Стальная дева

*** Это не было нападением, или даже истреблением — ничего подобного Эйн никогда не видел. Тана и ее илирианцы стали стихийным бедствием — волной, которая сметала все на своем пути. Они нападали не как отряд, как многорукое чудовище — и Эйн уже не мог воспринимать их иначе. Словно увидел картинку в другом свете, и уже не получалось видеть как прежде. Войска Илирии на улицах пытались отступить, но рабы Таны преследовали, разрывали на куски — на ошметки мяса и механизмов. Улицы были узкими, котлован города уходил вниз, в сторону корабля, и можно было бы отправиться напрямик, но Тана зачищала территорию целиком, не оставляя ни одного живого противника. Эйн как-то без слов понял — ее действия были посланием, обещанием убить всех, кто пойдет против нее. Бойцов Илирии Эйн видел только издали, подобраться к ним ближе они не могли — хотя многие пытались, не отступали. Понимали, как важно избавиться от императрицы. Эйн привык считать, что Илирия и Герия разные, потому что про илирианцев знал меньше — насмотрелся на Ойлера, Галлару запомнил на всю жизнь, хоть и встретил всего раз. И все. Но когда их загоняли в угол, илирианцы действовали в точности как герианские войска. Слажено, умело. По-своему красиво, и от того тяжелее было смотреть на эту бойню. Эйну не было жаль врагов, но от того как равнодушно, как неотвратимо перемалывала их Тана, пробирало до костей. Напоминало самую ненавистную Эйну истину войны — ты можешь быть сильным, действовать правильно, не совершить ни одной ошибки. И тебя все равно разорвет на ошметки. Ему самому даже не приходило стрелять, и Тана сидела на руках своего илирианца, как на троне, мимоходом перебирала пальцами волосы раба. Одной группе все же удалось пробиться к ней ближе — десяток бойцов, прикрывая друг друга, выскочили из укрытия в доме на ярус ниже. У одного из противников было плазморужье — или его аналог, по крайней мере, стреляло похоже. Выстрелы заставили илирианцев вокруг Таны рассредоточиться, она перескочила на руки к другому рабу, и оказалась рядом с противником. Эйн успел среагировать, вскинул игольник — выстрел пришелся нападавшему в спину, и в то же мгновение бойца располосовала на куски лазерная струна. Тана все-таки взяла с собой оружие, такое же как у ее рабов-илирианцев. И помощь ей была не нужна, в этом Эйн уже убедился. В одном из зданий они нашли запертых герианцев. Около двадцати бойцов, все мужчины, Эйн еще удивился, что ни одной девы рядом, а потом понял: девы могли противостоять илирианским войскам с помощью эмпатии. Конечно, никто не стал бы брать их в плен, всех вырезали. Интересно, были ли среди них девы любви. Тана остановилась, коротко кивнула герианцам. Эйн ожидал, что те опустятся на колени, как Зайн, когда ее встретил, но герианцы просто коротко кланялись в ответ, и деловито обыскивали трупы вокруг — искали оружие. Периодически они бросали на свою Императрицу взгляды, словно их тянуло к ней как магнитом, и те, кто нашел оружие, подходили ближе. На Эйна они тоже поглядывали — с равнодушным и немного брезгливым пренебрежением. Как-то они сразу определяли в нем человека. Странно, если задуматься, со своим ларралом Эйн, по идее, больше походил на илирианца вроде Ойлера. — Человеческий мальчик, ты ведь понимаешь, зачем я взяла тебя с собой, — мягко, с улыбкой сказала ему Тана. Ее раб поставил Эйна на землю. Да, Эйн это понимал еще когда они были на Герии. — Ну, ты сказала, что хочешь что-то показать, — Эйн фыркнул, а потом перестал улыбаться. — Да, знаю. Чтобы проверить. Ее раб переступил ближе, и Тана склонилась над Эйном, и показалось, что она с илирианцем одно целое — причудливый механизм, химера. Ее когти коснулись лица Эйна, он заставил себя оставаться на месте. Не ударить в ответ, хотя хотелось — обычная реакция на угрозу рядом. — Вот она твоя проверка. Приведи этот отряд к Кораблю Первых. Я буду тебя ждать. Наверное, чего-то такого он и ожидал от нее с самого начала. Не конкретно этого, а что придется рисковать и выживать вопреки всем шансам. Эйн понимал, что с отрядом незнакомых герианцев будет нелегко. Он не знал, на что они способны, они видели в нем только человека. А потом Тана выпрямилась, повернулась к одному из герианцев — судя по знакам отличий на униформе, самому высокопоставленному из выживших — и добавила с мягкой улыбкой: — Я приказываю взять человека под стражу и вывести из города. Он не должен пострадать. Выполняйте, эллар. И вот тут уже герианец опустился на одно колено: — Будет исполнено. *** Эйна скрутили быстрее, чем он успел что-то сделать, ткнули мордой в пол, и последнее, что он успел увидеть — удаляющуюся спину императрицы. Она даже не сказала ничего на прощанье, никакого пафосного или высокомерного дерьма в духе «развлекайся, человеческий мальчик». Или «я в тебя верю». Хотя она и не прощалась. Герианцы переговаривались между собой, угрюмо и негромко. Двое держали Эйна, другие наверняка обсуждали что делать. — Эй, — он окликнул главного, и тот скользнул по нему равнодушным взглядом. — Ты же не тупой. Ты понимаешь, что не выберемся мы из города. Нас прикончит первая же пара илирианцев. Герианец едва заметно нахмурился, проигнорировал слова, и Эйн мысленно выругался: это ведь были жители колонии, не бойцы на Земле, конечно, у них не стояли импланты-переводчики с омнилингвы. Руки Эйна были скручены за спиной, и он смог добраться до маскировочного браслета. Маскировка ничем бы не помогла, но к ней прилагался переводчик. — Эй, — повторил Эйн. — Это самоубийство. Мы не выйдем из города. Герианец помолчал, потом спокойно ответил: — Приказ Таны Элеры. Да, вот только Эйну она дала прямо противоположный приказ. — У вас мало оружия, надо еще как-то тащить меня, и илирианцы вырежут нас всех без проблем. Они и так это понимали, смотрели с мрачной решимостью, и знали, что умрут. — Слушай, — обратился Эйн к главному. — Как тебя зовут? Герианец проигнорировал его вопрос, отошел, и пришлось окликнуть: — Мы же вместе сдохнем, хоть это можешь мне сказать? Эйну тут же заткнули рот, но герианец вернулся и все-таки ответил: — Лерн Нагара. Он не назвал ни свое звание, ни откуда он, но хотя бы не молчал. Эйн нервно сглотнул: — Нагара, ты не выполнишь приказ, если сдохнешь. И императрица не послала бы вас на убой так глупо. У нее должен быть другой план. Герианец фыркнул, устало и снисходительно. И невысказанное «человек, ты несешь херню» повисло в воздухе. Эйн и так понимал, что никто бы не стал его слушать. Просто так не стал бы. А от мысли о другом варианте мутило. Но так было проще, и только так можно было спасти герианцев и выжить самому — пойти следом за Таной и ее рабами, добраться до старого корабля. Эйн потянулся к эмпатии, коснулся ею разума Нагары и тех герианцев, которые Эйна держали — коснулся осторожно, невесомо. Не болью, как пыталась научить Салея — нет, понимание, как управлять этой силой приходило откуда-то изнутри. Было совершенно естественным. Не крик, а зов: послушай меня. Нагара застыл, отступил на шаг — почувствовал воздействие, наверное, хотел инстинктивно сбежать. А Эйн понял — поздно, те, кого он коснулся, уже были его. — Я должен выполнить приказ. — Выполнишь, — сказал ему Эйн. Заметил, что к ним подходят и другие герианцы. Некоторые готовы были вот-вот нацелить на него оружие, медлили только из-за приказа Таны. Она ведь сказала доставить Эйна живым. А потом было поздно — он превратил свою силу в пелену, успел коснуться каждого. — Сейчас мы доберемся до Корабля Первых, а после отведешь меня куда скажут. Нагара нахмурился, вздрогнул — Эйн почувствовал, как тот сопротивляется, почувствовал давление его воли. — Отпусти, человек. — Я бы отпустил. Но ты и сам убьешься, и остальных угробишь. Меня заодно. Нагара оскалился, его ломало. Остальные смотрели на это пустыми равнодушными глазами и не пытались помочь. Остальные не боролись, и от этого было тяжелее всего. Эйн усилили нажим, тошнота подкатила к горлу, но нужно было держаться. Давай, солдат. Последний рывок. Он почувствовал момент, когда воля Нагары сломалась — все. Уже все. И трясущимися руками достал контейнер, который давала ему Тана, сделал большой глоток. Было уже наплевать на последствия, и башка раскалывалась так, что даже хотелось сдохнуть. Эйна больше никто не удерживал. Нагара помог ему допить. Эйн чувствовал, как в герианцах вокруг пульсирует его собственная сила. Нагара вдруг выдохнул долго, болезненно, уткнулся лбом ему в плечо — и Эйн едва не шарахнулся назад, и едва не ударил. Просто не ожидал такого, и только потом понял: Нагару ломало от эмоций, от влияния эмпатии, и потому тянуло дотронуться. — Я ненавижу тебя, человек. Но он уже не мог, ни причинить Эйну вреда, ни даже ослушаться. Эйн представлял себя на его месте и жалел, потрепал его по волосам, как собаку — только потом осознал, что этот жест — он тоже из-за эмпатии. — Ага, я себя тоже. Но, эй, мы оба живы. Можем ненавидеть меня сколько влезет. *** Наверное, хуже всего было то, как это оказалось легко — герианцы не превратились в безмозглых рабов, вроде тех, которых использовала Тана. Нет, они в целом оставались собой, просто эмпатия что-то перемкнула у них внутри, и цели Эйна и его жизнь они поставили выше своей, выше приказов, даже выше своих жизней. Они вместе продумали маршрут. Спокойно и уверенно подсказывали, как лучше добраться до корабля, разбились на небольшие группы так — чтобы прикрывать друг друга. Нагара и остальные жили в колонии, отлично знали город, и знали, где достать транспортники. Резня, которую устроила Тана была им на руку. Они пробирались вперед осторожно, Эйн шел в середине — самая защищенная позиция — и свой игольник отдал Нагаре. Просто чувствовал перед ним вину, да и понимал, что в случае нападения тот отреагирует быстрее. Какое-то время илирианцев им не попадалось. Живых, по крайней мере. С трупов герианцы забирали оружие и боеприпасы — те, которые можно было забрать, часто оружие Дети Икара встраивали в ларралы. Эйн и остальные пробирались вглубь города, туда, где можно было отыскать транспорт — на пару ярусов вниз. Преимущество в высоте играло на руку, здания просматривались лучше, легче было корректировать маршрут. Кое-где узкие улочки были перекрыты — обломками зданий, сбитыми полетниками. Эйн старался идти вровень с остальными, но использование эмпатии, конечно, дорого ему стоило. Нагара порой останавливал группу, спрашивал: — Как ты? Эйн всегда отвечал: — Живой. И думал, что в других обстоятельствах, мог бы с ним подружиться. Без проблем представлял его рядом с собой в баре, за бутылкой какой-нибудь зеленой герианской дряни, или что там они все пили? Нагара был бы хорошим другом. Из тех, кому не страшно подставить спину. Вот только получилось как получилось. И не были они друзьями, Эйн просто промыл ему мозги, и заботу герианец проявлял, потому что не мог иначе, эмпатия не позволяла. На засаду они наткнулись у небольшого флаера, возле посадочной площадки. Два илирианца выскочили так быстро, что Эйн не успел отреагировать. Даже и не понял бы, что на них напали, если бы илирианцы не убили пару бойцов — Эйн почувствовал, словно оборвались нити. Физически почувствовал, как не стало тех, кого он коснулся эмпатией. И инстинктивно его сила потянулась вперед, ухватила сознания илирианцев. Эйну не хватило бы сил заставить их покончить с собой, как тех, предыдущих. Но хватило сил задержать. Герианцы убили их мгновенно. Слабость накатила волной, и Эйн начал заваливаться на бок, подумал, что ненавидит эту силу. И что Салея его, оказывается, жалела на тренировках. — Бляста… Его подхватил Нагара, когда только успел. И смотрел при этом зло и как-то беспомощно: — Транспортник рядом. Терпи. — Ты как девчонку уговариваешь, — Эйн через силу усмехнулся, а потом чуть не рассмеялся. — Потерплю. Давай выбираться. Тот коротко кивнул, перехватил оружие поудобнее и пошел вперед. Эйн думал — ну, правда, отличный бы вышел друг. В точности как сейчас. Погано было понимать, что дружба эта была ненастоящей, и что настоящей Эйн не заслуживал. — Мы справимся, человек, — сказал ему герианец справа, Эйн даже имени его не знал. — Доберемся до флаера, станет легче. — Ага, — отозвался Эйн. — Станет. Хотя не верил ему. И знал, что это только начало. Тана заставила его присмотреться к собственной силе, за несколько часов открыла то, что не могла показать Салея. И Эйн знал, что уже не сможет закрыть глаза на то, что узнал.