Стальная дева

*** Эйн вернулся в жилой бокс Мары вымотавшийся, но довольный, и перед тем, как открыть дверь поймал себя на странной мысли — он начал забывать, как это: отдыхать. Закидывался стимуляторами, спал урывками, да и то, когда вспоминал. А вспоминал он редко, были поводы подумать о другом. Он коснулся замка, замер на мгновение, успел подумать — что, если дверь закрыта? Если Мара не хочет его видеть? Она была внутри, Эйн чувствовал, но ничего другого не улавливал — она закрывалась, мягко, но огораживалась, и ее присутствие было будто укутано серым, шелковистым туманом. Замок среагировал на его касание, и дверь скользнула в сторону. И Эйн сразу понял, почему Мара отгораживалась. Она сидела на крае кровати, сгорбившись, опустив голову — влажные волосы закрывали лицо — и вздрогнула, когда Эйн вошел. Выпрямилась с видимым усилием. Она не заметила его появления, и это само по себе говорило лучше всяких слов. — Габриэль. Что-то случилось? — голос у нее был как обычно, спокойный и равнодушный. И если бы Эйн не смотрел внимательно, он бы даже не заметил — дрожание ее пальцев, худое, осунувшееся лицо. Эйн фыркнул, подумал о том, что и сам наверняка выглядел не лучше: — Да у нас вечно парад неприятных неожиданностей. Зайн с Леннером подрались, но оба живы. А потом Салея вытерла мной пол, потому что я не разнял этих идиотов. Про разговор с Салеей он рассказывать не стал — Мара все равно могла уловить отголоски в его сознании, но говорить прямо казалось… нечестным, что ли. Для Салеи это было личным. — Она слишком много себе позволяет, — бесстрастно заметила Мара, но сознание ее стало острее и холоднее. Эйн уловил тень… неудовольствия? — Ты же не ревнуешь? — он подошел, протянул руку и коснулся ее волос, отвел в сторону. Они были мягкие, льнули к рукам. Мара поджала губы, и чувство неудовольствия усилилось: — Конечно, нет. Ты носишь мою метку. Ты мой, Габриэль. Не Рьярры. И не ее. А ты моя, — подумал он. Отчетливо и не скрываясь, знал, что Мара услышит. Она выдохнула, долго и протяжно, и вдруг прикрыла глаза, подалась Эйну навстречу. Он сел рядом, прижал к себе, было хорошо — просто чувствовать ее рядом. — Я ей завидую, — тихо признала Мара. — Твоя эмпатия появилась из-за меня, но я бесполезна. А Салея может тебе помочь. Ее учили, что это она должна заботиться о мужчине. Что это ее долг. Эйн притиснул ее ближе и завалился с ней на кровать: — Ты тоже помогаешь, прямо сейчас. Так Салея точно не сможет. Я знаешь ли очень разборчив, кого тащу в свою постель. Мара тихо фыркнула — тихий и человечный был звук, и Эйн не сомневался, что она переняла его у него самого: — Ты не разборчив, Габриэль. У тебя нет времени тащить кого-то кроме меня. И только потому, что я уже здесь. Ну, он и себя-то в кровать мог затащить через раз, так что тут она была права. Он прижимал Мару к себе, чувствовал, как она расслабляется — доверяет, отпускает усталость и напряжение — и думал, что и не хотел бы никого другого в своей кровати: — Видишь, мы просто созданы друг для друга. Мара уткнулась лбом ему в плечо, признала: — Это всегда казалось мне странным. То, как люди об этом говорят. «Созданы друг для друга». На Герии такого нет, мы выбираем тех, кто нам нравится. И если не получаем любви в ответ, находим кого-то еще. Эйн усмехнулся, уткнулся в ее волосы носом, вдохнул поглубже. Герианские средства пахли странно — приятно, но странно, ничего подобного у людей не было: — Да уж, вы жутко неромантичная раса, — он и сам не считал себя романтиком. А теперь, похоже, усталость делала его сентиментальным. — Габриэль, у нас даже нет такого слова. Эйн уловил в ее сознании: имплант-переводчик даже не переводил «романтику» на герианский, сразу выдавал словарную справку. — Я тебя научу, — пообещал Эйн, хотя и понимал, что нет на это времени. И как мало шансов, что хоть кто-то из них переживет войну с илирианцами. Просто давно уже уяснил для себя, нужно что-то впереди, ради чего захочется выживать. — Ну, романтике и всему такому. Будет у нас обмен культурными традициями. Она улыбнулась — он почувствовал, не увидел: — Габриэль. Ты сам ничего не знаешь. Он и правда не знал, раньше. А теперь, рядом с Марой многие вещи становились понятнее: — Я просто развешу кучку виртуальных экранов со свечами и включу какую-нибудь грустную, медленную песню про любовь. Он провел рукой по телу Мары, остановил ладонь на груди, почувствовал спокойное и ровное биение сердца. Эйн едва ее не убил, еще помнил, как Салея сказала ему о смерти Мары, до сих пор немного ненавидел ее за это, хоть и признавал, что заслужил. Мара подняла голову, посмотрела на него, и Эйн ее поцеловал — легко, мягко. Наслаждаясь тем, что может. Туман, которым она отгораживалась, рассеялся — чувства коснулись сознания Эйна: усталость и доверие, тепло. Мара помолчала, а потом признала: — Я все время думаю про Льенну. Спокойно и со странной ожесточенностью. Эйн фыркнул и не удержался, сказал ей: — Да, романтику ты точно не понимаешь, — хотя тема совсем не казалась веселой. — На Герии знают, что война близко. Льенна подготовится. Вот только, могла ли она подготовиться к атаке носителей чипа? Если на них не действовала эмпатия. — Я всегда верила, что буду с ней, — спокойно признала Мара. — Была готова убивать за нее и умереть за нее. Я думала, что даже на Земле буду ей полезна. Буду защищать. Да, что она станет сражаться за людей, и тем поможет в войне с Герией. Но что, если Эйн прав? И илирианцы сначала нападут на герианскую империю. — Меня не будет с ней рядом, — сказала Мара. — Может, она умрет еще до меня. Это всегда было моим худшим страхом. Что я не сумею ее защитить. Ее беспомощность — темная, горькая — обволакивала Эйна облаком. Он погладил ее по волосам, пропустил пряди между пальцами — как темная сталь, только мягкие. — Мара, обе вы можете умереть когда угодно. И ситуация, прямо скажем, для всех паршивая. Но пока никто не умер. Эй, это значит, живем. Она подалась навстречу его руке, прикрыла глаза: — Я не хочу быть бесполезной. Если я ничего не могу, зачем мне существовать? В такие моменты Эйн вспоминал, за что ненавидит Герию. И знал, что никакие слова не заставят Мару понять — польза, это еще не все. Все равно сказал: — Ты для того, чтобы я мог тебя любить. Мара криво улыбнулась, устало и по-настоящему: — Габриэль, это была романтика? Ему даже стало за себя немного неловко: — Вроде того. А что? — Она ужасна. Не хочу иметь к ней никакого отношения. *** Им удалось урвать пять часов отдыха, и Эйн еще подумал — какая роскошь. И полчаса из этих пяти они с Марой просто лежали, разговаривали друг с другом. Целовались. Она говорила, как готовила герианцев к боевым действиям. Он — пытался отвлечь ее, как мог. Втайне гордился, что успешно. Правда, гордился, только до тех пор, пока Мара не уснула на середине поцелуя. Тот еще вышел удар по мужской гордости, но Эйн не обиделся, знал, как она вымоталась. Да и сам хотел спать. Четыре с половиной часа спустя их разбудил сигнал связи. Эйн ненавидел так просыпаться. Выпустил бы все заряды игольника в виртуальный экран, если бы это помогло. Мара уткнулась в него лицом, царапнула когтями во сне — не до крови, но неприятно. И тоже проснулась. — Прости, Габриэль. Он фыркнул, устало потер лицо: — Надеюсь, тебе хотя бы снился секс со мной. Запрос связи был от Рьярры, и еще перед тем, как ответить, Эйн подумал, что точно что-то случилось. Угадал, конечно. Он активировал коннект, фигура Рьярры возникла на виртуальном экране, и сразу стало понятно, что дело хуже, чем обычно. На лице и униформе Рьярры была кровь — красная, человеческая. Экран искажал цвета, и делал ее пронзительно яркой. — Мальчик, Телура. Вам лучше подойти. Я возле тюремных боксов. Эйн потер лицо снова: — Может, ты сначала расскажешь, что там у тебя? И в честь чего этот грим для ужастика. В глубине души он совсем не хотел ничего знать, он хотел завалиться в кровать обратно и проспать с Марой пару недель. А после обязательно заняться сексом. Эйн уже и не помнил, когда у него последний раз был секс. — Ойлер сбежал, — холодно и жестко сказала Рьярра. И вот тут Эйну резко расхотелось спать, он резко подался вперед в сторону экрана, почувствовал, как напряглась Мара, выругался себе под но: — Бляста. Давно? — Пять часов назад, — отозвалась Рьярра. И по ее голосу, по лицу и малейшим деталям, Эйн видел, что она в бешенстве. — Ойлер покинул базу и отправился за медиком, которого вы видели возле илирианских врат. Эйн нахмурился, и подумал, что видимо, как-то не так ее понял. То есть, ублюдок не просто сбежал? Ему что-то было нужно от того медика. — Так, погоди. Ойлер сбежал, но его сразу поймали? Если нет, то откуда узнали, зачем он бежал. — Нет, мальчик, — Рьярра зло улыбнулась, и он невольно напрягся. Слишком хорошо знал эту улыбку. — Его никто не поймал бы. Не так быстро. Ойлер достал того медика. И вернулся сам. Эйн дослушивал уже на ходу, направляясь к двери: — Подожди меня, сейчас буду. ------------------------------------ Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги: money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Стальной девы» (11.04.2021) (надеюсь, с этого воскресенья уже вернусь к привычному режиму обновлений) Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.