Стальная дева

*** Что-то навязчиво цеплялось за его разум, впивалось серыми крючками и тянуло на себя: проснись, проснись, Габриэль, скорее проснись! Он не помнил, зачем ему просыпаться, и как засыпал, не помнил тоже. Неприятная тряска, которую он только в тот момент начал осознавать, заставляла напрягаться. Никак не получалось сосредоточиться. Из глубины памяти всплыло имя: Мара. А потом его собственное, и Эйн проснулся, резко сел, жадно хватая воздух. Кто-то ухватил поперек груди, прижал к крепкому телу — руки были как металлические прутья, и, скосив глаза вниз, он увидел, что это были действительно ларралы. Ойлер усмехнулся, обжег дыханием ухо: — Вот ты и оказался в моих объятьях, приятель Эйн. Не знаю, как тебе, а мне нравится. Эйн отпихнул его, постарался отстраниться, но голова закружилась, и чуть не стошнило. Хотя зря только сдерживался, стоило блевануть на этого ублюдка, чтобы больше не лез. — Ч-что… — голос хрипел и не слушался, и Эйну пришлось повторить, перекрикивая скрежет откуда-то снаружи. — Что происходит? — Мы добрались на Герию, Ойлер взорвал илирианских агентов. Теперь нас атакуют герианские войска, — Мара говорила напряженно, короткими рубленными фразами, и не отрывалась от управления. — Ты должен выйти на связь. Он уловил в ее мыслях: она передала сообщение от себя, но ее уже считали на Герии предательницей в изгнании, учитывая, что она притащила с собой илирианца Ойлера, в глазах Герии ситуация складывалась хуже некуда. Эйн потянулся к проекции связи, привычно активировал связь, даже не успев понять, что использует герианское древо управления, не земное, и что герианские знаки перед глазами складываются в понятный текст. И сказал, даже не успев услышать приветствие от герианцев: — Говорит Габриэль Эйн. Я посол Земли и хочу встретиться с Императрицей. *** Эйн боялся, что их отправят в камеру, пока не разгребут последствия илирианской атаки. Но за жизнь свою и Мары не боялся. Все же Императрица знала его лично, в прошлый раз приняла как представителя Земли, и вряд ли для нее что-то поменялось. Но что их примут так быстро тоже не ожидал. Мара получила приказ следовать к посадочной площадке, направила издыхающий флаер туда. На горизонте возвышались кольца императорской резиденции, похожие на изгибы позвоночника, как части чего-то живого. Земляне такого не строили. В воздухе ощущался непривычный запах, какого Эйну ни разу не встречалось, горьковатый и пряный. Мара уловила его мысли, пояснила: «Почва. Она выделяет токсины, которые меняют наши тела. Поэтому мы отличаемся от людей». Ну, да. Хотя глобально это, похоже, меняло только расцветку. За себя Эйн не боялся, если бы токсин был для него опасен, Мара бы точно не стала молчать. Долго ждать им не пришлось. Стальная дева — Эйн не разглядел ее толком — в униформе принцессы и в сопровождении десятка герианцев вышла на посадочную платформу, остановилась у двери флаера. Эйн заметил, как напрягся Ойлер, усмехнулся невольно — непривычно было видеть ублюдка нервничающим, и пообещал: — Не бойся. Я не дам тебя убить. Ты так активно липнешь, что тешишь мое самолюбие. Ойлер расхохотался в голос, весело и беззаботно, и все его напряжение исчезло, как и не было: — Приятель Эйн, ты лучший. Клянусь, если тебя убьют, я добуду твой труп, и сделаю из кожи лучшую куртку. Ну, или хотя бы пару браслетов. — Отвратная у тебя романтика, и шутки дурацкие, — с ухмылкой отозвался Эйн, хоть и понимал, что ублюдок всерьез мог ему это обещать. Раньше это бы бесило, и Эйн бы чувствовал угрозу. Но, похоже, за последнее время привык к монстрам вокруг себя. Ойлер был жутким, но не только он. И Эйн потихоньку терял способность его бояться. Мара не обращала на них внимания, неотрывно смотрела на развернутый экран, где светился единственный запрос. Открыть дверь. — Все равно вечно здесь сидеть не будем, — сказал ей Эйн. — Открывай. Не нужно никого бесить. Она помедлила, занесла ладонь над виртуальной кнопкой, а потом нажала. И что-то было в ее мыслях, отголосок ожидания, смутной, слабой надежды. Что если… Что если это действительно… — Здравствуй, Мара. Льенна. Эйн не узнал ее сразу, никогда не видел при полном параде, в короне из шипов, с короткими волосами — она обрезала их, и мимоходом пришло в голову: не потому ли, что лишилась Мары, не было ли это символическим жестом. Мара смотрела на нее не отрываясь, подалась вперед, и казалась изваянием. Но Эйн чувствовал, как внутри нее, в ее чувствах вспыхнула радость встречи. Мара не надеялась, не верила, что увидит ее снова. И вот Льенна была рядом. Она казалась чуть старше. Строже. Прибавилось крохотных, едва различимых морщин в уголках глаз. Эйн подмечал это, потому что подмечала Мара, в ее сознании, ее глазами — и каждая мелочь была в фокусе. Даже неловко стало, словно он подглядел что-то интимное. Мара отмерла, медленно, с трудом поднялась с кресла пилота. В кабине было немного места, ей было неудобно, но она все равно поклонилась — коротко и сдержанно, как всегда кланялась Льенне. — Дева Элера, — голос у нее едва заметно дрожал. Мара, которая бесстрастно уводила флаер от вражеских атак, которая не боялась смерти и выкладывалась на полную, теперь боялась того, что случится дальше. Эйн протянул руку и коснулся ее ладони — простым, человечным жестом, но он позволял без слов почувствовать: эй, я рядом. Мы в это вместе попали, вместе выберемся. Ойлер тоже протянул руку, положил поверх их, и широко улыбнулся: — Мы как настоящие друзья. Готовы на все друг для друга. Эйн сбросил его ладонь и убрал свою — только тогда обратил внимание, что дотронулся до Мары ларралом, не настоящей рукой. И не почувствовал разницы. И было что-то жуткое в этой мысли, что-то, о чем он запрещал себе думать. — С возвращением на Герию, — сказала Льенна Маре, и эти слова все поменяли. Мара услышала то, что скрывалось за ними. Выбралась из флаера первой. Эйн только тогда заметил, Льенна была немного ее ниже, раньше это совсем не бросалось в глаза. На мгновение они застыли друг напротив друга, а потом Льенна обняла Мару, крепко прижала к себе. И возникло чувство — радости, дома. Мара действительно вернулась. — Я так понимаю, пока в нас стрелять никто не собирается, — сказал Эйн, чтобы что-то сказать. На невозмутимых герианцев вокруг он даже не смотрел. Среди них были только мужики, никого с кнутом и никого в униформе высокого ранга, обычные охранники. И пусть смотрели они на Эйна с высокомерной брезгливостью, ничего ему сказать не могли. Голос со стороны выхода на площадку заставил его медленно выдохнуть, неспешно повернуться. — Конечно, нет, человек. Сначала я тебя выслушаю. Ее голос обволакивал, дарил чувство радости и покоя. От него отступала усталость, и чувство дома, тихого счастья разливалось внутри. Императрица Тана стояла у выхода — босая, в простом белом платье, перепоясанном красным поясом, и улыбалась. Эйн позволил себе ответить на ее силу без слов — отпустил свою. Не напал, просто коснулся эмпатией к эмпатии. Позвал, как она звала, и увидел, как переменился у Таны взгляд. Стал острее. Губы все еще улыбались. Глаза — уже нет. — Да, — задумчиво добавила она. — Нам определенно будет, о чем поговорить. Следуй за мной. *** Тана снова была босиком, и ее браслеты на лодыжке мягко перезванивались, воздух вибрировал вокруг, мягко, едва уловимо. Она больше не сдерживала свою силу, и та была как океанская вода, затапливала все вокруг. Но теперь Эйн и сам обладал силой девы, больше не чувствовал себя так, словно в него вкладывают чужие эмоции. Да и не чувствовал к ней ни необъяснимой любви, ни того полузабытого чувства родом из детства, которое привык ассоциировать с мамой. Скорее теперь, после слов Салеи смотрел на Императрицу совсем иначе. Видел не только силу, но и то, что Тана была ее заложницей, и ее, и своего статуса. Молчание затягивалось, и Эйн спросил: — Что с илирианскими агентами? Атаку отбили? Близ императорской резиденции он и вовсе не видел никаких следов боя, должно быть, сюда пробиться не удалось. Но точно видел вереницу носителей чипа, прошедших во Врата, и не сомневался, что те успели причинить немало вреда. Тана повернула к нему голову, склонила с улыбкой: — Не волнуйся, человек. Тебе ли переживать за нас? Герия сильна и готова защищаться. Он пожал плечами, порадовался тому, как легко с ней говорить. Она не требовала его пресмыкаться перед ее статусом, не пыталась продавить — ей ничего этого было не нужно. Ни дорогой, вычурной одежды, ни других знаков статуса. У Таны были реальные власть и сила, и она об этом знала. — Я спрашиваю, потому что враг у нас общий, — спокойно отозвался Эйн. Она мягко улыбнулась: — Разве? Герия ушла с Земли, как ты и хотел. И с общим врагом мы сражаемся порознь. Она не знала, победит Герия или нет, но знала, что Земля одна не справится. И в прошлый их разговор с Эйном, решила, что оставит их умирать. Она приняла решение, глядя на Эйна, рассудив по нему. И теперь он встретил ее снова, уже другим. Столько всего поменялось. Эйн выдохнул, вдохнул. А потом встал напротив нее, склонился так, как полагалось приветствовать Императрицу принцессе. Коротко, сдержанно, как почти равную. Выцепил это приветствие из сознания Мары. Ни одному мужчине на Герии не было позволено вести себя при Императрице так. Только деве. Тана кивнула, принимая его жест, перестала улыбаться — лицо стало отстраненное, чуждое, и Эйн отчетливо ощущал, что рядом с ним не человек. — Ты не хотел быть как мы, Габриэль Эйн, — она произносила его имя непривычно, звуки ложились чужеродными нотами, вплетались в звон в воздухе. — Я хотел оставаться человеком, — Эйн спокойно пожал плечами. — Я им и остался. Он думал, она оспорит — скажет, что он теперь дева любви, даже приготовился возражать, но она промолчала. Разглядывала без улыбки, и взгляд был острым, словно она выбирала место, куда можно воткнуть когти. — Но я много всего узнал о Герии за эти дни. И я в вас ошибался. Вам есть, чему нас научить. И есть, чему у нас научиться. Мы разные, чего врать. Но мы еще можем понять друг друга. Она рассмеялась мягким, переливчатым смехом, он разошелся по воздуху волной, обернулся вокруг Эйна невидимой удавкой. Надавил не больно, просто показывая — Тана могла уничтожить его в любой момент. Но это Эйн и так знал. — Чему ты можешь научить нас, человек? Что открыть, ты — единственный достойный из расы слабаков и детей. Эйн посмотрел ей в глаза, жуткие, словно светящиеся, вспомнил то, что говорила ему Салея, вспомнил, как это — тянуться мысленно, и знать, что твоя сила может из кого угодно вытянуть любовь, как крючком. Что достаточно использовать импульс, и кто-то вырвет себе сердце. Подарит без колебаний. — Тана, — сказал ей Эйн. — Я тебя вижу. Я вижу тебя насквозь. ------------------------------------ Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги: money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Стальной девы» (23.05.2021) +-30 минут Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.