Стальная дева

*** Она смотрела на Эйна с вызовом и затаенным страхом. Эта девчонка из трущоб, и понимала, что от его решения зависит, жить ей или умереть с ребенком. А Эйн слишком отчетливо понимал, что скайлеров всего два. И что места на гражданских не хватит. Он шагнул вперед — увидеть Мару, убедиться, что она жива. Девчонка перегородила ему вход: — Нет уж. Сначала пообещай, что возьмете нас с собой. — Пусти, — хмуро отозвался Эйн. — Иначе налетят химеры. У нее была отличная металлическая дверь. Неплохо для жилого бокса в трущобах. Но намного надежнее было то, что химеры явно посчитали девчонку с ребенком неважной целью. Не стали пробиваться внутрь. — Слушай моего приятеля, милая, — вмешался Ойлер, улыбнулся ласково и мягко. Но Эйна все равно продрало холодком до костей. К Ойлеру можно было привыкнуть. Да, видеть его силу, да, помнить, что тот монстр. Но забыть, с каким удовольствием Ойлер разбирал на части таких, как эта девчонка. Ей было страшно, она старалась это скрывать, но получалось плохо. — Сначала пообещай, — потребовала она, голос у нее дрожал. — Или убей сам, сразу. Честнее будет. Эйну было паршиво. От того, что не мог дать ей это обещание. От того, что она цеплялась за это обещание, как будто он не мог обмануть. Ойлер рассмеялся, и Эйн его в тот момент ненавидел. — Милая, ну, конечно, мы вас не бросим. За кого ты нас принимаешь? Меньше драмы. Иначе налетят злые машинки, и нам всем станет не до разговоров. Никто не поверил бы ему. Ойлер даже не пытался — успокоить ее по-настоящему, усыпить бдительность. И ее наверняка пугало, что с Эйном и Зайном пришел илирианец. Но она доверилась, облизнула губы быстрым, нервным движением и отступила в сторону. Повторила, наверное, для самой себя: — Ты обещал. Эйн вздрогнул. Бросил взгляд на Зайна — тот держался невозмутимо, собрано. Мониторил, не появятся ли новые химеры в коридоре. — Я Эмми, — сказала девчонка. — Это Дейк. Мальчишке рядом с ней было около шести. А девчонке едва ли двадцать два. И арифметика получалась невеселая. Поганая, прямо скажем, арифметика. — Где его отец? — спросил Эйн. Он зашел внутрь, огляделся по сторонам, как магнитом тянуло к дверному проему в небольшой комнате. Метка подсказывала: Мара там. — Откуда я знаю? — девчонка уродливо усмехнулась. — Валяется пьяный в какой-нибудь подворотне. Если не прирезали. Свои или эти. Она мотнула головой в сторону Ойлера, видимо, имея в виду илирианцев. Ойлер криво усмехнулся: — Милая, не обижай меня так. Я не из этих. Я с хорошими парнями. Мы героически спасаем нашу даму в беде. Эйн ему почти завидовал. Что Ойлеру наплевать, и что он без колебаний оставит девчонку на смерть. И ее и ребенка. — Как тебя зовут? — спросил вдруг мальчишка. Дейк. Спросил он не Ойлера, почему-то Эйна. — Габриэль, — отозвался тот. Зачем-то добавил. — Можно Гэйб. — Мама говорит, нельзя врать. Эйн поначалу подумал, тот про имя. Вроде как Эйн ему соврал. А потом понял. Нет, не про имя. И стало еще поганее. Он не мог взять их с собой. Знал об этом. И пришел только ради Мары. Она лежала на узкой койке, раны на груди и животе были залиты медицинской пеной — посеревшей от крови. Эйн потянулся мысленно, попытался уцепиться за чужое сознание: Очнись. Мара, мне нужно, чтобы ты очнулась. Она потянулась в ответ, тихо застонала. Дрогнули веки. Эйн взял ее за руку, крепко сжал до боли. Выдавил сквозь стиснутые зубы: — Все в порядке. Я тебя вытащу. Мы летим домой. Она отозвалась мысленно: «Домой». И в ее мыслях всплыл образ — их жилой бокс на военной базе. Не Герия, даже не Льенна. У Эйна комок стоял в горле. Он достал лекарства, вколол ей несколько препаратов, которые взял с собой — состояние у Мары было паршивое, но, по крайней мере, угроза жизни миновала. Быстрый скан медицинского диагноста ничего не выявил. — Когда спит она еще милее, — голос Ойлера над ухом заставил Эйна дернуться, схватиться за игольник. Чудо, что не выстрелил. А с другой стороны, именно это и было дурным знаком. Это, а еще то, что Ойлер умел подкрадываться абсолютно беззвучно. Так, что Эйн его не замечал. — Она ранена, — устало отозвался Эйн. И добавил. — Больной ты мудак. — Ты любишь меня именно за это. Потом Ойлер лениво повел плечами, улыбнулся и добавил: — Бери ее и пошли отсюда. Крайне депрессивное местечко. Не было оно депрессивным. Обычный жилой бокс в трущобах. Старый, потрепанный жизнью. Неожиданно опрятный. У девчонки здесь не было денег на хорошую мебель и новые бытовые модули. Но она следила за порядком. Пыталась сделать свой дом уютным. Хранить и ценить то немного, что у нее было. Эйн подхватил Мару на руки, направился к двери. Девчонка… Эмми, ее звали Эмми, ухватила его за руку: — Ты не можешь уйти! — ее пальцы соскальзывали с металла, но она цеплялась изо всех сил. — Ты обещал! Ты… Она смотрела на него, и глаза — блестящие от слез, перепуганные глаза — казались глазами ребенка. Губы у нее дрожали: — Ты ведь… ты ведь соврал, да? — Милая, — Ойлер рассмеялся. И Эйну было стыдно, за то, что защищал такую мразь, за то, что называл его союзником. — Приятель Эйн ничего тебе не обещал. Только я. А я соврал, потому что я плохой… чуть не сказал «человек», но я даже не человек. А теперь убери руку. Но она все цеплялась за Эйна. — Убери, — сказал ей Ойлер. — Или эта рука уйдет с нами. Но без тебя. Девчонка отпрянула, а потом заставила себя выпрямиться. Сказала: — Возьми хотя бы… возьми хотя бы Дейка. Если надо… если надо, я все сделаю. Что захочешь. Как угодно. Эйн даже не сразу понял, о чем речь. А потом накатила тошнота. Действительно, что еще эта Эмми из трущоб могла ему предложить. Что у нее вообще было, чтобы выменять — не ради себя. Ради сына. — Эта женщина спасла Телуру, — сказал вдруг Зайн. Совершенно невозмутимо, холодно. — Я останусь. Выведу их с сыном. Эйн… настолько этого не ожидал. Не знал, как реагировать. И Зайн ведь не был новичком, понимал, какие у него шансы. — Не смотри на меня так, человек. От тебя требуется немного. Пришли флаер на двадцатый ярус. Пусть ждут нашего появления. Двадцатый ярус был в десяти ярусах от них. Самым нижним, к которому могли спуститься флаеры. Эйн понизил голос, но что толку. Конечно, и Эмми и ее сын все слышали: — Ты их не вытащишь. Ты умрешь вместе с ними. Зайн, Рьярра… — Дева Элера, — равнодушно перебил тот, — давно меня знает. И вдруг он усмехнулся и добавил: — Она будет в ярости. Но не удивится, — и сказал совершенно серьезно. — Не давай ей ничего делать с моим телом. Я завещаю его Телуре. Эйн просто… просто даже не знал, что ответить. Чувствовал себя идиотом. А Зайн — идеальный герианец Зайн, образец солдата, хоть сейчас на плакат — прямо при нем собирался покончить с собой. И смотрел при этом спокойно, с полным осознанием того, что творил: — Почему такая реакция, человек? Эти люди оказали мне услугу. Спасли Телуру. Я просто возвращаю долг. Да, вот только возвращал он его, собираясь сдохнуть. Глупо, бессмысленно. Эйн стиснул зубы. Он чувствовал себя в западне. Чувствовал себя так, словно это не над Зайном, над ним нависла смертельная опасность. — Габриэль, — кажется, Зайн впервые назвал его по имени. И тут же усмехнулся и исправился. — Гэйб. Это моя жизнь. И я в своем праве. Рисковать. Умереть. Эйн представил, что бросит его. И девчонку с сыном. Увидел, как наяву — вот он улетает с Марой, не оборачиваясь. И потом раз за разом убеждает себя, что иначе было нельзя. Вот только Зайн был прав. Иначе было можно. Эйн не доверял Ойлеру, но другого выбора не оставалось. Он протянул ему Мару. Сказал: — Улетай с ней. Оставь скайлеры нам, лети на крыльях. Доставь ее к флаеру с медкапсулой. Ойлер рассмеялся: — Это что, какое-то заразное сумасшествие? Приятель Эйн, ты хоть понимаешь, что творишь? Что, если я не справлюсь? Мне полагается держать ее на руках, тяжело раненую, и каким-то чудом выкосить всех, кто заглянет на огонек? Если бы это было кто-то другой… Эйн сказал бы, что это невозможно. Но теперь, после всего, что увидел на Герии, он ответил: — Я в тебя верю. Приятель Ойлер, эта миссия с самого начала была самоубийственной. *** Когда Ойлер ушел, Эйн сделал глубокий вдох, выдохнул. — Ты слишком ему доверяешь, человек, — сказал Зайн. — Да я просто идиот, и творю какую-то дичь, — честно отозвался Эйн. — Но один ты их, — он мотнул головой в сторону Эмми с ребенком. — Точно не вытащишь. Вдвоем… может, будет шанс. Он оглядел Эмми и Дейка. Поморщился, потому что как ни смотри, а факт оставался фактом — двое гражданских. Женщина и ребенок. — Оружие в доме есть? — спросил он. Но у нее был только лазерный резак. Абсолютно бесполезный против химер — обычный человек просто не успел бы нанести удар. — Здесь рядом вентиляционные переходы, — сказал Зайн. — Часть из них были опечатаны из-за аварийного состояния. Но система проходит по всему комплексу. Он развернул виртуальный экран: — Можем пройти здесь. И потом здесь. Он указал несколько точек на схеме. И Эйн прищурился, прикидывая: — Если они аварийные, химеры вряд ли туда сунутся. Незачем, лишний риск. Но это и для людей был риск. — Их ремонтировали, — сказала вдруг Эмми. — И достраивали. Местная шпана там собирается покайфовать. Не все переходы обозначены на картах. Эйн кивнул: — Это шанс. Если сократим часть пути, будет проще добраться до скайлеров. Заложим взрывчатку, когда будем выбираться. Если повезет, избавимся от нескольких химер. — Или уведем их по ложному следу, — спокойно подсказал Зайн. — Приемлемый вариант. Что-то врезалось в дверь с другой стороны, послышался грохот, а потом возникла огненная точка — кто-то пытался вскрыть жилой бокс лазерным резаком. Эмми отпрянула, прижала к себе сына, словно его вот-вот могли отобрать. Эйн достал игольник, перевел в боевой режим, и сказал: — Сначала придется как-то выбраться и выжить.