Стальная дева

*** Леннер знал точно — если бы был один, поперся бы напролом, нагло и безмозгло. Эйнова герианка была совсем рядом — дразнила, выбешивала одним своим существованием. Уже тем, что заперла Леннера в клетке и заставила думать о вещах, которые он не хотел вспоминать. Тем, что хотела его переделать. Тем что выжила там, где поумирали другие такие же как она. Но Леннер был не один. И помедлить его заставила не мысль о ловушках, не страх, что у герианской суки припасено плазморужье, а Кира. Могла ли она выжить без Леннера? Смешно, он же сам собирался ее убить. А потом увидел Эйна, его герианку, и понял — поздно. Надо было убивать Киру раньше. Надо было — сразу, а теперь поздно. Потому что, оказывается, выходить из этого лабиринта с ловушками он не хотел. — Держись ближе, мелкая. А без нее так далеко он бы не зашел, сдох бы от ловушек сразу. Эйнова сука наверняка это знала. Загоняла его, отрезала пути к отступлению, один за другим, поступок за поступком. Кира удержала его за руку — за ту самую, в которой он держал оружие — не побоялась же трогать, сказала, и ее слова возникли на экране: «Осторожнее. Сложный этап. Самый сложный». Леннер усмехнулся, кивнул. Усмехнулся самому себе — потому что верил ей, когда она говорила, что будет сложно. Мелкой соплячке, которая во всем ему уступала — верил. — Значит, пойдем осторожно. Он осмотрел коридор, высматривая ловушки, двинулся первым, почувствовал спиной, как пошла следом Кира. Герианка и Эйн маячили навиду, и казалось, даже не шевелились. Как идеальный приз в тире. Постреляй правильные мишени, получи долбанного медведя. Или что там выигрывали? Леннер регулярно представлял, что приведет в тир дочку, выиграет ей самую большую, самую уродливую игрушку. Так и не сходил. — Знаешь, — Леннер усмехнулся, обернулся на Киру. — А они ведь могут нас расстрелять. Кивнул на Эйна. Кира склонила голову на бок, будто обдумывала строчки — смешно, Эйнова герианка так же делала, когда чего-то не понимала — потом мотнула головой: «Нет. Не станут. Дали шанс». Леннер тоже так думал. Что человек — человек бы его точно расстрелял издали. Даже малыш Эйн, не хватило бы ему фантазии на все эти игры. И переделывать кого-то даже не пришло бы бесстрастному лидеру в голову. А сейчас неприятно скреблась в голове мысль — что-то внутри Леннера изменилось. Даже не так. Ему пришлось увидеть вещи, о которых он не хотел думать. Не хотел знать. И эти вещи заставляли понять — как раньше, уже не будет. Когда Леннер шагнул в коридор с Кирой, двери сомкнулись за спиной, отсекая уже пройденные участки. И медленно начали сдвигаться железные створки в конце, отсекая Эйна и Мару. Кира резко бросила что-то — Леннер еще до того, как посмотрел на экран понял, что: «Стой». «Стой, человек. Ловушка». Он кивнул угрюмо — их хотели спровоцировать, заставить безмозгло кинуться вперед. Вместо этого он пошел осторожно. Высматривая на всякий случай, как открыть себе путь, если он все-таки не успеет. Лазерные струны возникли в воздухе сетью, рванулись вперед, но Леннер успел рвануть назад и дернуть мелкую за собой, нашарил взглядом контрольные точки, которые испускали сеть, и выстрелил из игольника, перекатился в последний момент, уходя от последних, затухающих уже лучей. Зарядов оставалось всего два. Сеть возникла снова. И еще раз. Он успел оба раза, понял — серые суки хотели лишить его оружия, потому что с игольником он мог убивать на расстоянии. А то, что между ними творилось — это было личным. «Вперед», — сказала Кира, сделала ему знак, следовать за ней. Прошла, высматривая что-то на полу, и вовремя отскочила, когда в конце коридора они чуть не напоролись на шипы — иглы из армированного пластика выскочили из пола с тихим щелчком. Медленно втянулись обратно. — Ненавижу ваши игрушки, — с усмешкой сказал Леннер. Получил в ответ: «Не мои». Надо же, такая мелкая, а такая серьезная. Она должна была казаться ему скучной, но не казалась. И дразнить ее было весело. И Леннер хотел, чтобы она выжила. В конце концов, он оказался таким же идиотом, как и бесстрашный лидер. В одном он только отличался — герианку Эйна Леннер собирался убить, закончить начатое, а там будь что будет. Когда они подошли к последней двери, он сделал глубокий вдох, приготовился мысленно, усмехнулся, когда в красках представил — как убивает. За спиной снова сомкнулись двери, Леннер и мелкая оказались в небольшом узком отсеке. В воздухе возникло два виртуальных экрана, оба с надписями на герианском. Леннер скользнул по ним равнодушным взглядом, почувствовал, как напряглась Кира — что-то потянуло его развернуться. Она отшатнулась от ближайшего экрана, как от удара. Вцепилась в запястье, где был браслет ее терминала. Леннеру не нужен был переводчик, он и без него видел — мелкая боится. Бледнели герианцы почти как люди, кровь отливала от лица — превращала его в серую маску. Шрамы у мелкой казались нарисованными. — Дай угадаю, — с усмешкой сказал Леннер. — Мне это не понравится. Он вообще терпеть не мог загадки. Даже смертельные. Мелкая вздрогнула, повернулась к нему медленно. Глаза у нее казались огромными. Делали ее похожей на ребенка. Хотя почему «похожей»? Она ведь и была. Это только Леннер не видел в ней ребенка. Она молчала, смотрела на него во все глаза, будто только увидела. Губы слегка подрагивали. — Или что? Нас отсюда не выпустят, пока кто-нибудь кого-нибудь не убьет? — небрежно спросил Леннер. Рассмеялся, потому что с самого начала должен был этого ожидать. Ему же сказали — он в лабиринте для охоты. Паршивый же из него получился охотник. Столько раз мог убить, и не убил. Сказать бы кому, не поверят же. Он не собирался убивать Киру. Смотрел на нее, несуразную, слабую — знал точно, в закрытом пространстве, с одним ножом, ничего бы она ему не сделала. А он… он мог бы разобрать ее на части. Как делал с герианками раньше. Только «раньше» осталось где-то там, за спиной и за чередой закрытых дверей. Леннер рассмеялся, покачал головой: — Я же говорил, паршивые у тебя шансы. Если бы она бросилась, он бы ее скрутил. А дальше… а бляста его знает, что было бы дальше, так далеко Леннер не загадывал. Просто знал, что если убьет сейчас, «дальше» уже никогда не пойдет. Он говорил эйновой герианке: я мертвый, меня раздавило обломками. Но оказалось, не все еще в нем умерло. Леннер об этом почти жалел. Было бы проще ничего не чувствовать.Убивать, убивать, и чтобы этого хватало. У мелкой дрожали губы, слова получались скомканные. Зато на экране они возникали уже ровными строчками. «Загадка. Нужно нажать одновременно. Каждому свой замок». Формы для ладоней появились на экранах — одна ладонь белая, другая голубоватая. — И в чем проблема? — небрежно сказал Леннер, усмехнулся. — Говори, какой нажимать. Уж с синхронностью проблем не будет. Она медленно перевела взгляд с одного экрана на другой. Медленно показала на тот, что был дальше от последней двери: «Твой». Леннер пошел к нему, пожал плечами: — Ладно. Не думал, ни о чем. Даже о дочке. — Ну, что… на счет три? Раз, два… «Стой!» Это слово он уже начал узнавать, почти ненавидеть. «Я ошиблась. Наоборот». — Наоборот так наоборот. Он помедлил, чуял загривком — опасность, невольно напрягался, готовясь к действию. Протянул руку и занес над виртуальным экраном. Мелкая обернулась к нему, заглянула в глаза. Интересно, что она там высматривала. Леннер рассмеялся. Подумал: идиотский же поступок. Даже для него — совсем идиотский. У мелкой блестели глаза. Или же так просто казалось. — На счет три, — фыркнул Леннер. Подумал, как же это было легко. Просто сделать, как она сказала. Мелкая кивнула. Он отсчитал сам: — Раз, два, три. Одновременно они прижали к экранам ладони. *** — Почти все, — сказала Мара. На экране Эйн видел Леннера и мелкую герианку, они говорили. Ее слова было видно. Его — превращались в мешанину герианских знаков. Эйн заставил себя отступить на шаг: — Все или нет, от меня уже ничего не зависит, да? Он пытался сказать это как обычный факт. Небрежно, равнодушно. Не вышло, конечно. С Марой ему никогда не удавалось быть равнодушным. Да и знала она его слишком хорошо, видела изнутри, все уродливые стороны, все слабости. — Да. От тебя и от меня, — сказала она. — Ничего не зависит. Он отошел к дальней стене, приготовился быть зрителем. Подумал: сможет ли? Ждать и оставаться в стороне было намного тяжелее, чем действовать. — Ненавижу зависеть от Леннера, — сказал Эйн, просто чтобы разогнать гнетущую тишину. — Ненавижу это блястово Испытание, ненавижу… Он не договорил, и Мара спокойно спросила: — Меня? — Нет, себя. За бессилие. *** Прозрачная стена рухнула сверху со скоростью гильотины. Стоял бы Леннер под ней — располовинило бы вернее лазерной струны. Но он был у самой двери. А мелкая — в дальнем конце отсека. Стена их просто разделяла. Армированный прозрачный пластик, стандартный, такой же как был в их тюремном боксе. Медленно начали раздвигаться двери, которые отделяли Леннера от малыша Эйна и его герианки, медленно начал опускаться потолок над Кирой. Леннер смотрел только на нее. Хотел рассмеяться, как все по-идиотски получилось. Она отошла к стене, сползла по ней вниз, без сил, запрокинула голову. Она знала, знала, что так будет. Леннер заржал, потому что — вот оказывается, что было на экранах. Только один выживает и идет дальше. Второго медленно давит. Леннер спрашивал у герианской суки: как думаешь, как это, умирать под завалами. И она устроила ему демонстрацию. Мелкая могла бы выжить, собиралась, указала Леннеру поначалу на замок, который в результате нажала сама. Что-то заставило ее передумать? То же, что заставило ее вернуться, когда он попался в ловушку. — Ты хорошо прошел лабиринт, человек, — сказала эйнова герианка у него за спиной. — Я здесь. Ты хотел меня убить. Приступим? Он не обернулся к ней. Продолжал посмеиваться, от самого себя, от всей ситуации целиком. А потом со всей дури саданул кулаком по армированному пластику. Потом еще и еще. Потолок опускался. — Оставь ее. Она уже мертва, — сказала герианская сука. А бесстрашный лидер молчал у нее за спиной. Что же ты молчишь, малыш? Ты же не такой, ты не дашь ей раздавить ребенка. Но, похоже, малыш Эйн уже растерял остатки человечности. Не вмешивался. Леннер бил в пластик, оставляя кровавые разводы на прозрачной поверхности. Мелкая сидела сжавшись в углу, закрыв лицо руками. Леннер видел, как ее трясет. Столько раз представлял смерть дочки, находил в этих мыслях и ненависть и силы. Сука-герианка говорила, что изменит его. Да, да, проклятая мразь точно знала, что справится. После такого он точно бы не остался прежним. — Что ты делаешь, человек? — спокойно спросила она. — Это просто герианка, это не твоя дочь. Леннер обернулся к ней, растянул губы в ухмылке. — Сейчас, сука, ты скажешь мне, как убрать эту блястову перегородку. Ты скажешь, скажешь, мразь, потому что иначе… Потому что иначе — все. Леннера раздавит вместе с мелкой, раздавит вместе с его проклятым беличьим колесом. Кира говорила: я хочу жить. Мелкая, лживая… А скоро будет мертвая. — Перегородку нельзя убрать, — сказала Эйнова герианка. Бросила ему нож. — Так будет проще. Ты же хотел сделать мне больно. Это твой единственный шанс. Леннер ухватился за рукоять, саданул лезвием по пластику — оставил тонкую едва заметную царапину, резанул еще и еще. Как безумный, удары отсчитывали время. Мелкая вдруг открыла глаза, бросилась к стеклу — прижала к нему ладонь. Леннер прижал свою с другой стороны прежде, чем понял, что творит. — Должен быть способ, — Леннер нес какой-то бред, сам едва осознавал, что говорит. — Ты бы не оставила все просто так. Ты бы… Я нужен тебе живой, я же знаю, сука, я нужен тебе, Сопротивлению… — Нужен был, Леннер, — спокойно отозвалась она. — Ты не прошел Испытание. У меня не вышло тебя изменить. Мерно опускался потолок, почти коснулся кончиков пальцев мелкой. — Выпусти ее! — Леннер резко обернулся, схватил герианку Эйна за грудки, впечатал спиной в стену, сжал горло. — Выпусти. Она смотрела спокойно, знала, что победила. Потолок опускался. Убивал. Медленно. Когда Леннер убивал герианок, тоже не спешил. — Ты победила. Слышишь ты, сука, победила. Хватит! Выпусти ее, выпусти. Все ниже и ниже. Кира легла, повернула голову к прозрачному стеклу. Хотела казаться сильной, но в гробу Леннер видал такую силу. И в последний момент, перед тем, как потолок опустился, Леннер отбросил от себя герианку и рванул к стеклу — знал, что это бесполезно. Точно же знал. Потолок опустился до конца. И для Леннера все закончилось. «Надо нажать одновременно». «Я ошиблась. Наоборот». Там раздавило мелкую герианку. Выбраковку, которую он и сам поначалу хотел убить. Прикидывал. Обещал себе. Смешно, до слез же смешно. Раздавило ее, а Леннер сдох вместе с ней. По другую сторону перегородки. ---------------------------------------------------------------------------------------------------- Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги: money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Стальной девы» через неделю (20.12.2020) +-10мин. Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.