От утренней прохлады меня чуть-чуть познабливало. По сравнению с предыдущими днями, в течение которых с раннего утра до глубокой ночи стояла неимоверная духота, солнце никого не щадило, а в воздухе было видно марево, это утро выдалось достаточно холодным. Чувствовалось облегчение, поскольку эта духовка мне уже надоела. Наконец-то можно насладиться свежим воздухом и сорвать с себя оковы сна, чувствуя, как от ощущения прохлады по телу бегут мурашки.
Сидя на кровати и свесив руку с рейки из дерева, я от безделья ею болтала, рассекая ладонью воздух. Проснулась я рано. На востоке только-только начала розоветь заря, облака запестрели горячими оттенками. Сон и тишина все еще накрывали Коноху, подобно легкой, почти невесомой простыне безмятежности. Вот так и выглядит мирный период, когда землю не сотрясают взрывы, и на сочной зеленой траве не играет огненно-алыми бликами кровавая роса.
С того момента, как Какаши-сенсей счел меня и ребят достойными того, чтобы взять нас под его опеку, прошло несколько дней. Перед расставанием Какаши-сенсей порекомендовал мне показаться ирьенину, и после этого он почти сразу же скрылся. Больно нелюдимый наш сенсей. Такое ощущение, словно он боялся провести в нашем обществе лишнюю минуту, если она не посвящена обсуждению каких-либо тем по принципу «кратко и по существу», то есть тем, которые включали в себя краткие указания, содержащие в себе максимально сжатую информацию. Учитель, скорее всего из вежливости, улыбался нам и вел себя довольно-таки непринужденно, по-простому, но некую отстраненность все же сохранял. Он не подпускал нас к себе и предпочитал одиночество. Ну да черт с этим, поправим. Но только в том случае, если не вернусь домой раньше.
Саске-кун очень скоро покинул нас, не забыв напоследок посмотреть на нас с Наруто, как на тупых болванов, которые чем-то ему не угодили. Должно быть, в одном случае – рвению сдуру бросаться в драку, а в другом – неспособностью постоять за себя и вовремя брать инициативу в свои руки. Разумеется, что подобное его могло немного разозлить, но Саске никогда не был настолько неустойчивым в плане эмоций. Его злили выходки Наруто и моя надоедливость, но, как ни крути, он вел себя более сдержаннее, чем сейчас. Сейчас он стал каким-то резким. И чего он так вдруг на меня взъелся? Не припомню, чтобы я сказала ему что-то такое, что побудило бы его бросать на меня такие взгляды. В такие моменты его глаза становились темнее черного. Во мраке вечном бездонные пропасти.
Неужто на него так повлияло мое признание? Нет, глупая мысль.
Наруто любезно согласился сопроводить меня до здания госпиталя Конохи. Всю дорогу болтал в основном он, а я только отвечала на его вопросы: кто мои родители, когда мой день рождения, есть ли у меня увлечения и прочие мелочи, которых было много. Я была не против общаться с Узумаки чаще и подолгу. Эта прогулка, на удивление, не стоила ему ни одного тумака. Ибо не заслужил. Интересно, подметил ли он перемены в моем поведении? Ах, да. Есть же еще одна немаловажная вещь.
Как быть с его влюбленностью? Подождать до тех пор, пока он ею не переболеет?
Когда Наруто и Хината сошлись, то на душе у меня стало легко: наконец-то этот бака очнулся и умудрился разглядеть в наследнице клана Хьюга того самого человека, с которым можно было бы построить счастливое будущее. А теперь все вернулось на свои места, и я снова чувствовала себя перед Наруто неудобно, хоть он и был сейчас слишком юн. И все же те нежные чувства, что он ко мне испытывал, связывали нас невидимой и непрочной цепью. Она мешала мне, сковывала. А пошевелиться было страшно. Цепь-то я могу порвать без труда, но это неаккуратное и резкое действие могло доставить кое-кому уйму боли, которая породила бы горькую обиду.
«Трудно будет ранить его чувства».
Я отодвинулась от окна и слезла с кровати. Подошла к шкафу и достала оттуда новенький комплект одежды. Буквально позавчера, когда ходила за покупками, чтобы помочь маме, я увидела это чудо и едва ли не взмыла в воздух от счастья: это был тот самый удобнейший в мире костюм, в котором я прошла через кучу битв и боев вплоть до начала войны. Красная майка на молнии, бледно-розовая юбка с разрезами и пара повязок на локти. Одежда, естественно, была мне великовата, поэтому кое-где ее пришлось подшивать. Новую пару шорт затолкала куда-то далеко в ящик комода. Оказалось, что у меня на самой нижней полке в шкафу завалялись удобные обтягивающие бриджи до колена. Я тотчас их напялила и поразилась собственной недальновидности: они же были очень удобные! Вскоре бриджи были постираны и высушены.
Знак белого круга на спине майки пришлось вышивать самой. Работа ювелирная до того, что все пальцы обколола.
С порванным красным платьем пришлось распрощаться.
Разложив комплект одежды на заправленной кровати, я принялась его разглядывать и довольно улыбаться.
«Дождись меня! Дай только душ принять».
***
– Сойдет, – прокомментировала я, глядя на свое отражение в зеркале.
Что тут можно сказать? Костюм сидел отлично. Да и длинные розовые волосы внесли свою лепту. Осталась лишь маленькая деталь – перчатки. Надо бы подыскать себе подходящую пару.
Я кивнула самой себе.
На трюмо стоял бонсай. Честно сказать, я в него влюбилась. Нужно будет не забыть перед выходом полить его. На глаз можно определить, что поверхность субстрата слегка подсохла, поэтому растение необходимо напоить. Контейнер с отстоявшейся водой находился внизу рядом с прихожей.
После выполнения всех бытовых задач я пойду в госпиталь и по пути буду глазеть на нужные магазинчики или товарные лавки. Я должна заполучить перчатки.
Когда я спустилась вниз, окаа-сан как раз выходила из кухни и вытирала полотенцем мокрые руки. Она резко остановилась и уставилась на меня удивленными глазами.
– Чего это ты в такую рань соскочила?
– Дел сегодня много, – ответила я, пожав плечами. – А где отец?
– Еще спит. Эх, а я-то надеялась провести сегодняшнее утро в одиночестве.
Я подняла бровь.
– Я скоро ухожу. Только позавтракаю и полью растение.
Мама кивнула. Я немного помолчала, а затем спросила:
– Тебя что-то беспокоит?
– Вовсе нет. С чего ты это взяла? Ах, тебя, наверное, зацепили мои слова. Извини, – она махнула рукой. – Это я так, шутки ради.
Я кивнула и пошла на кухню. Расправилась со своей порцией вареного риса и натто достаточно быстро, после чего помыла за собой посуду. Позже, найдя на полке под столешницей чистый стеклянный кувшин, я потопала до контейнера с водичкой. Наполнила кувшин и поднялась в свою комнату. Растение с моим именем с удовольствием впитало в себя воду, что лилась красивой прозрачной струей из кувшина.
«Пей на здоровье».
Ну, вот и все. Теперь – в больницу!
***
Фасад госпиталя вызвал ностальгическую усмешку.
Впервые за долгое время войдя внутрь здания со сломанным ребром, я не слишком много внимания уделила подобным мелочам. Да и разве это возможно, когда вокруг тебя бегает громкий блондинистый балабол, занятый оживленной болтовней?
И вот теперь я здесь.
Находящееся на первом этаже приемное отделение больницы встретило меня гнетущей тишиной. Помещение было просторным, но мрачноватым: на небеленых стенах – облупившаяся краска, в углах – неровная сеть паутины, нити которых уныло поблескивали в пробивающемся сквозь стекло лучике рассветного солнца. Местами, в основном по краям, пол был обшарпан. Сидения – облезлые, но на вид пока более-менее устойчивы.
Поскольку утро было прохладным, то в помещении сейчас было не жарко. Обычно, когда на улице стояла жара, в отделении все ирьенины варились. Тут не было кондиционеров, поэтому старшей сестре приемного отделения приходилось особенно несладко. Но к подобному можно было привыкнуть. В конце концов ирьенины – те же самые шиноби, которых подобные мелочи не должны были раздражать.
Главная проблема заключалась не в отсутствии кондиционированного воздуха, а в наличии устаревшей техники, которая едва справлялась со своей задачей. Требовалась закупка продвинутой больничной аппаратуры. Среди ирьенинов были высококвалифицированные специалисты, но их было немного. Большинство таких ирьенинов поступали благородно – ради спасения жизни и поддержания стабильного состояния больных они загоняли себя вплоть до обморочного состояния – медики буквально валились с ног от истощения. Обучение молодых ниндзя-медиков протекало непозволительно вяло, организованность не отсутствовала полностью, но она была низкой – какой-никакой повод для беспокойства. Был случай, когда у молодого и неопытного медика от переутомления вкупе с чакроистощением поехала крыша – его отправили на лечение в клинику в Страну Молнии. Спустя несколько месяцев ниндзя-медик восстановился и вернулся в Коноху. Вполне возможно, что я его здесь встречу.
Также, пожалуй, требовалась усиленная охрана. В любую палату под покровом ночи (а то и вовсе при свете дня) мог проникнуть какой-нибудь ниндзя, ведомый целью отправить кого-нибудь на тот свет. В более мрачные времена подобные случаи не были редкостью – заходишь в помещение, а на больничной койке в окровавленном постельном белье лежит мертвый человек с перерезанным горлом.
Короче говоря, до прихода Цунаде-шишо тут всем приходилось нелегко. Райдон Гото – администратор больницы Конохи. Чтобы в больнице потихоньку начал восстанавливаться порядок, нужно вышвырнуть Гото за пределы стен госпиталя и в срочном порядке начать искать подходящую кандидатуру на должность администратора.
– Я прошу прощения. Вам чем-нибудь помочь?
Видимо, я настолько ушла в себя, что не заметила, как ко мне подошел молодой ирьенин с синяками под глазами.
Когда я перевела на медика взгляд, то на мгновение замерла и уставилась него, будто призрака увидала.
– Ох ты ж, – ляпнула я.
А вот и наш будущий администратор.
