Стальная дева

От автора: спасибо, самые лучшие читатели на свете) Какое счастье, что вы есть) *** Каждый новый удар был сильнее предыдущего, отдавался внутри, и Эйн не понимал, почему чувствовал их так остро. Задница горела, боль будто накапливалась, постепенно. Эйн привык терпеть, собирать волю в кулак, действовать, наплевав на раны. И только с Марой болью можно было наслаждаться. Она прошивала возбуждением насквозь, и стояло у Эйна до боли. Мара чередовала удары — выше и ниже, делала паузы, и гладила следы ударов когтями, будто восхищалась своей работой. В такие моменты Эйн стонал, срывался на вскрики. Метался между желанием попросить еще, и крикнуть «хватит». — Мара… — он сам не знал, что сказал бы, но она ударила снова, намного сильнее, чем раньше, и Эйн содрогнулся, захлебнулся ее именем. Она провела ладонью по его заднице, и даже простое прикосновение жгло как огнем: — Тише, Габриэль. Ты решил мне подчиняться, и ты будешь подчиняться, пока я не закончу, — она наклонилась ниже, зарылась носом в его волосы, шепнула мягко, с угрозой. — Или я сниму с тебя шкуру. Эйн почувствовал прикосновение когтей к спине, щекотное и острое, опасное. Зажмурился — казалось, он может кончить только от того, как Мара говорила. Низкий женский голос обволакивал, заполнял без остатка, вытесняя все остальное. В тот момент не существовало Сопротивления, и груза ответственности, под которым Эйн задыхался, и страха подвести остальных. Только боль, удовольствие и жар, горячка во всем теле. — Повтори, Габриэль. — Я буду подчиняться. Пока ты не закончишь. Она погладила его по волосам, зарылась пальцами — приятное щекотное прикосновение успокаивало, давало передышку. — Иногда мне кажется, я все это придумала. Ты так красив, Габриэль. Даже не верится. Хочешь быть моим? Она уже спрашивала его — когда они впервые встретились. И тогда она была ему чужой, герианкой, чью жизнь он подсмотрел через метку. А теперь все изменилось. И сейчас, когда все запреты не имели значения, признаться было легко: — Да. Хочу. Она наклонилась к нему, легко, дразняще провела губами по губам, Эйн потянулся навстречу, не зная — поцелует она в ответ или снова ударит. И был готов принять от нее, и поцелуй, и удар. Она подалась навстречу, толкнулась языком ему в рот, жадно и жгуче. Не прося — требуя: уступи мне. Эйн отозвался, впустил ее — чувствовал ее разум, ее похоть внутри, отвечал своей. Мара целовала его долго, гладила по спине, по животу, задевала член — короткой дразнящей лаской. А потом отстранилась, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и взяла со стола ремень. — Я обещала тебе десять ударов. Ты будешь считать каждый из них. Она держала ремень за массивную пряжку, уверенно и привычно, а Эйн думал о том, что будет больно. И что-то сладко сжималось внутри от этой мысли. — Сделай глубокий вдох. Он втянул воздух, почувствовал его в легких. Первый же удар выбил из него этот воздух. Больно. Невыносимо. — Говори, Габриэль. Я жду. Он мог оттолкнуть ее от себя. Мог ударить в ответ или уйти. Мог просто сказать, чтобы Мара остановилась — и она бы остановилась. И Эйн даже себе не смог бы объяснить, почему боль — обезоруживающая, унизительная, острая — была такой сладкой. Голос дрожал и отчаянно не хватало воздуха: — Один. — Хорошо, — шепнула Мара. — Так хорошо. Осталось девять. Она стегнула снова, ремень просвистел в воздухе, впился в кожу ударом, как сотней крохотных игл. Эйн закричал, стиснул кулаки до боли: — Д-два. Она была рядом, поцеловала его в висок, в уголок глаза без слов обещая — я здесь, я не перейду черту. — Мои метки. Мне нравится видеть их на тебе. Она ударила снова, и еще раз. Эйн почувствовал, как жжет глаза. Хотел попросить о чем-то, но сам не знал, о чем. Выдохнул вместо этого: — Три. Четыре. Она поцеловала его снова, и целовала долго, будто утешала. Ее чувства — радость, удовлетворение, уверенность затапливали Эйна, поднимались изнутри океанской волной. Темной и ласковой. Он попросил: — Еще. Она улыбнулась: — Конечно. У нас еще шесть ударов. Следующий взорвался болью поперек бедер. — Пять… Больно. — Больно, — эхом отозвалась она. — Но ты хочешь, чтобы я продолжала. У него не было сил ответить. Но да, он хотел еще — боль смешивалась с удовольствием, удивительным, ни на что непохожим чувством легкости во всем теле. Эйн смог только кивнуть, закричал после следующего удара. Долго не мог отдышаться, срываясь на всхлипы. Что-то отпускало внутри, напряжение, которое он так долго не замечал, и только теперь чувствовал, что все. — Ше… шесть. — Мой Габриэль. Она скользнула ладонью по его животу вниз, обхватила ладонью член, провела медленно от головки к основанию, размазывая выступившую смазку. Эйн подался бедрами вперед. — Хорошо, — шепнула Мара. Ее ладонь скользила неспешно, и ожидание, болезненное возбуждение было хуже ударов. Его невозможно было перетерпеть, от него нельзя было закрыться. Она отстранилась, убрала ремень и взяла веревку. — Сцепи руки за спиной. Ладони к локтям. Он подчинился, лег на столешницу. Руки дрожали и ныли, и кончиками пальцев не удавалось коснуться локтя. — Так хорошо, — сказала Мара, и Эйн почувствовал, как плотно обхватила его руки веревка. Он не видел ее, но ощущал каждый новый виток. Они его держали, дарили парадоксальное чувство защищенности. Он не мог вырваться, не мог ничего сделать — и потому позволил себе просто принять и позволить все, что Мара хотела с ним сделать. Ее сознание отозвалось удовольствием в ответ на эту мысль, и Эйн на мгновение увидел себя со стороны — причудливую вязь веревок, которые обвивали его руки, фиксировали жестко и надежно. — Еще четыре удара, — сказала Мара, щелкнула ремнем в воздухе. Эйн почувствовал, что его колотит, и ожидание, предвкушение мучили сильнее боли. В момент удара время будто замерло, и внутри расцвела агония — раскаленная добела. — Семь! — Еще три, Габриэль. Она ударила снова. Ему хотелось разрыдаться, выплеснуть чувства, которые рвали его изнутри — эйфория и агония, смешанные друг с другом как краски. — Восемь… Мара! Пожалуйста, Мара. Он не понимал, о чем просит. Но понимала она. — Еще два удара. Воздуха не хватало, он весь выгорел, и Эйн делал беспомощные короткие вдохи. Кружилась голова. Свистнул ремень в воздухе. Было больно. Так больно и сладко. — Девять! Мара коснулась губами его плеча над веревкой. — Всего один. Давай, Габриэль. Наш последний удар. Боль впилась в тело, и в последний момент переплавилась в удовольствие. Такое острое, что им можно было захлебнуться. И на какой-то момент все исчезло. *** Эйн пришел в себя от того, что Мара целовала его. Мягко, ласково, гладила по волосам, касалась разумом разума — обволакивала нежностью, благодарностью, что он ей открылся, что доверился. Эйн чувствовал себя так, будто его вычистили изнутри. Все сомнения и грязь, и страхи. Он остался пустым и светлым внутри. — Еще не все, — шепнула Мара. Увлекла его на матрас в углу, помогла лечь. Веревки удерживали его, и она гладила их когтями, улыбалась. Глаза сияли. Мара скользнула ниже, коснулась члена губами, кончиком языка. Эйн застонал. Возбуждение и удовольствие вернулись. Она обхватила головку ртом, втягивая внутрь, мягко помассировала яйца ладонью. Следы от ударов саднили, но боль уходила, уступала место жару и жажде. Мара не дразнила, щедро делилась удовольствием. Она дала бы ему кончить. Эйн этого хотел, но еще сильнее, хотел быть к ней ближе. Он не мог говорить, но потянулся к ней мысленно, попросил: вместе. Давай вместе. Она улыбнулась: — Если ты готов подождать, Габриэль. Он хотел кончить, до боли. Но выдавил кое-как: — Да. — Повернись, я развяжу веревки. Пока она освобождала его, Эйн терся бедрами о матрас, не мог остановиться. А потом почувствовал, что руки свободны. Повернулся и неловко подтянул Мару к себе, поцеловал так, словно мог отобрать ее дыхание, впитать ее всю без остатка. Она застонала в поцелуй. Эйн потянулся к застежке ее одежды, рванул вниз — ткань поддалась с треском. Он толкнулся пальцами Маре между ног, почувствовал, какая она горячая и мокрая, как сильно она его хочет. Она вскрикнула. Эйн прошелся подушечкой большого пальца по крохотному бугорку у нее между ног, потер. Мара смотрела ему в глаза, и взгляд у нее был темный, голодный. — Все, что угодно, — шепнул ей Эйн. — Я дам тебе все, что захочешь. Трахну до звезд в глазах. Только попроси. Она зажмурилась, словно от боли, застонала, а потом протянула к нему руки: — Иди ко мне. Он лег на нее сверху, подхватил под коленями и потянул на себя. Потерся членом между ног. Мара мотнула головой, волосы разметались веером. Эйн оперся на локти, потерся носом о ее макушку, вдохнул запах — стали, ветра, возбуждения. И потянулся рукой вниз, направил себя внутрь. Мара обхватила его член тесно и сладко, сжалась, а потом расслабилась. Эйн толкнулся, вошел до упора и посмотрел на нее, улыбнулся: — Моя Мара. А потом отстранился и подался вперед, чувствуя, как она его принимает. — Еще, — сказала она. — Сильнее. Он подчинился, начал двигаться, наращивая темп, чувствуя, как тело Мары вздрагивает от каждого толчка. Как она стонет и извивается под ним. Эйн ласкал ее между ног, гладил клитор, и двигался все быстрее. Чувствовал, как когти впиваются в его спину, как вскрикивает Мара, как сжимается — и смотрел на ее лицо. Глаза в глаза. — Габриэль… я сейчас… я… — Вместе, — шепнул он ей, укусил в шею, где заполошенно бился пульс, и почувствовал, как вдоль позвоночника проскакивают электрические разряды удовольствия. Больше не было сил сдерживаться. Больше не нужно было сдерживаться. Мара под ним выгнулась, закричала. Ее удовольствие накатило волной, смешалось с его собственным, и Эйн отпустил себя. Оргазм был как ослепительная вспышка, как белый свет под веками. Как волна, которая захлестнула с головой, и после не осталось ничего. *** Он приходил в себя долго, просто лежал, наслаждался теплом, и мысли — какие-то далекие, неважные, текли медленно и лениво. Мара перебирала его волосы, думала о том, как ей нравится их трогать. И больше ни о чем. Мир и его проблемы остались где-то за пределами этой крохотной квартирки, и, если бы Эйн мог остановить время, он бы сделал это не задумываясь. — Знаешь, если нас прервет Леннер, — тихо признал он, — я его пристрелю. Было легко — все тело казалось невесомым, и боль отступила. Тоже была неважной и далекой. — Я тоже, — так же шепотом отозвалась Мара. Провела пальцем по его брови, приятно и щекотно. — Могу убить его ради тебя. Кого угодно готова убить ради тебя. — Давай сегодня обойдемся без убийств, — он усмехнулся, потянулся поцеловать ее снова. И застонал, когда в воздухе возник экран коннекта. — Бляста, могли бы хоть час еще подождать. Он включил звук, но свою камеру оставил неактивной. Одеваться не хотелось. И делать что-то тоже, и все же Эйн чувствовал себя лучше. Намного лучше. Лицо Рьярры возникло на виртуальном экране. Она хмурилась: — Мальчик, мне некогда играть в игры. Включи видео. Даже она в тот момент не вызывала… ничего. Эйн смотрел на нее и не боялся. Не ненавидел. — Обойдешься, — сказал он ей. Потянулся к брошенной одежде. Следы ударов болели сильнее, когда он двигался, но Эйн поймал себя на том, что ему нравится эта боль. Она напоминала, что все случилось взаправду. Удовольствие, подчинение, и нежность Мары, которая обволакивала его и просачивалась внутрь. — Есть новости? — спросил он, и Рьярра нахмурилась сильнее: — Если бы были новости, я начала бы с них, — потом она усмехнулась и добавила. — Ты стесняешься меня? Зря. Я видела тебя любым. Мара не успела закрыться, и Эйн почувствовал ее злость, темную и жгучую. — Но не своим, дева Элера. — Телура. Ты тоже здесь. Хорошо, я никогда не видела твоего меченного своим. Эйн натянул штаны и футболку, включил коннект. Все равно экран был расположен так, что Мару оставалась за пределами видимости. Да и не стала бы она стесняться. Герианки гордились своими телами. — Зачем ты звонишь? — спросил он. Рьярра оглядела его, внимательно и задержалась взглядом на запястьях. Эйн тоже посмотрел и увидел следы от веревок. Сцепил руки за спиной, ожидая, что она не удержится от комментария. Но заговорила она о другом: — После Льенны официальная власть на планете перешла к Комитету Сотрудничества. Тебе нужно встретиться с его главой. Эйн знал про Комитет Сотрудничества и презирал его. После захвата Земли, герианцы назначили Совет, который помогал им управлять планетой — выбрали из земных политиков тех, с кем готовы были работать. Предателей, которые предали собственную расу ради спокойной, сытой и безопасной жизни под контролем нелюдей. Их Эйн презирал и ненавидел. Пожалуй, даже больше, чем Рьярру — Стальная Сука добивалась своих целей и завоевала ради этого Землю. Но она была врагом. А мрази из Комитета были из своих. Они сидели у власти и призывали бороться с Герией во время войны, и моментально запели по-другому, как только проиграли. — Нет, — сказал он. — Мне не нужно встречаться с главой вашего паршивого Комитета. Я хотел выжечь эту гнусь, и наконец-то могу это сделать. — Габриэль, ты не можешь от них избавиться, — сказала Мара, и он усмехнулся: — Вообще-то могу. Ты сама мне сказала, что будешь подчиняться. И, если я скажу, лично застрелишь каждого из этих тварей. Он почувствовал ее злость, уже на него, но Мара не возразила. И в ней Эйн без труда читал решимость — да, она бы убила, если б он приказал. — Мальчик, если бы они были не нужны, я сама убила бы их давным-давно, — Рьярра усмехнулась хищно и весело. — Вот только они нужны. У них есть ресурсы, есть влияние на других людей. Они могут получить поддержку тех, до кого ты не достучишься сам. — Они предатели. — Потому что работали на герианцев? Но ты сам заключил союз с Телурой. Она не понимала, и Эйн без проблем мог ей объяснить: — Дело не в союзниках. Я делал все ради Земли. И готов делать дальше. Понимаешь, не ради себя и своих целей, а чтобы спасти людей. Потому что должен же хоть кто-то быть на стороне людей. А эти суки всегда были сами за себя. И они нас продали. Вам продали. — Хорошо, — неожиданно легко согласилась Рьярра. — Если ты решишь убить — убивай. Но убивай лично. Встреться с главой Комитета, выслушай, какие возможности убьешь вместе с ней. И тогда, если решишься, я сама подам тебе нож. ------------------------------------------------------------------------------------------------- Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги: http://money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Стальной девы» через неделю (16.02.2020) Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.