Famous World

– И что стало с моей сестрой? – Чуть флегматично бросает Николас, облокотившись спиной о стену. Сидящая перед ним девочка смахнула кивком головы упавшие на лицо волосы, и хрипло, безумно засмеялась. И это был не привычный звонкий и приятный смех Миражанны. Нет. Это смеялось нечто, поселившееся в её теле. Николас хмурится, массируя переносицу – он не спал уже несколько дней, находясь в состоянии глубокого стресса и разочарования. Он увидел какие возможности имеет его семья. Множество магов в подчинении Ричардсон, величественная лаборатория, около десятка экзорцистов и... всё в пустую! Они не предпринимали ничего, просто посадив нечто в теле его близняшки в темницу и заковав её всеми возможными печатями, которые знали, да так, что здесь даже дышать было сложно. Они ждали чего-то, но объяснять что именно Николасу никто не собирался, отчего мальчик периодически выходил из себя. Такое положение дел выматывало не хуже многочасовой тренировки. В их некогда тихом и домашнем особняке стало слишком шумно. – Что тебя так рассмешило, тварь? – Юный Ричардсон легко улыбается, склоняя голову на манер собственной сестры, подобно птичке. Однако взгляд, полный отвращения, выдаёт его с головой. Его и так нечасто улыбающиеся глаза сейчас источают холодную серьёзность, что никак не вяжется с лёгкой почти детской и беззаботной улыбкой, – Меня бесит, что ты паразитируешь в теле моей сестры. Оставив реплику мальчика без ответа, нечто снова покатилось в противном смехе. Николас скривился, с презрением рассматривая чуть изменившееся тело сестры. Некогда искрящиеся добротой глаза, сильно вытянулись и сощурились, зрачок стал даже тоньше, чем у местной дворовой кошки. Вместо обычных человечьих зубов очень острые, чем-то смахивающие на акульи. А улыбка самая настоящая Глазго, как ни крути. Николас вообще не был уверен может ли человек так растягивать уголки губ. – Николас? – В темнице показывается Мартин, сверкая белозубой улыбкой, и дымящийся сигаретой во рту, – Тебе не стоит находятся здесь, племянничек. Не сказав ни слова, Николас удаляется, напоследок кинув взгляд на нечто. Кросс и девочка остаются вдвоём. Вздохнув, и мысленно посетовав на рано начавшийся подростковый период племянника, Мартин присел прямо возле барьера, почти касаясь его коленками. Вся его поза выдавала в нем львиное спокойствие, и даже взгляд, нацеленный на нечто, не сгущал этой картины. – Итак, – Он выдохнул клубок табачного дыма прямо в прозрачную стену. Как он, впрочем, и ожидал – маги старикашки Майкла дело своё знают, барьеры они поставили стоящие – дым наткнулся будто бы на настоящую стену, развеиваясь по ней, – Сейчас ты поболтаешь со мной, окей? Тварь, сидящая в его племяннице, нервно и как-то надрывно засмеялась, а после и вообще стала отползать к самому краю барьера, при этом достаточно враждебно скаля зубы и шипя. Однако подобное мужчину точно не напугало – он рассмеялся чуть хрипловато, всё продолжая выпускать дым изо рта. – Боишься, значит… что ж, правильно делаешь, сбрендившая мразь, – Он почти беззлобно ухмыляется, ещё ближе приближаясь к барьеру, – У меня к тебе всего один вопрос: жива ли Миражанна? – Жива, – Кажется, нечто как-то облегченно вздыхает, но Мартин словно и не замечает этого, выпрямляясь, – У вас никогда не получится вытащить меня из этого тела! – Ишь, как мы заговорили! – Рассмеялся мужчина, выходя из темницы. Он уже знатно опаздывал на собрание, которое всё-таки решили собрать, чтобы решить, что делать в подобной ситуации. Его, конечно, посылали за племянником, но Николаса могут довести люди Майка, а вот узнать о самочувствии племянницы ему стоило ещё давно. Увидев перед собой Жанну, Мартин наклонился к ней дабы кое-что узнать, – Что я пропустил? – Ничего особенного, – Спокойно и немного холодно отвечает ему девушка, вовсе не испугавшись его резкого появления, – Без тебя не начинали. – Ты не испугалась. – А ты слишком громко топаешь, – Ухмыляясь, парирует Ричардсон, мимолётно кинув на него взгляд, – Впрочем, не суть важно. Да и к тому же, я не вижу смысла пугаться тебя, Мартин. Мужчина хмыкает. Подруга детства сейчас, несмотря на свой достаточно молодой возраст, казалась куда старше из-за синяков под глазами. Жанна, как, впрочем, почти все из их семьи, не спала уже несколько дней, то и дело шатаясь около дверей темницы. Кросс и сам чувствовал себя не лучше. Его периодически клонило в сон, да так, что он мог уснуть прямо на ходу, очнувшись уже в совершенно противоположном тому, куда он шёл, месте. Однажды один из проходящих мимо приезжих еле успел поймать Мартина прямо перед падением с лестницы. В комнату стекались люди. Один за другим они заполняли помещение, шумно переговариваясь. Не было громкого смеха, хотя Мартин отчётливо видел несколько знакомых ему весельчаков. У всех на лицах застыл немой вопрос о дальнейших действиях. Что же делать дальше? И у них был план. Мартин ощутил несильных толчок под рёбра от подруги. Жанна настойчиво кивала в сторону каких-то людей головой. Сфокусировав взгляд, Кросс понял, что это была чета семейства Чан, и сильно этому удивился. Он, разумеется, знал, что семьи-основатели в память прародителям придут друг другу на помощь, но, чтобы притащится из Китая в Гренландию… это было неожиданно, но похвально. – Бедные дети, – Чистосердечное сожаление сквозит в голосе Тви Чан, когда она, немного хмурясь, смотрит на Николаса. Младший Ричардсон действительно выглядит неважно - мало что понимает из происходящего – ему никто ничего так и не объяснил, а если и объяснят, то точно не раньше позднего вечера, – Ужасно… Мартин кивает, принимая её сожаление, и ненамеренно переводит взгляд на сына Чанов. Бак, кажется, пытается вспомнить Мартин. Парниша всего-то на шесть лет его младше, а его уже готовят к посту главы Азиатского Управления. Это, должно быть, жестоко жить таким образом. – Как Ваш племянник, мисс Жанна? – Спрашивает Эдгар, и волнение сквозит и в его голосе. Действительно стоящие люди, думает Мартин, закуривая, волнуются за чужих детей даже больше чем… чем родной дед. Кросс, не удержавшись давится, отчего-то всё сразу же обращают внимание на него. – Николасу сейчас очень сложно, – Слабо кивает головой Жанна, не обращая на Мартина внимания, – Но я думаю, что он справится. Он у нас сильный малый. А Николас всё слышит, потому что он умеет слушать. Полезная вещь, стоит заметить. Шум, создаваемый другими людьми, отходит на другой план, и звучит скорее, как надоедливый фон. Он поднимается, поняв, что чета Чанов, которую он достаточно быстро вспомнил, и его дядя с тётей, ушли от темы Миры. Они начали обсуждать что-то другое по просьбе тёти Жанны, как бы странно то не звучало. Он покидает шумную комнату, мысленно сетуя на глупых слуг, которые зачем-то притащили его сюда. Сейчас он настолько измотан, что ему всё равно на всё происходящее. Всё что он хочет – это упасть на кровать, и поспать хотя бы пару часов. Однако он замирает на пороге комнаты, заметив жилистую фигуру, сидящую на одном из кресел. На позолоченном подносе стоят чашки, пышущие ароматным паром. Человек оборачивается в его сторону. Да, как он и думал – перед ним был его дедушка. Человек, вселяющий леденящий душу холод одним лишь взглядом. – Сядь, Николас, – Властно прозвучал его голос, прерываемый треском палений в камине. Дедушка не любит холод, как-то сказала им бабушка, – Я хочу поговорить о твоей сестре. Николас напрягся, чувствуя, как ходок подозрения пробежал по спине. Но дедушка молчал, выдерживая паузу. Огни в камине танцевали свой в причудливый танец, пуская огоньки по всей комнате. – История нашей семьи не настолько проста, как кажется на первый взгляд. Корни… они оплетают почти каждого нашего предка… душат его, заставляя передавать эту Чистую Силу своим детям, и детям их детей… Николас, твоей сестре не повезло. Мы и не могли предугадать, что именно она станет новой реинкарнацией. Последний носитель появлялся всего сотню лет назад, и время ещё даже не пришло… мы слишком расслабились… – Дедушка, извините, я не совсем понимаю, о чем Вы говорите… – Оно и понятно, – Вздохнул мужчина, снова посмотрев на него, – Эта история, казалось бы, вообще не должна была быть связана с нашей семьёй, но такова была воля случая, Николас. Однажды, во времена, когда на земле ещё царствовала война между нашими потомками, которые передали нам Чистую Силу, жил один воин. Сейчас уже никто и не вспомнит, как его звали, какого пола он был, из какой семьи происходил, что любил… он канул в бездну, как и многие такие же воины. Но было в нем что-то такое, что помогло запомнить его совершенно по-другому. Он настолько хотел, чтобы его помнили, чтобы потомки знали его, как героя, чтобы и впредь помогать любимой Чистой Силе в борьбе с Ноями, что слился с со своей Чистой Силой. Спустя какое-то время Чистая Сила попала в распоряжение нашей семьи, а про слившегося воина никто так и не узнал. Это настолько разозлило его, что он обозлился на весь Мир, Чёрный Орден, Ноев… этот воин поклялся, что вернётся через века, и сведя нового носителя с ума, займёт его тело. Он поклялся, что отомстит сначала Ноям, а потом и Сердцу. С того времени Орден начал активно следить за этой Чистой Силой, не давая ему возродиться. Но Первый Носитель оказался куда проворнее старикашек из Ватикана. Он терпеливо ждал времени, когда все забудут про него. Ждал, с каждым годом, месяцем, днём и минутой всё больше утопая в озлобленном безумии. И у него действительно вышло обвести старикашек вокруг пальца. Они напрочь забыли о нем… сегодня, Николас, всё собравшимися внизу люди пришли, чтобы помочь нам спасти Миру. Ватикан не должен узнать об этой встрече, как, впрочем, и многие другие люди. – И что теперь будет с Мирой? – Осторожно спрашивает Николас, всё ещё находясь в большом шоке, – Ей грозит опасность? – Сейчас Мира и есть опасность, – Усмехнувшись, произносит Майкл, – Долгие годы безумного одиночества лишили Первого Носителя терпения. Он выбрал совсем неподходящий момент, чтобы показать себя. Миру ещё можно спасти. Пожалуй, Николас никогда не чувствовал себя так удовлетворенно. Чувство, будто огромный камень свалился с души, не покидало его до самого дня нанесения печатей.