escape

Крис очень не хотел вставать. Ему было так уютно и спокойно в одеяльном коконе, что он до последнего отказывался из него вылезать. Тут было мягко, безопасно и спокойно в отличие от того места, куда предстояло приехать. За окном уже рассвело, вчерашние осенние ветра поутихли, а дом полностью протопился от камина внизу. Выходит, Крис тут валялся не меньше часа. При мысли о пятичасовой дороге в холодном пикапе Крис укрылся до ушей, избегая проблем на манер ребенка. Впрочем, когда на спине захрустели швы стягивающего в плечах пиджака, а будильник просигналил в третий раз, Крис, наконец, взял себя в руки и спустился на первый этаж. Он туго повязал на шее шарф, вделся в тяжелое осеннее пальто и неохотно вышел к машине. Почувствовав вибрацию заведенного мотора, Крис провел дворниками, чтобы смахнуть сухие листья клена со стекла. Подумать только, скоро вновь наступит зима. Этот год пролетел незаметно. Ехать в такую даль оказалось крайне сложно. Дело было даже не в ухабах и колдобинах или количестве часов за рулем. Просто Крис всю ночь не спал и потому с трудом фокусировался на дороге. Он то и дело стучал пальцами по рулю, подумывая развернуться обратно. И плевать на потраченный впустую бензин. Где-то на тринадцатом километре шоссе его вообще потянуло достать из бардачка успокоительное, и это вконец Криса разозлило. Он в прошлом месяце пообещал себе покончить с седативными и справляться с эмоциями самостоятельно. А тут дорога до суда в столице штата уже разворошила всё внутри него. Как же ему жить дальше, если подобная мелочь вышибла его из колеи? — Что за черт? — он с усилием захлопнул бардачок и проматерился. Правда, легче от этого не стало: ему редко помогало пресловутое «выпустить пар». Он не умел ни кричать, ни бить посуду, ни крыть всех и вся благими матами. Он был совсем другим альфой, более тихим и не скандальным совершенно. Ближе к обеду Крис добрался до нужного здания. Это оказалась неуместно огромная, вычурно готическая махина в четыре этажа, увенчанная американским флагом и бетонными фигурами мифических существ. Вполне верно Крис угадал, что они значили и что собою отождествляли. Он вдоволь их рассмотрел, пока оттягивал время. Еще Крис успел утомиться от толпы одинаково одетых клерков под козырьком у парадного входа. Ох, как же не хотелось идти внутрь. Он до последнего просидел в машине и в нужный зал зашел на полминуты раньше того, как двери закрыли. Он как медведь пробрался на своё место в самом дальнем ряду и расстегнул пальто. Впрочем, даже оттуда он заприметил сутулого темноволосого омежку, который шарил по залу обеспокоенным взглядом время от времени. Чжан Исин. Крис перестал дышать, осознав, что их разделяют какие-то метры. Сколько они не виделись? Полгода, кажется? Нет, десять месяцев. За это время Исин побледнел и погрустнел. Что неудивительно в его ситуации: полиция, расследование, родственник-преступник, вечные допросы, — всё это изнашивало. Крис знал по себе. Вот только в свое время Крис был школьником в джинсовых шортах и под маминой опекой, а Исин сегодня был в своей настоящей шкуре: в костюме именитого бренда и при дорогом адвокате. Теперь, когда не было резона прятаться от Лонгвея на ферме, он занял свое законное место в нише состоятельных ухоженных омежек. К нему вернулся лоск, аккуратная ухоженность и уверенность в почве под ногами. В том году Крис лишь изредка чувствовал, что они разные. Они оба занимались тяжелым трудом, ели одинаковые по цене продукты и вместе занимались сексом на заднем сиденье старого пикапа. Сегодняшний Исин полностью отличался от того себя, каким был с Крисом. То, как он держался... Сердце пропустило удар или два, когда Исин вскользь мазнул взглядом по нему. Исин не сумел его заметить в толпе одинаково черных пальто, — либо не альфу искал, раз никак не среагировал на его присутствие, — поэтому по отмашке судьи покорно сел рядом с адвокатом и больше не оглядывался назад. Крис так и просидел первый час заседания, положив руку на сердце. Оно так громко стучало, что шум в голове перекрывал всё, что говорили на заседании. Крис не мог сосредоточиться, пытаясь обуздать накатившие как волна переживания. — Когда мы поняли, что случилось что-то плохое, то вызвали полицию, — донеслось до Криса сквозь толщу воды. Кажется, то был голос Ким Чонина. Несколько других голосов Крис хоть и услышал, но не знал, поэтому реагировать нужным не счел. Он вряд ли слышал, ради какого приговора сегодня все собрались. До него долетали обрывки вопросов и ответов, которые не оседали и не запомнились совершенно. Когда много времени спустя на весь зал раздалось требовательное «Крис У, вы здесь или нет?», Криса выдернуло в реальность. Он убрал от грудины руку, поднялся на ноги, привлекая к себе много внимания. В глухой тишине он добрался до ограждения, за которым находились все те, кого он не желал бы видеть. Лонгвей, его подельники, те мерзкие полицейские, что приходили в больницу. Спину тоже жгло взглядами — от знакомых и не очень людей. Как и остальные до него, Крис поклялся не лжесвидетельствовать, после чего одернул руку от тяжеленого талмуда в кожаной обложке. Сразу следом к Крису подступил адвокат Чжан Исина и без лишней суеты открыл папку на заготовленной странице. Адвоката Крис пару раз видел по телевидению и приблизительно представлял, в каком ключе тот вел беседы в суде. Он всегда был одет подобающе, вел себя учтиво и незлобно, в точности, как и ожидаешь от людей полноватой комплекции. У него были алыми круглые щеки и слегка подергивался нос, будто адвокат страдал от сезонной аллергии. Это был не образ для судебной передачи, адвокат взаправду оказался приятным человеком. Даже Крис не нашел причин не следовать пути, по которому вели его вопросы, хотя заранее настроил себя на то, что ни за что не позволит привести себя к выгодному для них выводу. — Скажите, узнаете ли вы кого-либо из присутствующих? — Чжан Исин, — ответил Крис, когда адвокат вежливо указал в сторону омеги, потом дополнил ответ, — Лонгвей. Фен вроде бы. Исин, казалось, вот-вот взорвется от слез: он прикусил нижнюю губу, нахмурил лоб и почти не дышал в ожидании, что они встретятся с Крисом взглядами. Но оного не случилось, потому что Крис слишком быстро переключился на Лонгвея. В обоих заискрила враждебная ненависть. Аттрактант Лонгвея усилился до такой степени, что его защитнику пришлось шепнуть подсудимому о правилах поведения в суде. Крис ему не уступал, травмированный не на шутку тем, что с ним сотворил этот гад. По сути, это ведь Лонгвей довел его до лекарств, новых фобий и той каши говна, что заварилась в голове. Это он заслуживал ненависти и наказания. — Кем вы приходитесь им? — Я был любовником Чжан Исина. — А как вы познакомились с его бывшим мужем? Криса поймало на крючок слово «бывший», пусть он поклялся себе этим утром, что не позволит удерживать себя тут и дальше. Он был сыт по горло и желал поскорее выбраться из этой истории. Прежде чем дать ответ, он подсобрался и смял манжеты в ладонях, чтоб наверняка остаться в своей нынешней шкуре. До сих пор он достойно держал лицо и намеревался отсидеть так в суде до конца. Заранее ответ он не обдумывал, поэтому делил фразы на очень мелкие лаконичные предложения. Так в них меньше эмоций прослеживалось. — Я однажды увидел, как Лонгвей угрожал Исину ножом. Я вступился. В следующий раз мы увиделись в ангаре во время похищения. Адвокат Исина отступил к судье, довольный краткостью и формулировками Криса, и подхватил со стола улик запакованный в прозрачный пакет телефон. То был небольшой смартфон с единственной кнопкой посередине. — Вам знакома эта вещь? — Впервые вижу. Что там? — В галерее данного устройства хранятся десятки сотен фотографий-копий контрактов и сделок, подписанных незаконно. Можете как-то объяснить наличие на нем остатков опилок из вашего сарая? Поначалу Крис помотал головой. Подобный вопрос ему задавали впервые, поэтому люди в зале успели застать лёгкую растерянность и смятение. Он явно перестал предугадывать, к чему всё вели. — В сарае помимо меня никого не бывает. Ко мне редко захаживают гости, чего уж говорить о сарае. Всего однажды туда… — Крис вдруг запнулся, чтобы не сбить в воспоминаниях образ мягкого, светлого Исина, просившегося вернуть себе случайно оброненную вещь. — Как-то раз Исин там прятался от бандитов мужа. Крис впервые посмотрел на Исина открыто. Был недоволен тем фактом, что только сейчас всё понял. И внутри снова все зажглось, хотя Крис так старательно тушил эмоции десять месяцев. Настроение изменилось после этого до более очевидного, недовольного, враждебного. До конца заседания Крис тщетно боролся с собой. Он явно завелся так, как обещал себе не реагировать. Его эмоции почувствовали даже беты в дальнем углу зала: настолько сильным Крис на самом деле был как альфа. Оставшуюся к нему часть вопросов Исин еле пережил. Он ежился на своем месте от холодной враждебности, которую Крис источал целенаправленно и по случайности пугал ею других вовлеченных. Эффект от запаха альфы сошел на нет только через три свидетеля после него, и всегда Исину было дурно. Он едва дотерпел до того, как судья обозначил перерыв. Первым увели Лонгвея в тяжелых свинцовых наручниках, затем позволили выйти свидетелям и остальным присутствующим. Исин так и сидел бы, скукожившись на стуле, если бы адвокат не посоветовал проветрить голову. Идея звучала здраво. Свежий холодный воздух пришелся бы очень кстати. Исин посоветовался с Чонином, куда можно сходить перекусить, когда тот нашелся в одном из коридоров в очереди к питьевому фонтанчику. Они вместе дождались возможности попить и только потом оказались на улице. Первым Криса заметил Чонин; альфа подпирал плечом широченную колонну на парадном крыльце, пожевывая незаженную сигарету: курить в ближайших ста метрах было запрещено. Чонин притормозил Исина за локоть, не понимая, почему Крис не был похож сам на себя. Исин непонимающе покосился на Чонина, прежде чем ему молча показали верное направление. Уже через секунду Исин сглотнул горький ком в горле и едва выдержал тяжелый взгляд Криса в их сторону. Ему пришлось набраться смелости уже сейчас и пойти в сторону Криса. Тот сразу же встал по стойке смирно и насторожился. — Я старался поговорить с тобой до суда, — промямлил Исин в пол вместо «Привет». — Все эти месяцы. Крис хмыкнул и глубже прокусил зубами длинную сигарету. Ему ли не знать, сколько раз Исин наведывался к нему домой, сколько раз пытался застать в полицейском участке и какими сообщениями забил до отказа автоответчик. Однажды даже в пабе его застал, но не осмелился потревожить из каких-то своих соображений. Если честно, Крис тогда почуял его аромат, потому что в пабе был запрет на курение и слишком слабо пахло алкоголем в начале вечера. Но суть от этого не менялась ни на йоту: Исин лишь мешал встать на ноги. — О чем, интересно? — низкий хриплый голос Криса растекся в холодном воздухе, не предвещая ничего хорошего. Крис не намеревался помогать Исину или идти навстречу, это стало ясно как божий день. Именно тогда Исин перестал прогибаться под тяжестью вины и, хоть чувствовал ее, расправил плечи. Что бы он ни сделал, это не повлияло бы на гнев Криса, который сейчас был страшен и холоден как никогда прежде. — О том, к чему мы оба не готовы, как я понимаю. — Иными словами, нет трагедии в том, что мы не поговорили. Исина подобное задело, и он счел правильным этого не прятать. В уголках глаз пролегли неглубокие морщинки, а огонек на радужке заискрил по-другому. Крис, признаться откровенно, не замечал за Исином таких эмоций прежде и не догадывался, что они значили. — Не поступай так, Крис. Пожалуйста. Оставь за мной шанс… — На что? — перебил Крис, сам от себя не ожидая такой резкости. — Что мы снова будем вместе? Что я тебя прощу за всю ложь, что за тобой тянется? — Я был искренним по отношению к тебе, — возразил Исин, нахмурив брови. Крис снова помусолил сигарету, прежде чем заметил, что не сумел бы парировать этому. Раньше он чувствовал и верил, что Исин любит его. Это потом, после всех злополучных событий, слабая душа позволила вранью Лонгвея посеять в Крисе сомнения, которые за этот год превратились для него в истину. — Гениальная формулировка, милый. Сразу видно, что подобное русло нашей беседы ты уже проработал и подобрал очень удобные для себя слова. Вот только быть искренним в постели и вне ее — разные вещи. Может, ты и любил меня по-настоящему, откуда мне знать… Ты не сказал вслух, что чувствовал, и не впустил меня в свою жизнь. Обида сквозила во всем: в мимике, в прокушенной почти до конца сигарете, в сжатых кулаках и дрожавших бесконтрольно губах. Крис взаправду завелся, пусть и верил, что готов заговорить с Исином спокойно и здраво, если вдруг потребуется. — Я имел право знать, Исин. Я имел право выбрать. Я — это не только мой член. Я есть еще тут, тут и здесь, — он поочередно ткнул в свой висок, в грудь себе и затем Исину. Исина под давлением пальца повело в сторону. — Крис, ты груб, — подметил Чонин с предостережением, все-таки вмешавшись. «А у меня есть повод быть с ним нежным?», — почти гаркнул Крис, но вовремя себя остановил. Он проиграл этим людям и утонул в эмоциях, которые поспешно посчитал пережитой главой. Крис не готов был отпустить ситуацию — ему до сих пор больно. И к суду он не готов, врач глубоко в этом ошибся. Не стоило сюда приезжать. Он выплюнул на каменный пол сигарету, покосился на Исина в последний раз, развернулся от греха подальше, чтобы скрыться на парковке первым. Уже за рулем Крис ослабил тиски вокруг души (которые, как выяснилось, нисколько не помогли ему держать себя под контролем) и неохотно признал, что этот самый повод быть с Исином нежным есть — тот маленький росточек глубоко внутри, закопанный под толстым слоем из душевной грязи и переживаний. Именно потому, что он до сих пор внутри, Крису было так паршиво. — Черт меня дери, — ругнулся он и ударил по рулю что есть мочи. По парковке разнесся гудок и потревожил соседние машины до предупредительного писка сигнализации. — На кой я его поджидал? Дурака кусок. Знал же, что взорвусь и наговорю гадостей. «Я гнался за вами три дня, чтобы сказать, как вы мне безразличны». Проще сдохнуть, чем терпеть в себе ненависть и любовь одновременно. Куда Крис катился?