Тайна сердца

      Утро принесло с собой похмелье и отвратительное настроение. Осознав, что он позволил себе слабость, непристойно желая свою ученицу, Северус пришёл к единственному, как он думал, верному решению — держаться подальше от Гермионы. Пусть она спокойно учится, закончит Хогвартс, выйдет замуж за какого-нибудь Уизли — Снейп сжал кулаки от ревности — пусть будет счастлива. Он не нужен ей, а ему не нужна её жалость. А он, Северус, как-нибудь просуществует свою бессмысленную жизнь, издали наблюдая за счастьем своей юной девочки. Зельевар был уверен, что никогда не смог бы сделать её счастливой, даже если бы она ответила на его чувства. Но это невозможно, а жизнь не терпит сослагательного наклонения. «Надо взять себя в руки, Нюниус! Замок наполовину разрушен, а ты распускаешь сопли из-за студентки. Надо срочно заняться делом, а не сидеть сложа руки, сетуя на злую судьбу», — закончив разговор с внутренним голосом, Северус вызвал домовика и попросил собрать всех преподавателей через полчаса.       Деканы факультетов выходили из камина в кабинете директора, где уже ждал всех мрачный зельевар, слушая байки портрета Дамблдора. Северус понял, что сегодня явно не его день, когда за преподавателями подтянулись старосты, отряхиваясь от дымолетного порошка. Встретившись взглядом с Гермионой, он потерял всю шпионскую выдержку, но поспешил хоть как-то взять себя в руки.       — Профессор Макгонагал, можно Вас на минутку, — проговорил Снейп елейным голосом, не обещающим ничего хорошего.       Минерва сразу это поняла, поскольку директор использовал официальное обращение, и молча направилась к нему.       — Кто просил приглашать старост? — шипел зельевар, — Не твоя ли это идея, Минерва? — его речь так и сочилась ядом, приводя декана Гриффиндора в недоумение.       — Да, это я пригласила ребят, — удивлённо сказала женщина, — Что случилось, Северус? Ученики хотят помочь в восстановлении Хогвартса, да и нам необходимы лишние руки. Неужели ты думаешь, что мы справимся одним лишь преподавательским составом до первого сентября? Я не понимаю твоего негодования, может быть попросить их уйти? — поджала губы старая «кошка».       Северусу было нечего сказать против, декан львят была абсолютно права, и он устало вздохнул:       — Пусть останутся, Минерва. Начнём собрание.       Распределяя задания, Снейп старался не встречаться взглядом с Гермионой, из последних сил сохраняя спокойствие. Наконец, очередь дошла до них с Роном. Директор сам себе не хотел в этом признаться, но он ревновал её к рыжему болвану!       — Мистер Уизли, выбирайте добровольцев от Вашего факультета и направляйтесь в Большой зал, — Рон, с сочувствием глядя на Гермиону, поспешно удалился, — Мисс Грейнджер, Вы будете восстанавливать запретную секцию с Вашим деканом.       — Директор, Вы же пять минут назад направили меня и Филиуса восстанавливать башню Когтеврана? — удивлённо произнесла Макгонагал.       Снейп мысленно чертыхнулся и проклял Мэрлина и его ближайших родственников. Как он мог так себя подставить? «Возможно, ты сам хотел пойти работать с ней, не так ли, старый чёрт?» — звучал в голове язвительный голосок.       — Действительно, Минерва, — прошипел директор, и в кабинете словно стало холоднее, — Мисс Грейнджер, пойдете со мной. Он в это время старался смотреть куда угодно, только не на девушку, поэтому продолжал сверлить недовольным взглядом Макгонагал, безрезультатно пытаясь унять разыгравшееся сердце. На его лице было невозможно прочесть ни одной эмоции, а Грейнджер все это время смотрела на него с блеском в глазах, даже не стараясь сдержать радостную улыбку. Как мало нужно влюблённому сердцу. Она сможет провести с ним несколько дней, работая бок о бок!       — Собрание окончено, все свободны, — оставшиеся волшебники быстро разошлись восстанавливать школу, а Гермиона осталась сидеть в ожидании Снейпа. Она исподлобья посматривала не него, затаив дыхание, а руки предательски тряслись. В голове, обгоняя друг друга, галопом проносились различные мысли, никак не желая собираться в слова, которые всё утро готовила девушка, чтобы извиниться.       — Мисс Грейнджер, следуйте за мной, — прервал её терзания Северус.       Зельевар тоже, как мог, наблюдал за ней, и, в отличии от него, на лице гриффиндорки было написано масса эмоций и чувств. Однако, умнейший и сильнейший маг современности, двойной шпион, и лучший в Британии легилимент, не мог и помыслить, что столь яркие эмоции девушка испытывала благодаря ему. Наверное, она так рада, потому что зельевар направил её в запретную секцию библиотеки. К тому же, применить легилименцию к возлюбленной он никогда бы не посмел.       На мгновение их глаза встретились, и мир для двоих остановился. Северус опомнился быстрее и недовольно проворчал:       — Вам нужно особое приглашение, мисс? — но тут же пожалел о своих словах и поморщился. Гермиона расценила это не в свою пользу и, не решаясь испытывать терпение директора, поспешно поднялась и засеменила вслед за ним. Дверь в кабинет закрылась, и двое «безответно» влюблённых поспешили в библиотеку.       Никто и не обратил внимания, как хитро улыбался бывший директор, сверкая с портрета своими очками-половинками.       — Как думаешь, Финеас? — обратился Дамблдор к портрету далекого предшественника, закидывая в рот лимонную дольку, — Северус обретёт наконец счастье? Я так виноват перед ним, мне искренне хочется, чтобы он был любим.       — Я верю в это, Альбус, — улыбнулся директор Блэк, — Я еще в прошлом году понял, что они любят друг друга, причем довольно давно. Но каждый из них не верит во взаимность.       — Что ж, тогда не будем вмешиваться и понаблюдаем за развитием событий, — потер руки старый интриган и от радости съел целых три лимонные дольки.       Тем временем, нынешний директор, с тяжёлым сердцем разбирал завалы и восстанавливал запретную секцию библиотеки с помощью различных заклинаний, а Гермиона, на пару с мадам Пинс, перебирали и расставляли книги по местам, а так же проверяли, подлежат ли восстановлению пострадавшие фолианты. Наконец, Ирма ушла в другие секции, заметив, что Гермиона и Северус прекрасно справятся и без неё, а юная волшебница никак не решалась заговорить. И куда подевалась её хвалёная гриффиндорская храбрость? Похоже, когда дело касается чувств, в силу вступают только волнение и неуверенность в себе. У Гермионы и в мыслях не было, что такой синий чулок, как она, смогла бы заинтересовать этого сильного и неприступного мужчину. «Но что же случилось с ним вчера на астрономической башне? Он был таким внимательным и нежным. А как он поцеловал мою руку…» — от свежих воспоминаний у девушки сбилось дыхание, и она, залившись стыдливым румянцем, поспешила прогнать эти мысли. «Наверное, ему просто надоела моя истерика. Какой же несдержанной идиоткой я предстала перед Северусом? А если он прочтёт мои мысли? Вот уж тогда вдоволь посмеётся над влюблённой всезнайкой». Гермиона собрала в кулак всю свою волю и, стараясь, чтобы её голос не дрожал, подняла взгляд на зельевара, который работал с непроницаемым выражением лица:        — Директор Снейп, можно поговорить с Вами? — сердце его замерло на мгновение, и вновь забилось с огромной скоростью, рискуя раскрыть свою тайну.       — Что Вам угодно, Мисс? — внешне он источал лёд, из последних сил сохраняя спокойствие.       — Я… я хотела бы извиниться за своё вчерашнее поведение, мне очень стыдно перед Вами, профессор, — голос предательски срывался и дрожал, выдавая волнение волшебницы.       Северус же для себя сделал выводы, что ей были неприятны его прикосновения.       — Не стоит, Мисс Грейнджер, это я позволил себе лишнего, — от тембра бархатного голоса у Гермионы закружилась голова, а ноги стали ватными, — Больше этого не повторится.       — Нет! Что Вы, я не это имела в виду, сэр! — очаровательно краснея, она сделала шаг ближе, врываясь дурманящим ароматом в личное пространство зельевара, — Я… Просто… Мне стыдно за истерику, что я позволила себе перед Вами.       — Вы пережили много потрясений, Гермиона, не стоит извиняться. Я могу дать Вам несколько успокоительных зелий, — говорил директор, завороженно глядя в прекрасные карие глаза, не заметив, что обратился к гриффиндорке по имени.       «По имени! Он назвал меня по имени!» — кричала от счастья душа Гермионы, и она не расслышала его дальнейших слов. Как нежно и завораживающе звучало её имя из уст Северуса!       Тут он, наконец, понял, что натворил, но было слишком поздно. Гермиона подалась вперед, не отдавая себе отчёта и, встав на цыпочки, потянулась к его губам. Шумно выдохнув, Северус впился в её губы поцелуем, полным страсти и отчаяния, ломая стены и сметая границы дозволенного. Он целовал её с таким неистовым напором, то жадно проникая языком в сладкий рот, то покрывая губы и лицо нежными поцелуями. Гермиона застонала в голос, отвечая ему со всей страстью, на которую была способна. Время замедлило свой ход, а двое влюблённых продолжали жаркий поцелуй, забыв, где находятся и кто они. Северус не смог удержаться от хриплого стона, целуя желанные губы. Своим торсом зельевар сильно прижал девушку к ближайшему стеллажу, а руки начали блуждать по её телу, обжигая Гермиону даже через школьную мантию. Почувстовав каменную эрекцию, упиравшуюся ей в живот, и без того влажное белье девушки, промокло насквозь. Она прижималась к Снейпу, как в последний раз, трепеща и дрожа от желания в крепких мужских объятиях. Гриффиндорка запустила руки в его чёрные волосы, а Снейп, не сдерживая хриплых стонов, разорвал мантию девушки и припал губами к её к шее и ключицам, постепенно подбираясь к нежной груди. Стоны Гермионы становились громче, и, в порыве нежности, она прошептала его имя:       — Северус…       Рука мужчины опустилась на бедро, сжимая и поглаживая, а губы неистово ласкали девичью грудь доводя юную волшебницу до исступления. Ведомая сумасшедшим желанием, девушка накрыла рукой низ живота Снейпа и начала поглаживать его через грубую ткань брюк. Профессор не мог совладать с собой и сильнее вжался в девушку своим возбуждением. Рваные вздохи и хриплые стоны разрушили звеняющую библиотечную тишину.       Их сумасшедшая страсть была прервана шагами Мадам Пинс, которая услышала странный шум из запретной секции. Северус резко отстранился от Гермионы, и, осознав, что только что натворил, взмахнув полами чёрной мантии, трусливо ретировался с места «преступления».       Гриффиндорке ничего не оставалось, как опуститься вниз по стеллажу с книгами и закрыть глаза, прокручивая в голове сладостное воспоминание.