Simple Matters

Последствия шикарны. Миссия спросить Хену, если тот хочет встречаться время от времени, является отличной мотивацией проснуться пораньше, и, вообще, очень весело об этом думать. Но это не значит, что у него есть какой-либо план. Хену продолжает приходить дважды в день, и Минхек продолжает пялить каждое движение его тела в белой рубашке. Они говорят о его сыне, и Минхек не устает повторять, что Чангюн не обязательно такой тихий и беспомощный, каким его видит Хену, но все еще имеет свои индивидуальные характеристики и спектр детских вспышек гнева, включая, но не ограничиваясь, активные споры с игрушками и крики над нелюбимой едой. Минхек все убеждает Хену в том, что Чангюну нелегко открываться людям и привыкать к новым ситуациям, поэтому требуется немножко больше времени, но все не так плохо, наоборот, намного лучше, и волноваться совсем не стоит. Однако это все не то, что Минхек хотел бы сказать. Факт того, что Хену остается мотивированным, всегда «посещает» короткие сеансы советов Минхека с улыбкой и внимательно кивает, должно бы радовать Минхека, но это лишь все ухудшает. Каждый день Хену пытается доказать себе, что он хороший парень, который, безусловно, еще многому должен научиться; который немного с этим опоздал, но старается изо всех сил, и это безумно возбуждает. Что, в действительности, он никогда не признал бы перед кем-либо. Даже перед собой. Поэтому когда в одно утро Хену приезжает оставить Чангюна и задерживается дольше обычного, потому что Минхек был слишком занят, расхваливая Чангюна за то, как воодушевлен он был, когда в классе они готовили еду сами, Минхек все еще твердит себе, что он делает это только ради кубиков. — Я правда горжусь им, — говорит Хену. — Если честно, я наконец-то почувствовал, что становлюсь лучше во всем этом, что, надеюсь, так и есть. Однако сейчас я должен вернуть его обратно на несколько недель. Хену горько улыбается и Минхек моргает, чтобы взглянуть на его лицо еще раз. — Вернуть? — он туповато спрашивает. — Почему? Что ты имеешь в виду? — Оу, — говорит Хену и дарит застенчивую усмешку, что, конечно, совсем ничего не значит для Минхека. — Я думал, Чангюн уже рассказал тебе. Вероятно, сегодня он будет прыгать от счастья. У Юнджин небольшие каникулы, поэтому она возвращается домой. Она будет у своих родителей, Чангюн тоже останется там. Минхек молча промаргивается на несколько секунд. Он с трудом осознает, что уже целый семестр прошел без Юджин, целый семестр как они с Хену видятся дважды в день. Потом он также осознает, что правда, честно рад за Чангюна и то, как все обернулось, как его родители, очевидно, общаются до сих пор и прикладывают совместные усилия уделить ему достаточное время с обеих сторон. И как Хену понимает, что его сын возбужден из-за этого, даже если иногда Чангюн показывает счастье по-своему. Но здесь имеет место быть также и другая вещь, которую следует осознать. Это занимает дольше времени, но что-то в его голове щёлкает, когда он замечает, что Хену до сих пор смотрит с ухмылкой. Чангюн собирается уехать. Чангюн уезжает куда-то, что не квартира Хену, или вообще забота Хену, и он все равно будет в безопасности и счастлив, и в распоряжении Хену будет свободное время, когда он не должен волноваться о том, что его сын увидит, а что — нет, или как хорошо его провести с ним. Это шанс. — Это чудесно! — наконец говорит Минхек, вспоминая, что они все-таки разговаривают. — Я сыграю удивление, когда он расскажет мне об этом сегодня. Они оба рассмеялись на это, и Минхек думает, что что-то не так в его груди, что это за трепет? — Я реально счастлив за вас троих. Я уверен, это пойдет ему на пользу, и Юнджин тоже. Он будет здесь до обеда или устроите ему каникулы? — Юнджин сказала, что, возможно, иногда будет отправлять его сюда, чтобы он игрался со своими друзьями и вами, ребята, но не пять дней в неделю. — Хену пожимает плечами. — Еще она сказала, что она будет забегать сюда так часто, как сможет, так что ты увидишь ее и сам. — Супер! — отвечает Минхек снова. Он уверен, что должен сказать что-то еще. Может быть, что-то о том, как Хену как-нибудь мог бы использовать время для встречи с ним вне работы, но не получается. Это предполагалось быть о Чангюне и Юнджин, не о Минхеке и его тупым желаниям о папочках. Так что он больше ничего не говорит. Он проводит день, препираясь с Кихеном о мелочах, и преднамеренно учит Чжухона неправильным подпрограммам, чтобы отвлечься от того, как он задолбался быть собой, и слушает, как Чангюн болтает о том, что снова увидит свою маму. По крайней мере, он по-прежнему счастлив за маленького мальчика. Чангюн этого заслуживает. И Минхек заслуживает пинка под зад. Что он и получает, когда Хену входит в коридор во второй раз за день и Чжухон погружает свое колено в зад Минхека, призывая действовать. Кстати, это Чжухон тот, кто решает поболтать с Чангюном подольше вместо того, чтобы его одеть и подготовить к выходу, и Минхек чувствует сильное желание подарить ему что-нибудь за помощь с этим, даже если Минхек был слегка ворчливым весь день. Или потому что он был слегка ворчливым. — Привет, с возвращением, — Минхек приветствует Хену, стараясь не думать, а приветствовал ли его так и раньше. — Чангюн будет готов через минуту, Я просто… эм… Минхек прочищает горло и осматривается: Чангюн и Чжухон болтают с двумя другими детишками; Кихен что-то говорит группе родителей в другом конце холла, не являясь услышанным кем-либо. Хену смотрит, приподняв бровь, но с волнением на лице, и Минхек делает вдох. — Я просто думал о том, чувствовал ли ты когда-либо что… эм… знаешь, — нет, это не работает. Минхек выпрямляется и решается посмотреть в лицо Хену хотя бы раз. Окей. — Я думаю, мы могли бы встретиться как-нибудь вне этих стен. Только ты и я. Окей, так, вроде бы, лучше. Было ли это лучше? Минхек, вообще-то, больше не уверен, все ли прошло хорошо, но сказанного не воротишь, поэтому просто нужно подождать. Хену удивленно моргает. — А? — произносит он и переступает с ноги на ногу. — Случилось… случилось что-то, о чем нам нужно поговорить? Я имею в виду, он что-то натворил? Я что-то натворил? Черт. — Нет-нет! — быстро говорит Минхек. — Все в порядке. Вполне, думает он, конечно, и едва спохватывается, чтобы не произнести вслух. — Я имел в виду как… — он прерывается снова, в этот раз, чтобы вздохнуть. Все сложилось не так, как он надеялся. — Боже, — говорит он и смотрит под ноги, — так непрофессионально с моей стороны. Когда он медленно поднимает взгляд снова, то, как осознание появляется на лице Хену так очевидно, почти заставляет Минхека рассмеяться. — Оу, — говорит Хену, его голос затих. Он повторяет это снова, тоном пониже и дольше в этот раз, и Минхек чувствует, как что-то смущающе горячее пробегает по позвоночнику, только ухудшающееся тем, как самодоволен взгляд Хену и его ухмылка в уголках губ. — Оуу, так вот оно что. Это связано с тем, что Чангюн пробудет у Юнджин? Минхек не представляет, что на это ответить. Он чувствует, как его уши алеют, и знает, что его рот уже открылся, но в голове абсолютно никаких идей о том, как отреагировать на это некомфортное, но точное подозрение. Тем более, пока он даже не имеет понятия о том, каков будет ответ Хену. Однако Хену не заставляет долго себя ждать. Он усмехается и засовывает руки в карманы брюк. — В следующую пятницу, — говорит он. Сердце Минхека подпрыгивает к горлу. — Он будет с ней и ее родителями, а я освобожусь с работы пораньше. Я могу приготовить ужин в своей квартире, если хочешь. Если, конечно, ты не планировал сходить куда-то еще. — Нет, я сосед Кихена по комнате, — поспешно произносит Минхек. — Он обезглавил бы меня, если б увидел тебя у нас. Так. Правильно. Правильное решение, сказать ему это. Он прочищает горло: — Следующая пятница — звучит превосходно. Я… эм, ты, наверное, знаешь, когда я заканчиваю. Нервный смешок вырывается из Минхека, но Хену просто улыбается. Минхек даже не знает, хорошо это или нет. — И ты знаешь мой адрес и телефон. Он указан в контактной информации Чангюна. — говорит Хену. — Окей, — Минхек кивает, как минимум, три раза, столько, сколько стоит. — Окей, хорошо. Круто. Спасибо тебе за не… ну… ты знаешь-- — За то, что не обезглавил тебя? — Да, что-то вроде того, — выдыхает Минхек, сдаваясь. По крайней мере, как он замечает секундой позже, он не должен волноваться о том, чтобы выглядеть еще более неловким, потому что Чангюн проносится мимо него с криком «Папочка», и ухмылка мгновенно сходит с лица Хену, чтобы поприветствовать своего сына объятиями. В какое дерьмо он себя ввязал только что.