Да, - ответил мне Тощий, - а что? - Идиотов компания, - буркнула, подошла к столу и решительным жестом убрала тарелку с мясом. Под удивленным взглядами троих друзей и любопытным взглядом притихшего малыша, я, отчаянно громыхая, перебудив, наверное, весь бордель, достала молоко и немного хлеба. Тихо ворча и ругаясь, я подогрела молоко, размочила в нем хлеб и добавила побольше меда. Присев напротив Кабана, я с некоторой опаской уставилась в голубые глаза. - Привет, - произнесла я и протянула малышу руку, - меня зовут Гвин. А тебя? Ребенок наморщил нос, словно собирался плакать, и я поморщилась в ответ, готовая услышать отчаянный рев, но сын Кабана внезапно доверчиво улыбнулся и протянул мне ручку: - Блу. - Блу, - вполголоса произнесла я, глядя в голубые глаза и улыбаясь, - что же, Блу, давай попробуем тебя накормить. Никогда не кормила до этого детей, вообще с ними никогда не общалась. У меня не было семьи, в которой могли бы быть младшие братья или сестры, но ведомая каким-то инстинктом, я сумела завоевать доверие малыша, который, поев, затих и, начал клевать носом на руках у Кабана. - Черт, Гвин, - ошарашено произнес Тощий. - Не благодарите, - фыркнула я, поднимаясь из-за стола, - в конечном счете, все это не для вас и не для него. Все это для моего спокойного сна. Убрав посуду, я собралась уходить, но была остановлена. - Гвин, - Кабан выглядел смущенным, - у нас тут одно дело намечается… - И что? – приподняла я бровь. - Ну, - он, казалось, смутился еще больше, - ребенка туда тащить негоже. Я скривила губы, ожидая, что он скажет дальше. - Не могла бы ты посидеть с Блу, пока нас не будет? – робко попросил Кабан. - Не могла бы! – отрезала я. - Я заплачу, - блеснули монеты на столе. Я вздохнула. Так в нашей жизни появился Блу. Он рос любознательным и активным малышом. Кабан был любящим отцом. Он не особенно занимался воспитанием ребенка, но никогда не отмахивался от него, всегда был готов выслушать и помочь. Он не баловал его, но и никогда не был необоснованно строг. Он был скуп на ласку, но никогда не применял физического наказания, максимум – мог оттрепать за ухо или поставить в угол. Блу воспитывался сам – в борделе и на улицах Лондиниума. А еще он воспитывался мной. Наверное, я привязалась к нему в тот самый миг, когда он улыбнулся мне. Но я бы ни за что на свете это не признала. Я получала деньги от Кабана за то, что сидела с его сыном, и никому никогда не говорила, что мне нравится возиться с ребенком. Частенько мы вместе обедали или ужинали, спали или даже играли. Когда Блу подрос, я стала давать ему мелкие поручения, просила помочь мне. Отзывчивый и добрый Блу никогда мне не отказывал. Я всегда могла успокоить его. Я рассказывала ему сказки на ночь, вспоминая те немногие, что рассказывали мне девочки, когда я была маленькой. Я даже пела, укладывая его спать, хотя совсем не умела это делать. - Are you going to Scarborough Fair? Parsley, sage, rosemary and thyme Remember me to one who lives there He was once a true love of mine Tell him to find me an acre of land Parsley, sage, rosemary and thyme Between salt water and the sea strands Then he'll be a true love of mine (1) Никто из моих так называемых друзей не понимал моей привязанности к малышу. Рыжий Джед отчаянно меня ревновал, пытался устраивать мне скандалы, а я высмеивала его, говоря, что он настолько не уверен в себе, что боится проиграть годовалому малышу. Впрочем, годовалый малыш успешно выигрывал, когда надо было выбрать между ним и Джедом. Но Рыжим я никогда не дорожила, а вот к Блу по-настоящему привязалась. Однажды во время самого безобразного скандала, когда Джед попытался поднять на меня руку, Блу, игравший в моей комнате, кинулся мне на выручку, размахивая деревянной лошадкой, как оружием, и едва не попал под горячую руку Рыжего. Я едва успела остановить малыша. Досталось мне. Блу утешал меня, когда я плакала от обиды и боли. У Джеда была тяжелая рука. Кабан, наверное, из благодарности порывался научить Джеда вежливости, но я быстро пресекла его попытки. Я вообще вела себя с ним так, словно бы вовсе не дорожила его сыном, словно бы я сижу с Блу только ради денег. Но это было не так, наверное, с самого начала. Я научила Блу читать, писать и считать. Я раздобыла ему какие-то свитки, купленные у заезжего торговца, дешевый пергамент и чернила. Мальчик капризничал, желая не сидеть над грамотой, а бегать с друзьями, которые к тому же дразнили его за то, что он читает и учится писать. Но став старше, Блу оценил все прелести грамотности и порой даже задавался перед своими друзьями. Я только посмеивалась. Как-то раз, доверчиво глядя на меня, Блу спросил: - А ты моя мама, да? Ему было четыре. Он волновался, глаза горели надеждой, которую мне было жаль разрушать. Но я разрушила. - Нет, мой дорогой, - тихо ответила я, - твоя мама сейчас далеко. - Она умерла, - мрачно произнес ребенок, отвернувшись от меня, - так сказал отец. И я не знала, что ответить на это. - Но я все равно люблю тебя, Гвин, - он порывисто обнял меня. *** Я проснулась далеко за полдень, полежала некоторое время, бесцельно глядя в переплетение ветвей. Мы засиделись вчера почти до утра, вспоминая Кабана и проделки Блу. - А помнишь, как он притащил домой котенка? – улыбался Артур. - Да, - хмыкнула я, - Кабан чуть с ума не сошел. Он ведь ненавидел кошек! - Ага! – вступил Тощий, - он хотел вышвырнуть его. - А Блу побежал к тебе! – продолжил Артур. - Он прибежал весь в слезах, прижимая к себе нечто тощее, блохастое и отчаянно рыжее, что называл Рейли. Из его сбивчивого рассказа я ничего не поняла, пока часом позже не примчался разгневанный Кабан. - Как ты уговорила его тогда? – спросил Тощий. - Это было нелегко, - признала я. Я неловко пошевелилась, все тело ныло, наскоро одевшись, я вышла из шалаша. Стоял пасмурный и сырой день, лагерь был пуст. У небольшого костра сидели Мэрит и Блу. Я присела рядом с мальчиком, потрепала его по светлым волосам и обняла. - Как ты? Порядок? Он кивнул, не глядя на меня. Я лишь вздохнула и прижала его к себе еще крепче. - Где все? – спросила я Мэрит. - Артур ушел куда-то, - магичка чертила веткой на земле какие-то символы и тут же их стирала, - ему надо побыть одному. Осознать. - Может быть, хватит уже осознавать! – раздраженно бросила я, - пора действовать! - Терпение, Гвиневра, - спокойно произнесла девушка, - всему свое время. - Избавь меня от своих прописных истин! – фыркнула я. - Избавь меня от своего раздражения, - парировала магичка. Я поджала губы, едва сдерживаясь, чтобы не сказать ей какую-нибудь гадость. Повисла напряженная тишина, я мрачно оглядела неприютные окрестности, размышляя о том, что неплохо бы раздобыть себе еды. - Блу, - окликнула мальчика Мэрит, - принеси Гвиневре чего-нибудь поесть. Я удивленно приподняла брови, когда Блу без единого возражения послушался девушку и убежал. Сердце кольнула ревность. Я зло уставилась на Мэрит. - Хорошо, что ты вернулась, - неожиданно произнесла магичка, и я поперхнулась собственными невысказанными оскорблениями. - Странно это слышать…от тебя, - запнувшись, произнесла я. - Почему же? – по губам девушки скользнула легкая улыбка. - Мне кажется, ты меня не очень-то жалуешь, - честно ответила я. - Как и ты меня, - пожала она плечами, - но дело не в этом. А в том, что мы обе нужны Артуру, обе должны быть рядом, чтобы он занял трон. Я не знала, что ответить на это. Рядом. Я готова была быть рядом с Артуром, идти за ним, как шла все эти годы, в какую бы передрягу он ни ввязался. Мне для этого вовсе не нужны были нотации магички. Повисла неловкая тишина. Я резко поднялась на ноги. - Ну где уже Блу с моей едой, - я сделала шаг в том направлении, куда убежал мальчик, и замерла. Из леса вышло не меньше десятка солдат Легиона. Я попятилась. Один из них держал Блу. Я замерла, Мэрит удивленно посмотрела на меня и медленно оглянулась. - Не делай резких движений, Гвин, - из-за спин солдат вышел Гарван Серая борода. Он был правой рукой Мерсии, и давным-давно метил на его место, но не обладал ни достаточной силой, чтобы потеснить Мерсию, ни достаточной хитростью, чтобы подставить того в глазах Вортигерна. А теперь ему повезло, с легкой руки Скользкого Мерсия мертв, и логично, что его правая рука стал на место начальника. Я нехорошо ухмыльнулась. - А то что? - А то мальчишка умрет, - равнодушно произнес мужчина, - Его Величество, конечно, сказал нам притащить вас троих, но при захвате случается столько нелепых ситуаций. К горлу Блу скользнул нож, я сжала кулаки. - А зная твой характер, Гвин, нелепостей не избежать, - мягко продолжил начальник стражи. Я напряженно следила за клинком у горла Блу. Как назло, я оставила меч в шалаше, взгляд мой метнулся к луку, прислоненному к дереву, а потом к магичке, которая переводила взгляд с Гарвана на меня и обратно. - Даже не думай, Гвин, - ухмыльнулся Гарван, - нелепые ситуации, ты помнишь? – он указал на Блу. - Если с его головы упадет, хоть один волос, - начала я. - Помолчи, - поморщился мужчина, - ты не в том положении, чтобы угрожать. И я замолчала. - Взять их, – равнодушно приказал Гарван. *** Руки были прикованы к стене и затекли, Блу сидел напротив, тоже прикованный. На магичке были какие-то особые кандалы, отливавшие блеском золота и искрящиеся странными письменами, мерцавшими в темноте камеры. Мэрит была странно спокойна, словно ожидала, что нас схватят, она смотрела куда-то в пространство. Время от времени губы ее шевелились, она качала головой, а потом снова замирала. Она пугала меня. Я в который раз подергала кандалы, но с тем же успехом можно было пытаться сдвинуть с места сам Камелот. В камере было сыро, грязно и воняло. И не было никакой возможности сбежать. Удивительно еще, что нас поместили вместе. Наверное, в Камелоте закончились все камеры. Из разговора солдат, что тащили нас в темницу, я поняла, что началось восстание. И не только в Лондиниуме, а по всей стране, и Вортигерну пока не удается подавить его. - Что он намерен сделать с нами? – тихо спросил Блу, - убить? - Вряд ли, - ответила я, - мы пока нужны ему. - Как приманка, чтобы пришел Артур? - Думаю, да, - кивнула я. -Эй вы! – раздался окрик стражника, - не болтайте там! - Пошел ты! – выкрикнула я в ответ и прибавила несколько ругательств, в ответ мне ответили не менее грубо. Я не знаю, сколько мы просидели вот так. Руки я вскоре вообще перестала чувствовать, и когда в камеру вошел стражник и расковал нас, все мои планы, состоящие в том, чтобы напасть на стражника и бежать, пошли прахом. Руки висели безжизненными плетьми, я едва устояла на затекших ногах. - Куда нас ведут? – спросила я. Мне не ответили. Вид знакомых переходов и коридоров заставил меня поежиться. Мы вошли в тронный зал. - Миледи Гвиневра! – Вортигерн с усмешкой посмотрел на меня, - с возвращением! Я зло посмотрела на Вортигерна. - Миледи маг, - приветствовал ее Вортигерн, - приятно, что вы заглянули в гости. Как и вы, юный сэр! – обратился он к Блу, - я сожалею о вашей потере. Блу стал белее мела, он неловко дернулся по направлению к королю, но был остановлен грубой рукой стражника. - Ублюдок, - с ненавистью процедила я. Вортигерн с равнодушным видом отвернулся от меня. Распахнулись тяжелые двери, в зал вошел Бедивер. В руках он нес Экскалибур. Я во все глаза смотрела на предводителя повстанцев. Неужели он предал Артура? В ушах тоненько зазвенело. Если Артура предал он, то его предали и все остальные. Почему-то это не вызывало у меня сомнений. Артур – истинный король. Но все повстанцы по-прежнему люди Бедивера, они с ним много лет, они преданы ему, готовы идти за ним. Что если Бедивер понял, что Артуру не победить? Решил выдать его Вортигерну? - Он бесполезен без меча, - это были первые слова, что дошли до моего сознания, - отпусти их, и Артур приедет сюда добровольно. Оставалась надежда, что это все же не предательство. Но если в действиях Бедивера есть какой-то смысл, что он пока что ускользал от меня. - Кого-то одного, - ответил ему Вортигерн, - выбирай, - он широким жестом, указал на нас. Взгляд Бедивера поочередно остановился на мне, Мэрит и Блу. Правильно было бы выбрать Блу, он еще ребенок. Правильно, но стратегически неверно. Пользы от Блу Артуру пока никакой, а той, что есть явно недостаточно. Если бы это был выбор Артура, то он выбрал бы меня. Наверное. Я не была в этом уверена. Но если и да, то приятно, но зря. И как ни обидно было это осознавать, полезнее всех нас была магичка. Бедивер посмотрел на Мэрит, потом на меня. Я едва заметно кивнула ему, он кивнул в ответ. - Я забираю магичку! – объявил Бедивер. ___________________________________________________ 1.Вы едете в Скарборо на ярмарку? Петрушка, шалфей, розмарин и тимьян. Напомните обо мне тому, что живет там, Он когда-то был моей настоящей любовью. Скажите ему найти мне акр земли. Петрушка, шалфей, розмарин и тимьян. Между соленой водой и прибрежной полосой, И тогда он будет моей настоящей любовью.