До луны и обратно

      Подрывник вырывается что есть мочи, просит себя отпустить и чуть ли не ревет под ним, а Савада даже и бровью не ведет. Хаято же его ревнует, да? Судя по признаниям и частым клятвам в верности, подрывник думал, что его чувства приняли, и потому сейчас они вместе. Как парочка. Которая встречается, планирует совместные поездки и знакомится с родителями друг друга. И одежду они носят одинаковую, смотрят романтические комедии и держаться за ручки. Савада помнит, какого это быть вместе с кем-то — с Сэмом они прошли все круги Ада отношений, закончив их обоюдным согласием и обещанием остаться друзьями. А вот то, что между ним и Хаято классификации не поддается, по крайней мере, Тсунаеши не может нацепить на это такой-то лейбл и спокойно свалить в закат. Потому что пока Ураган был на миссии, он места себе не находил. Шатался из комнаты в комнату, порвал струны скрипки и срывался на всех и каждого. Небо занимался полной херней, явно не понимая где находится и отчего так хреново. Он знал, что с Гокудерой все впорядке — спокойный ритм чужого Пламени пульсировал где-то под кожей, заставляя скучать еще сильнее и желать о скорейшем чужом возвращении. А потом была первая ночь без Хаято. Наполненная звуками кашля, собственными криками и заблеванным кровью туалетом. Его еще так никогда не трясло, даже во время ломок, оттого иллюзию мамы он не развеивал вплоть до самого утра, заставляя ту петь бесконечные колыбельные и не отпускать его руку.       Именно поэтому случился Хибари. Савада просто тупо боялся испытать приход сильнее предыдущего, оттого и затащил Облако к себе в постель, заставляя изгибаться под собой и лишая любых попыток инициативы. Кея оказался на удивление упрямым и совершенно точно доминирующей личностью, на которую Тсунаеши наплевал с высокой колокольни. Он умел обращаться с подобными хищниками, потому ничуть не был удивлен, что позиция снизу вскоре тому очень даже приглянулась. Небо было прекрасным доминантом, заставляя чужую спину изгибаться из-за ритмичных ударов плеткой, а самому внушать себе чувство спокойствия. Ему нужно было сбросить напряжение, вот и все. Он не ласкал тело Кеи часами, как делал это с Хаято. Не заставлял того терять сознание и не мучал партнера часами. Хибари не краснел от чужой развратности, не умолял о большем, не пытался быть нежным и не вызывал дрожи в груди. Всё, что между ними было — обыкновенная ебля двух взрослых людей, которым просто нужно спустить пар.       Именно это говорит Савада Урагану, нежно поглаживая чужое тело, пытаясь вымолить прощение. Это не было изменой или же попыткой задеть, просто обыкновенное «лекарство» для его такой специфической «болезни». Хаято не может быть с ним сутки на пролет и оттого ему периодически придется полагаться на чужую помощь, однако никто и никогда не сравниться с Гокудерой. Только ему позволено спать с ним в одной кровати, только из-за него ему не снятся кошмары, только он может будить его по утрам, и никто больше.       — Он был лучше меня? — Савада явно не прощен, но подрывник попытки сбежать больше не предпринимает.       — Нет, — клянется Небо, даже не соврав и разу. — Ты лучше кого угодно.       — Вы любите меня? — Тсуна в ответ лишь молчит, не зная, как ответить. Он бы с удовольствием сейчас посмеялся над чужой наивностью и детским мировоззрением, но прекрасно понимает, что сделай это, стал бы лицемером.       — Мне нравится твоя улыбка, — медленно, подбирая каждое слово, чтобы не обидеть и помочь самому себе во всем разобраться. — У тебя красивый смех и потрясающие глаза. Мне нравится, что ты умнее меня в точных науках. Твоя отзывчивость и податливость в постели вызывают во мне восторг. Мне нравится, что ты искренен во всем. Это честь для меня, быть твоим первым мужчиной, и я совершенно эгоистично хочу остаться твоим единственным партнером. Я хочу запереть тебя в бункере и защитить от всего мира. Мне совершенно не нравится, что другие люди обращают на тебя внимание. Ты вызываешь во мне ураган, Хаято, и я совершенно точно уверен лишь в одном — ты мой до скончания мироздания. Я не позволю тебе сбежать от меня.       Гокудера на этот монолог никак не отвечает, только пристально смотрит в глаза, будто бы пытаясь увидеть ложь. Савада лишь терпеливо смотрит в ответ. Если его любовнику нужно время — он его даст.       — Скажите тоже самое, но Волей, — просит подрывник через пару минут их гляделок.       Савада послушно выпускает свое Пламя, окутывая полуголое тело полностью, пропитывая собой и своей силой каждый миллиметр чужой кожи. Он повторяет свой монолог в голове, добавляя все новые «нравится», которых, как оказалось, нескончаемое множество. Тсунаеши обливает подрывника комплиментами с головы до ног, с удовольствием наблюдая, как любовник заливается краской, а такие прекрасные зеленые глаза начинают блестеть желанием.       — Вы когда-нибудь были снизу? — спрашивает Гокудера. Обида на Джудайме еще тлела в душе, однако больше не хотелось застрелиться из-за неразделенной любви.       — Пару раз, но мне не понравилось, — Савада медленно и аккуратно начинает стягивать с подрывника остатки одежды.       — Почему? — тут же интересуется Хаято, позволяя легкие поцелуи и прикосновения.       — Из-за партнёров. Они заставляли чувствовать себя… отыметым, что ли. Будто бы я был лишь средством дрочки, — ни наркота, ни алкоголь не смогли смягчить этого отвратительного чувства. Ему плевать на боль и унижение, только вот использовать он себя не позволит.       — Позвольте мне сегодня быть сверху, — просит Гокудера, заваливая Саваду на спину. — Я хотел бы заняться с вами любовью.       Тсунаеши лишь остается согласно кивнуть. Ураган никогда не посмеет использовать Небо, да и остановить он всегда все это может в любую секунду. Только вот шепот интуиции говорит о том, что Тсуна не посмеет прекратить эту сладкую пытку. Хаято прикасается к нему нежно, смотрит преданно и использует весь свой полученный опыт, чтобы любовник получил удовольствие.       — Отдайтесь мне полностью.       И Савада отдается. Так, пожалуй, он не доверял даже Сэму. Однако, отчего-то, мысль об этом нисколько не пугает.

***

      Джудайме просил не ревновать его, не устраивать сцен и разговаривать на прямую, не бросаясь пассивно-агрессивными оскарблениями.       Хаято просил предупреждать его о «лечебных партнерах», стараться терпеть боль до последнего и ни с кем, конечно, за исключением подрывника, не заниматься любовью.       Детали и пожелания были оговорены, поэтому Гокудера как-то пофигистично смотрит на улыбающегося Рокудо. Судя по всему, на его улице, наконец-то, сыграл оркестр. Подрывник, скорее наоборот, был удивлен, если бы противный Туман не воспользовался отсутствием Хаято и не попытался бы переспать с его Небом. Мукуро пошло хихикает, двусмысленно подмигивает и чуть ли откровенно не горланит о своем поступке, однако, время Иллюзиониста просто вышло. Савада никак не отвечает на подколы, не соглашается на тройничек и, кажется, вовсе не замечает присутствия Рокудо как таковое. Это не измена, а неизбежность. В этот раз Ураган отсутствовал неделю, и, судя по синякам под глазами Тсунаеши, тот действительно держался до самого последнего момента.       — С возвращением, — объятия Неба теплые и родные. Хранители уже давно привыкли к подобному зрелищу, оттого и не обращают внимание. Лишь Кея и Рокудо недовольно кривят рожи, но на них Хаято даже внимание не обращает, потому что они — лишь дешевые заменители их с Савадой союза.       — Я дома, — клянется Хранитель, искренне считая Тсунаеши тем самым человеком, что превращает это ненавистное поместье в место, в которое хотелось бы вернуться.       — Это непозволительно, — Десятый пафосно хлопает ладонью по столу, а потом заливается в очередном приступе гнева, на который Саваде откровенно насрать.       Его больше интересует, какого хрена, в кабинете ничтожного Неба забыл Занзас. Вариец, как Тсуна помнит, не особо пылал любовью к Вонголе, Десятому поколению и своим обязанностям охранной собачки. За последние десять лет тот стал ещё мощнее, страшнее, да и в волосах прибавилось всякой херни. Тсунаеши искренне интересно, с каких пор хвост енота стал чем-то крутым и брутальным, как и то, кто это плел Занзасу все эти фенечки. Сюрреалистичная картина того, как Яростное Небо, согнувшись в три погибели, плетет себе украшения и одновременно смотрит видео о том, как это правильно делать, заставляет Тсуну тихонько хихикнуть.       — Я сказал что-то смешное? — босс чуть слюной не брызжет, весь такой крутой и могущественный, всем своим видом показывающий, как же он не боится Саваду. Тот бы даже с удовольствием поверил, если бы не Реборн, стоящий у него за спиной, и явно прячущий пистолет за пазухой.       — На моей памяти вы еще ни разу не пошутили, так что мой ответ — нет, — Тсуна сверкает глазами, всем своим видом показывая, как ему скучно. Не будь в кабинете Хаято, он вообще бы сейчас свалил обратно в музыкальный зал, а так приходится терпеть ради любовника. Савада искренне ненавидит тот факт, что его подрывник носит чужой ошейник. С этим срочно нужно что-то делать.       — Я уже получил согласие Занзаса, так что собирайтесь. С сегодняшнего дня Вария будет заниматься вашей защитой, — да хоть Мельфиоре, думает про себя Тсуна. Ошиваться рядом с таким ничтожеством и самому неприятно, так что, согласно кивнув, Савада просит Гокудеру собрать их вещи. Капитан Варии никогда не слыл своим желанием ждать хоть кого-то.       — Хранитель Урагана остается в поместье Вонголы. Защиты Варии вам будет достаточно, — ох, с какой бы радостью Тсуна сейчас бы врезал этому козлу, но нельзя. Подставлять папу и осложнять ему работу откровенно не хотелось. А то, что Десятый спустит свой пар на Емитсу было очень таки очевидно — тот уже давно доказал, что является той еще мелочной тварью.       — Нет, — Савада тоже умеет быть крутым. — Хаято мой.       — Ураган является частью Семьи и будет выполнять приказы, отданные мной, — на это заявление подрывник фыркает, прекрасно понимая, что если его Небо хочет чего-то, то он это получает.       — А еще он — мой любовник, поэтому едет со мной. Вы же не хотите, чтобы я заразил еще и Варию своим, как вы выражаетесь, «непотребством»? — Савада опасно скалится, а в глазах полная невинность.       Занзас на это заявление фыркает, а после начинает откровенно ржать. Мелкий мусор изменился, судя по всему, в очень хорошую сторону. Больше нет испуганных криков и звуков, шуганного взгляда и мямлинья. Да и то, с каким напряжением Десятый разговаривает с Савадой, явно показывает, кто из них двоих здесь босс. Это настолько жалко, что Капитан искренне не понимает, какого хера это ничтожество еще не застрелился нахер. Будь Занзас на его месте — просто тупо не позволил бы Саваде собой командовать. Тем более пацан, вроде как, давно отошел от дел мафии, так что припугнуть его было бы проще простого. А тут такая драма на пустом месте. Ничтожество.       — Нет, — Десятый недовольно поджимает губы, явно пытаясь сдержать свой гнев. Гребаный Савада задолбал своими выходками. Да еще и чуть ли не половина Хранителей прошла через его постель. Он просто не может позволить этому сосунку, просравшему свое место, подобных вольностей.       — Да, — просто говорит Савада и одним лишь кивком головы просит Ураган исполнить свою преведущую просьбу.       — Как пожелаете, — подрывник с удовольствием преклоняет перед Савадой колено, целует того в запястье, а потом покидает кабинет Десятого, игнорирую чужие приказы и вопли.       — Вот и ладненько, — Савада довольно хлопает в ладоши, явно развлекаясь за чужой счет. — Занзас, мы будем готовы минут через двадцать. Надеюсь, такой лимит времени тебя устроит?       — Да похер, — Варийский капитан заливает в себя очередной стакан виски, довольно расползаясь в оскале. Как оказалось, не зря он притащился в поместье лично. Где бы такой спектакль еще увидел?       — Тсунаеши, вы не имеете право командовать моими людьми! — Десятый откровенно срать хотел на чужой статус и мощь. Он не позволит себя оскорблять.       — Вы перечите мне? — мило интересуется Савада, не обращая внимания на наведенный на него пистолет. Реборн никогда не был для него угрозой.       Стекла кабинета начинают опасно трястись, и тут, и там периодически вспыхивают кроваво-красные и черные огоньки, а Савада повторяет свой вопрос, в этот раз с большим нажимом. Босс Вонголы пристыженно отводит взгляд и лишь усилием воли выговаривает «нет». Напряжение в кабинете тут же спадает.       — Я так и думал, — Тсунаеши хихикает, на прощание целует Кёю и Мукуро, просит заглядывать в гости, а потом исчезает из кабинета.       — Я ненавижу его, — скрипя зубами, говорит Десятый.       Савада с первого дня своего прибытия в поместье перевернул все вверх ногами. Он явно не походил на забитого паренька, который страдает из-за разорванных отношений. Да и не напрягало его вовсе, что сейчас находится так близко к мафии, хотя, по многочисленным докладам информатор, Тсунаеши ненавидел мафию из-за смерти матери. Этого морального урода вообще ничего и никогда не напрягало. Савада творил Хаос одним лишь своим взглядом, а потом развлекался за счет адекватных людей, которых такое положение дел не устраивало и порой даже пугало. Однако, Емитсу напрочь отказался делать что-то с сыном, заявив, что тот мальчик добрый и хороший, тихий и немного скромный, а Десятого просто глючит. Реборн тоже предполагал, что Саваде просто нужно дать время на акклиматизацию, да и паренек явно не заинтересован в делах Семьи. Десятый был согласен с чужим мнением, прекрасно понимая, что наследнику больше интересно играть на скрипке, чем отваевывать свою власть. Тогда на кой хер Тсуна начал тащить к себе в постель Хранителей Десятого Поколения? Мужчина сам слышал, как Туман и Облако обсуждали свое желание в следующий раз отыметь Саваду. Иллюзионист даже предложил Хибари секс втроем, мол, это увеличит их шансы на доминирование.       — Бесит, — шепчет Десятый, а потом приказывает всем разойтись и заняться своими делами.       Во всей этой дерьмовой ситуации радовало лишь то, что Савада — больше не его проблема. Пускай теперь Занзас мучается с этим нимфоманом.

***

      Ветер развивает волосы во все направления сразу, из-за чего Савада громко хохочет. Взять мотоцикл, вместо машины, было хорошим решением. Он отказался от шлема еще в поместье, мотивируя все тем, что хочет почувствовать ветер. Хаято еще долго ворчал, но разумно предположил, что в случае чего — он-то рядом и сможет спасти свое бешеное Небо от вреда. Вещи были аккуратно сложены в багажник машины Занзаса. Савада решил, что даже если на них и нападут, то Варийский босс сможет отбить любую атаку, и его прекрасная скрипка будет в безопасности. Тсунаёши, вообще, радовало такое развитие событий. В замке Варийцев никто не будет за ним так пристально следить, да и Гокудера рядом, а значит, не будет ни миссий, ни долгих отлучек. Кея и Мукуро, конечно, были неплохой заменой, но ничто не сравниться с Ураганом. После пары ночей проведенных в активной позиции Хаято стал куда более раскрепощенным. Тсунаеши с удовольствием вслушивался в тихий шепот Хранителя, когда тот рассказывал, как и чем они будут заниматься в постели. Подрывнику будто бы снесло крышу, и теперь ему, видите ли, хотелось попробовать всего и разного. Его любовник просто неимоверно заводил своей развратностью.       — Приехали, мусор, — Савада согласно кивает и продолжает прижиматься грудью к спине любовника, слегка поглаживая его торс и ноги.       — А потом надену ошейник, и ты станешь полноценным песиком, — с придыханием заканчивает Тсуна, тут же слазит с мотоцикла и идет в сторону уже открытых дверей замка.       Ураган же в эту секунду старается побороть смущение и возбуждение. Его развратное Небо полдороги в красках нашептывало, как они проведут их первую ночь в Варии. План включал в себя весьма-таки специфический наряд, фальшивые собачьи ушки и хвост, а так же очень много всего разного и вибрирующего. Единственное, чего не понимает Ураган, это то, как Савада все это говорил, а он услышал. Они ехали на бешеной скорости, да и подрывник был в шлеме. Видимо, это одна из способностей его Неба. Мило. А еще немного завораживающе. Неужели тот может нашептывать всякие пошлости на ухо, даже когда их разделяет приличное расстояние? Нужно будет проверить.       Радость от того, что Ураган остался наедине со своим Небо живет лишь до тех пор, пока они не приходят в общую залу. Там, среди убийц и психопатов, в самом углу комнаты, забитый и явно испуганный, сидит человек, которого Хаято знал лишь по фотографиям, но ненавидил яростно. И если бы не Тсунаеши, Хаято, не задумываясь, выпустил тому пулю в лоб. Но его Небо не позволит такого самоуправства, поэтому Гокудере оставалось лишь стоять в сторонке и скрипеть зубами. И как эта тварь здесь вообще оказался?!       — Сэм?