***
Гокудера покидает школу средней Намимори спустя ещё два месяца — четвёртый по счёту после того, как отвернулся от своего Джудайме. Сплетницы уверяют, что этот брутальный красавчик вернулся к себе на родину. А потом они горько вздыхают, что такой парень ускользнул от них. Они точно были уверены, что вечно курящий парень богат. Тот факт, что он очень образован, а еще чертовски загадочен, навсегда клеймят Хаято негласным принцем их школы. А потом начинаются бесконечные промежуточные экзамены и подготовка к концу учебного года. Думать о чём-то другом просто не получается. Слишком много материала и учебников. Иногда проскальзывают шутки о том, что Тсуна, скорее всего, останется на второй год. Он же такой неудачник. И вот уже, подстёгнутые мотивацией не быть как Савада, одноклассники концентрируются на учебе. Сам же Тсуна за результаты свои не беспокоится. Он занят тем, что ночи напролёт восстанавливает мышечную память. Скрипка, пианино, гитара — к каждому инструменту свой собственный подход, и Савада старательно и прилежно занимается часами напролёт, пытаясь загладить собственную вину перед единственными друзьями. Он не прикасался к ним, кажется, уже на протяжении вечности, оттого особо не удивляется кровоточащим пальцам. Парень стойко переносит своё наказание, не лишаясь ни веры, ни надежды, ни уверенности. С упорством ишака он продолжает репетировать, предварительно окружая дом иллюзиями — ему к чёрту не сдались нечаянные зрители. Результаты проходных экзаменов Тсунаеши не удивляют, в отличии от его одноклассников. Они, конечно, шутят о том, что Савада еле-еле набрал нужный балл для перехода в следующий класс, но парню наплевать. Он не обращает на них внимания и спокойно вздыхает на церемонии по окончанию учебного года. Рехей и Хибари закончили своё обучение, Ямамото переедет в Италию через неделю или две. В начале его второго года обучения в средней школе директору и учителям будет известно, что, благодаря усердию и таланту в бейсболе, Такеши пригласили в частную школу по обмену или другое солидное заведение. Тсуна не провидец, но он прекрасно знает, что Вонгола понемногу угасает и Девятому очень нужна новая кровь, чтобы обновить их Семью. Десятое поколение постепенно начнут вводить в курс событий и выводить в свет. Единственное, чего Савада не знает — это личности того, кто «украл» у него его место в кресле Дона. Однако Тсуна не горит желанием разыскивать информацию об этом человеке. Он занят: любимые инструменты, наконец, сжалились над парнем и начали звучать так, как должны. Тсунаёши снова един с музыкой, и это прекрасно.***
Диплом об окончании старшей школы Савада Тсунаёши получает в больнице, лежа под капельницей и в бессознательном состоянии. Одноклассники с удовольствием бы поиронизировали на тему его никчёмности, если бы не тот факт, что у парня погибла мать. Многочисленные шепотки и слухи рассказывали о том, что дом Савад пытались ограбить нарушители с пистолетами. Будто бы была потасовка, в результате которой у Тсуны четыре пулевых ранения. Если бы не соседи, которые оперативно среагировали на звуки выстрелов и крики, и не вовремя прибывшая полиция с медиками, парня ждал бы тот же приговор, что и его мать: «Скончалась на месте из-за многочисленных пулевых ранений и обильной потери крови». Похоронами Наны занялся спешно прибывший откуда-то из-за границы Савада Емитсу — муж и отец. А потом, как только Тсуна очнулся, его чуть ли не сразу утащили на кладбище. Многочисленные собравшиеся с жалостью смотрели на бледного словно смерть парня в инвалидном кресле.Ах, бедный-бедный мальчик, потерял маму, а теперь ещё может и лишится возможности ходить. Ах, как жаль, как жаль. У него теперь загубленное будущее. Да-да, инвалидам до сих пор сложно жить в нашем прогрессивном мире. Ах, смотрите-смотрите, насколько он опустошён. Какие у него пустые глаза. Как же он будет теперь жить? Но, что же это? Ах, посмотрите на отца мальчика! Как он утешает своё дитя, как обнимает, как гладит по волосам, как обещает, что всё будет хорошо. Он увезёт его в Италию, слышите, люди?! Повезло мальчику: папа обеспечит сына лучшими врачами и медикаментами. Говорят, в Европе к инвалидам относятся очень хорошо. У мальчика там будет больше возможностей.
Тсунаёши медленно закрывает и открывает глаза. Он смотрит на могилу матери и думает, что это очень даже забавно — хоронить иллюзорную марионетку поверх настоящего гроба с его настоящей мамой. Савада принимает неподвижный вид и чувствует себя моральным уродом — ему хочется смеяться на похоронах собственной матери. Это неправильно. Так же, как и совершенно не чувствовать больше горечи и утраты. Хотя, какая к чёрту разница? Всё, что происходит вокруг — всего лишь очередной спектакль. Собравшиеся выражают скорбь, а Тсуна - горечь утраты. Никто кроме него не знает, что Савада Нана мертва уже давным-давно. Её убили «воры» множественными выстрелами в грудь, когда парню только-только исполнилось семь. И чёрт знает как, но ему удалось скрыть это ото всех. Хотя Тсунаеши мало что помнит с того времени. Все воспоминания отрывочны и совершенно непонятны. Более-менее он начал соображать спустя год, после инцидента. Видимо, шок. Видимо, автопилот. Видимо, подсознательно он создал сильнейшую иллюзорную марионетку, ставшей его мамой; похоронил оригинал; замёл все следы; избавился от трупов вторженцев. Наверное, именно так все и получилось. Тсунаёши совершенно не помнит. Но с того дня начал принимать всё как данность, уверив себя, что его собственная иллюзия — это реальность. И, надо же, он верил в это так сильно, что умудрился обмануть всех. Это забавно. Мама никогда не умрёт — он может воссоздать её образ в любой момент. А еще он умеет играть на подаренных ею инструментах. На похороны Савады Наны прибыли многие. Соседи, некоторые учителя и одноклассники. Бывшие хранители отчего-то приехали без своего Неба, но зато с Реборном и Мустангом. Даже Вария что-то забыла на кладбище. Заблудились, может, думается парню. — Тсуна, всё будет хорошо, — спустя час рядом с могилой мамы остались только стойкие, но самые нежеланные люди. — Тсуна, я поговорил с врачами, твои травмы не такие серьезные. Позвоночник не задет, ты сможешь ходить, — Емитсу искренне скорбит по жене, но переключает всё своё внимание на сына. Ему он сейчас нужнее. — Знаешь, я поговорил с Девятым, и, если хочешь, после реабилитации, можешь переехать ко мне, — мужчина стоит перед сыном на коленях, сжимает его ладони своими и отчаянно пытается найти в глазах сына проблеск разума. Он не может потерять ещё и его. — Поступишь в колледж или университет, любой, какой захочешь. Или путешествовать можешь. Мафиози выслушивают монолог Советника стойко. Ни одна мышца не дрогнула, в глазах не выразилась скорбь. Они сожалеют об утрате, но здесь они не для того, чтобы реветь по мёртвым, а поддержать живых. В конце концов, парню они все сейчас нужны. Лучшие врачи, лучшие охранники, лучшие психологи — всё это могут дать Вонгола, Каваллоне и Вария. — Я могу делать всё, что хочу? — то ли вопрос, то ли констатация факта. Слишком тихий голос, чтобы разобрать интонацию. — Да-да, всё, что хочешь, только скажи, — Емитсу рад, что сын не закрылся совсем. — Я хочу уехать отсюда, — говорит парень. — Навсегда, понимаешь? — Конечно, Тсу-кун, — кивает мужчина. — Я подготовлю все документы и найму тебе репетиторов. Тебе понравится в Италии. Там очень тепло и постоянно солнечно, и я буду рядом, и твои друзья. И Вонгола, и… — Нет, — тихо, но властно. Советнику кажется даже, что сын в бешенстве. — Я хочу уехать подальше от всего этого. От жалости и дурацкого понимания. От Вонголы, Варии, Каваллоне, Альянса. — Тсуна? — Я никогда не хотел быть связан с мафией! — рычит подросток так, что Советник вздрагивает. — Я не просил ни власти, ни денег, ни силы. Мне всё это к черту не сдалось. И это дурацкое пламя и постоянные драки со всеми. Я просто хотел быть собой, а не дебильным наследником Вонголы. — Тсуна, ты потомок Примо, — Реборн лезет туда, где ему никто не рад, поэтому и получает в ответ гневный взгляд и словесный посыл-проклятье. — В жопу вашего Примо, — рычит парень. — И Вонголу с её традициями и наследниками. Я никогда не хотел этого. Чем плох Занзас как Десятый? Он сильный, взрослый, с опытом. Так почему я дрался с ним, когда мне было всего лишь четырнадцать? Потому что он бастард? Потому что не та кровь в нем течёт? Да какая, к черту, разница вообще?! Отец, ты понимаешь, что я мог умереть? Ты это понимаешь? Понимаешь, что Занзас — профессиональный убийца с боевым опытом?! Какой нормальный человек будет выставлять ни черта не умеющего подростка против человека, силой подмявшего под себя независимый отряд убийц, только потому, что у этого подростка в жилах течёт кровь какого-то там пердуна?! — Тсуна, прекрати истерить и вести себя как избалованный эгоист! — Дино подаёт голос откуда-то из-за спины, но Саваде наплевать. Он знает, что делает отцу больно и не намерен останавливаться. Это по его вине мама умерла в тот день. — Если бы я вёл себя как избалованный эгоист изначально, всего этого не было бы! — восклицает парень, вытирая злые слезы. — Надо было с самого начала послать Реборна и его репетиторство. И Занзасу надо было специально проиграть и кольцо отдать. И с Девятым поговорить, отказаться от всего этого идиотизма. Если бы я так сделал изначально, мама была бы сейчас жива! Вдохнуть побольше воздуха, послать Реборна очередным неприличным словом на его возражения и продолжить: — Они стреляли в меня транквилизаторами, — уже чуть спокойнее и побольше трагедии в голосе. Тсунаёши прекрасный актер. — Сразу, как ворвались в дом, целились только по мне. От одного дротика я перестал мгновенно ощущать своё пламя. А потом они пистолеты настоящие достали. И в упор целились. А мама… Судорожный вздох, сжатые в кулак ладони. Шмыгнуть носом, пустить слезу. — Я ничего не мог сделать. Вообще. Просто лежал обездвиженный и смотрел, как они в неё стреляют. А потом и в меня. Они знали, что я носитель пламени. Знали, понимаешь?! Они изначально в дом вломились, чтобы меня убить. Меня, а не маму! События того дня отрывками прокручиваются в его голове. Вот он, такой мелкий и счастливый. Вот мама, добрая и нежная. А потом шум, крики неизвестных. Наполненные страхом глаза, оглушающие выстрелы. Её предсмертная мольба не трогать сына. Их хохот и направленный на него пистолет. Вспышка пламени и абсолютная пустота. С того дня он пустой, и только музыка, которой мама обучила, заставляет чувствовать хоть что-то. — Она умерла из-за Вонголы, — да, папа, это приговор, от которого невозможно откупиться деньгами и защититься адвокатами. — Из-за того, что я носитель чёртовой крови Примо, будь он проклят вместе с мафией. — Прости, сын, — Советник позорно ревёт и его никто не осудит. Потому что на самом деле лицемеры и бесчувственные сволочи. — Не прощу. Ни тебя, ни себя, ни мафию, — парню кажется, что он каким-то образом сейчас подыгрывает Мукуро. Савада уверен, что Туману получится извратить весь этот диалог в свою пользу. Тсуна мысленно желает ему удачи. — Я не хочу иметь к тебе хоть какое-то отношение, папа, — парню нужна свобода от собственного отца. — Делай что и как хочешь, но о том, что у тебя есть сын, все должны забыть. Я не приму от тебя ни помощи, ни поддержки, ни заботы, ни защиты — хватило сполна. — Но, Тсунаёши… Как бы Советник себя сейчас ненавидел и не чувствовал виноватым, но сына бросать не собирался, даже после таких злых слов. Они семья и должны держаться вместе. Помогать друг другу, поддерживать. Тсунаёши, как-никак, всё ещё подросток, а им свойственен максимализм. Сейчас ему ещё слишком больно, оттого он старается задеть других, надеясь, что это хоть как-то облегчит горечь потери близкого человека. Через месяц-другой Тсуна остынет и тогда Емитсу снова поговорит с ним — так он решает. — Я сам встану на ноги, сам оплачу больничные счета. Сам поступлю в университет и сам со всем справлюсь. Тебя и раньше в моей жизни было не особо много и сейчас ничего не меняется, — парень верит собственным словам и в свои же возможности. Он, чёрт тебя подери, гений, наебавший мафию. — Возвращайся к своей Вонголе, тренируй нового Десятого, советуй дальше, командуй отрядами убийц. Я не хочу иметь со всем этим хоть что-то общее. Тсуна мастерски управляется с коляской, хоть опыта такого раньше и не было. Едет до самой лестницы, а потом останавливается. Раньше он не задумывался, какого это людям с инвалидностью навещать родных на кладбище. Теперь понимает — им сложно. Парень думает, что у этих людей просто неимоверный уровень упрямства, а ещё желание увидеть тех, кого потеряли. Савада закрывает глаза и понимает, что сам такой же. Не важно, будут ли он полностью парализован или с поломанными конечностями, но наверх заберётся. Потому что упрямый. Потому что целеустремленный. Потому что горечь утраты продолжает пожирать душу, какие бы циничные мысли его не посещали. А потом Тсуна откидывает голову на спинку кресла и думает, что попросить этих уродов, чтобы помогли ему спуститься — это сродни убийству собственной гордости. Он действительно не хочет от них ничего. Даже возможность дышать одним воздухом с этими мудаками выбешивает настолько, что хочется застрелиться. — Тсунаеши, давай помогу, — Емитсу идёт в его сторону. Шаг, ещё, ещё, ещё и ещё. Он приближается к своему дитя, а мир для Тсуны резко замирает. Он смотрит на голубое небо и яркое солнце и фыркает: слишком неподходящий день для похорон. Еще из фильмов он знал, что в такой трагичный день обязательно должен идти дождь и дуть промозглый ветер. И крик ворона где-то вдалеке. И черные зонты. И вуали на лицах. Вдох-выдох, и парень думает о том, что Небо едино. Ураган, Дождь, Туман, Гроза, Солнце — оно объединяет их всех. И ими же управляет, даёт силу, защищает и окутывает любовью и заботой. Именно поэтому Тсунаеши не способен занять место Десятого. Он не хочет делиться собственными силами, а ещё он совершенно не чувствует любви к людям. Раздражение, безразличие, отвращение, ненависть — всегда пожалуйста. Но любовь… Тсуна любит маму и музыку, свои инструменты и самого себя. Ничего другого ему от мира больше и не нужно. Пламя Неба Гармонии, совершенно мягкое на ощупь и похоже больше на туман или пушистое облако, но никак не на огонь, который сейчас расползается по кладбищу. Хранители ходят под Небом, защищают его, восхваляют и любят. По крайней мере, так происходит в нормальных мафиозных семьях. А что же делать Небесам, от которых отвернулись все? Что делать им, потерявшим всё и чувствующим ничего? Из кого черпать любовь, защиту, доброту? Ответ прост — из самого себя. Глупые элементы думают, что сильнее и лучше. Будто бы если они достаточно сильны, то заимеют власть-силу-деньги. Но в их размышлениях лишь одна загвоздка: Небо невозможно уничтожить. Гроза заканчивается, Дождь высыхает, Солнце гаснет. Туман исчезает, а Облако рассеивается. А вот Небо так и остается на месте. Такое недостижимое и прекрасное. А еще ему на самом деле никто нахер не сдался. Точно так же, как и Тсуне. Мафиози потрясенно смотрят на бушующий пожар чужой силы. Сейчас они испытывают какой-то иррациональный страх и чувство безграничного уважения к человеку, что повернулся к ним спиной. Его мощь, такая хаотичная и неподдающаяся логике, расползается по всему периметру, а потом, будто бы под воздействием притяжения, возвращается в тело своего хозяина. Тсунаеши нервно дёргает плечом, а потом медленно и аккуратно встает с коляски. — Мне не нужна твоя помощь, — Внешний Советник на все сто сейчас уверен, что все раны сына затянулись, не оставляя и намёка на рубцы. — Мне не нужна мафия. Не следи за мной, не преследуй, не связывайся. Считай, что я умер вместе с мамой. — Тсу-кун… — Прощай, — Савада кивает каким-то своим мыслям и спокойно спускается вниз по ступенькам, прочь от толпы лицемеров. Тсуне кажется, что вся эта показуха с мощью собственного пламени — глупая идея. Но по-другому он просто не мог. Парень должен показать, что может дать отпор в случае чего. Он больше никогда не позволит собой управлять. Теперь он доминант. Нелепая, конечно, мысль, но факт остается фактом: он умудрился наебать мафию, отца, хранителей и всех остальных, кто хоть раз переступал порог его дома. А ещё он так и остался Небом, несмотря на то, что где-то там у них более подходящий Десятый. Они не смогут забрать его пламя — не посмеют. Он же чёртов потомок и наследник самого Первого. И плевать, что ещё есть Емитсу, которого можно обженить ещё раз и заставить настругать детишек. У Вонголы нет уверенности, что отпрыски папани будут с пламенем. А так, на всякий случай, есть подстраховка в виде Тсунаёши. Они не рискнут избавиться от него — боятся. Кто бы мог подумать, что Великая Вонгола страдает помешанностью на родословной. Прям арийцы, а не мафиози, честное слово. Гореть вам всем в Аду.