escape

— Пора возвращаться. Крис осоловело поднял голову от руля, сел на водительском кресле ровно и непонимающе уставился в окно, в котором заметил Чонина. — Пора возвращаться на заседание, — повторил Чонин через стекло и с привычно ненастойчивой уверенностью уточнил: — Ты дремал? Извини, но нам правда пора. Крис ничего не ответил. Было слишком очевидно, что Чонин намеренно за ним спустился. Одна только верхняя одежда нараспашку чего стоила. Крису было неловко. Он наклонил голову влево ради заветного хруста и с той же целью повторил наклон в правую сторону. По мышцам затекшей шеи заструилась первая жизнь. Еще б обратным колесом выгнуться или кости в позвоночнике поменять после такого перерыва в позе креветки — вообще было бы здорово. — Сколько времени прошло? — Почти час. Надо вернуться в суд. Чонин шагнул назад, чтобы не стоять на пути, однако дверь пикапа все равно мазнула ему по короткой черной дубленке с высоким стоячим воротом. Крис, как только вылез из машины, сразу же извинился и потянулся к бардачку за упаковкой влажных салфеток. Едва не пнул Чонина по ноге при этом, но в последнюю секунду уберег себя от подобного хамства. Чонин предпочел на заострять внимания на неповоротливости Криса, чтобы не ставить того в неудобное положение. Крис и без того весь день был не в своей тарелке. — Тебе полегчало? — Чонин потянул салфетку и только потом приценился, понадобится ли еще одна. — Не особенно. А должно было? Чонин согнулся в спине, и бляшки черных ремней на вороте игриво зазвенели, свесившись вниз. Пока он оттирал пыль, Крис швырнул упаковку на пассажирское сиденье и уставился на крыльцо здания в нескольких десятках метров от них. Оно заметно опустело. Но оказаться внутри все еще претило. — Должно было полегчать. Я видел, как ты пил лекарства. Крис едва сдержался, чтобы не запаниковать. Молча запер двери пикапа на ключ и обогнул автомобиль, проверив его перед уходом по водительской привычке. Не смотри Чонин при этом с таким участием в глазах, Крис бы воспринял это в штыки. Не любил он посторонних людей в свои проблемы приглашать. Вот только Чонин умел словно бы невзначай начинать обсуждение очень личных вещей, и это больше обескураживало, чем злило. Крис похлопал его по плечу, двинувшись в сторону главного входа. Чонин закончил тереть грязное место и смял в кулаке полувлажную почерневшую салфетку. Он следовал по пятам до самого зала заседания, но так и не осмелился влезть расспросами глубже — Крис старался не смотреть ему в глаза, игнорировал перемены в собственном запахе (и аттрактанте тоже), и они оба знали, почему. Крис позволил себе только одну фразу, прежде чем они пересекли порог нужного помещения на третьем этаже: — Спасибо за беспокойство. Чонин соврал бы, что не волновался. В этих чувствах были и личные мотивы в какой-то степени. Хотя врать себе он не стал: Крису он желал только добра. Едва они расселись по разным рядам, кореец сразу же покосился назад, чтобы убедиться, что Крис не подорвался с места. Только потом Чонин присмотрелся к Исину. Тот всё еще был растерян после беседы с Крисом и весь в себе. Сидел на месте истца (или как они это место называли в Америке? Чонин только корейский аналог знал). Поникшие плечи, собранные в замок руки поверх массивного деревянного стола, взъерошенная укладка, — Исин таким был уже давно, однако слова Криса сделали проблему более заметной для посторонних. Будь здесь Кёнсу, Чонин бы спросил у него совета: как бета, Кёнсу был справедлив и не предвзят; пусть и не слышал запахи альф или омег, он обладал превосходной интуицией. Всегда легко отыскивал зерна логики или истины, помогая и Чонину раскрыть глаза шире. Исин не мог отреагировать на косые взгляды Кима, пока шел судебный процесс, а Крис мог и реагировал. Где-то на третьем или четвертом разе он смущенно насторожился. «Сам виноват, я от тебя теперь не отстану», — беззвучно произнес Чонин с легкой улыбкой, когда стало ясно, что его поймали с поличным. Крис ничего не понял. Он нахмурился сильнее и так же беззвучно произнес короткое «Что?». При этом так округлял губы ради гласной, что смотрелся нелепо. Немного поколебавшись, он поднял телефон и с минуту диктовал свой номер телефона на пальцах. Впрочем, он не знал, с какой скоростью Чонин печатал сообщения. Первое пришло вечность спустя, когда заседание перешло в завершающую на сегодня стадию. «Пропустим по стаканчику». Крис покосился на Чонина с подозрением и не веряще воздержался от ответа. Перечитал. Снова покосился. Задумался о чем-то. Он еще час с лишним провел в суде, прежде чем судья обозначил конец. Первыми выдохнули с облегчением адвокаты обеих сторон. Как и в обед, сначала вывели арестованного Лонгвея, который напоследок испепелил гневным взглядом всех и каждого, а уже потом помещение покинул судья. Мужчина выглядел достаточно уставшим. Он был в почтенном для судей возрасте и с трудом выносил столь сложные дела. Ведь Лонгвею вменяли не одно обвинение. Сегодня рассматривались дела разбойного плана, позднее были бы экономические преступления. Это выматывало всех участвовавших. А ведь Исину предстояло присутствовать на каждом заседании, хотел он того или нет. Крис знал наверняка, что Исин счел это своей расплатой — это очень в его стиле. Но по обыкновению смиренно ее принимал. Он без всякого обвинения и негодования привстал, постучал кулаком по одеревеневшим ногам, затем размял спину. Крис на секунду увлекся тем, как омега осторожно выгнулся, придержав поясницу. — Так и не вылечился, — понял Крис, следя за стоявшим близ омеги адвокатом. — Идем? — раздалось рядом. Крис ойкнул и, заметив Чонина рядом, пробубнил под нос первое, что подумал о смуглом альфе, продолжив пялиться на Чжана. Адвокат Лонгвея недобро сощурился на Исина, адвокат Исина предупредительно выставил перед ним руку на случай, если тот намеревался сказать что-то недоброе его клиенту. Когда беда миновала и представители Лонгвея покинули зал, адвокат Чжана уместил сегодняшние документы в деловой кожаный портфель, перестал быть в напряжении и пожелал доброй ночи на прощание. Исин как раз обернулся назад пожелать ему безопасной дороги, и тогда в поле зрения попали друзья. Чонин, уступивший Крису в росте несколько заметных сантиметров, очень уверенно развернул того к дверям и повел наружу. Как потом признался сам Чонин, они провели вечер в пабе. А на следующее утро Чонин проскулил Кёнсу в трубку, а тот позвонил Исину, чтобы с другого конца штата прополоскать ему мозги. — Я тебя под сосной закопаю, если испортишь мне мужика в этом вашем большом городе. Я не для того отправлял его с тобой, чтобы он там печень в барах оставил, — процитировал Исин в классических для Кёнсу интонациях и поежился. — Так и сказал, прикинь? Я теперь ходить один боюсь. — Я если в его общаге поссать выхожу, тоже что-то подобное слышу после «не пали меня перед коммендантшей», — Чонин отмахнулся. — Не обращай внимания. Ты говорил, рядом с отелем кофейня нормальная есть. Ну, и где? Мне б в себя прийти. — Так ты правда ходил в бар? — Угу. — Ты же не пьешь ничего крепче молока, — Исин настолько удивился, что неосознанно притормозил и в ином свете увидел корейца. Более взрослым будто бы. Чонин замер через несколько шагов, так и не вынув из карманов руки. От воспоминаний об алкоголе вжал голову в плечи и обидчиво шмыгнул покрасневшим на холоде носом. — Я поздно об этом вспомнил. — Как ты себя чувствуешь? Исин сочувственно убрал альфе челку за ухо с материнским беспокойством и более внимательно отнесся к громкости своего голоса. Чонин только нахмурился и неприязненно сощурился, будто его обижало, что Исин не считал его способным опрокидывать в себя бокалы по-взрослому. — Кофе, — напомнил Чонин и двинулся дальше. Еще и головой мотнул, чтобы волосы заняли законное место. Они молча зашли с мороза в кофейню, потерлись перед витринами, выбирая завтрак из остатков выпечки. Когда уселись подальше от грохота кофейных машин, то Исин позволил-таки себе еще один вопрос. — А он как? — Надеюсь, страдает посильнее меня. Что очень вряд ли. Он пьет как монстр, — Чонин ворчливо присосался к стаканчику с кофе. Едва губ коснулась пенка, он неприязненно фыркнул и отставил горький напиток в сторону. Кофе он тоже не любил, если честно, но как прийти в себя еще, ума не приложил. Поэтому решил пока расстегнуть черную дубленку, а Исин растер руки в санитайзере. После чего заботливо поставил рядом со своим кофе Чонинов, высыпал заранее прихваченный сахар из обоих пакетиков и кивнул, мол, мешай. Чонин покорно забрал кофе обратно и поболтал стакан. Недоверчиво принюхался. Сахар реально помог заглушить вкус кофе, и у Чонина смягчился взгляд. Он сделал пару уверенных глотков, приготовился схватить сэндвич. — Ты же не пытался за ним угнаться? — Я не самоубийца, печень мне дороже, — фыркнул Чонин с набитым ртом. — Вот только пьяным он говорит немногим больше, чем трезвым. Я зря себя виски травил. Извини, я не знаю, что тебе рассказать о Крисе. Мы мало обсуждали его, а вот меня и Кёнсу... — Ясно, кто из вас двоих принял на грудь больше, — хихикнул Исин, смяв на коленях салфетку в жгут. У него получалось держать лицо ненапряженным, приветливым, а вот руки не могли найти покоя. — Думаешь, уже поздно с ним, ну... — Исин неловко почесал шею, — поговорить? Чонин пожал плечами и стер с пальцев хлебные крошки двумя громкими растираниями. Прожевался. Затем прикоснулся к теплому стаканчику и более мягко глянул на омегу. — Я не желал ему зла. Совсем не хотел ввязывать в свои проблемы, ради этого и была вся та.... ложь, — таки признал он. В неведении не бывало счастья, и утаивание - это не меньшее зло, чем остальное вранье. — Он считает меня чужим. — Мы об этом не говорили. — Твоей честностью только небеса устилать, — с грустной нотой подметил Исин. Тут для него всё действительно заканчивалось. Да? — Но мы говорили о нем. Недолго. Мне показалось, он потерялся. — В смысле? Крис всегда был неуверенным в себе человеком, если дело касалось других людей. Еще часто ставил себя ниже них в силу привычки расплачиваться за репутацию отца своей. Но он всегда четко знал свое место и свою роль. Быть не могло, чтобы он потерялся. — Он не зарабатывает охотой. Сказал, что бросил. Даже не спрашивай меня, я не знаю причин. Но он ничего другого не умел, наверное? Я слышал от Кизов, что его семья только этим и занималась. Чонин вообще сделал вывод в баре, что дело не в работе. Она стала следствием того, что творилось на самом деле. Крис сам позволил почувствовать, что все куда глубже. Пару раз будто проверил, способен ли Чонин нырнуть туда или ему не под силу. Вот только беда заключалась в том, что Чонину было известно это темное дно. Именно тогда он опрокинул в себя виски из бокала, который стоял для вида первый час. Исин с таким подозрением на Чонина уставился, что тому сделалось неловко. Исин нутром чуял, что Чонину было известно что-то еще. — Спроси его сам! — он поднял руки в воздух и капитулировал. — Чужая душа - потемки. — Будто могу! Он краснеет от злости, едва меня видит. У меня нет и шанса с ним поговорить. — Злится твой Крис… Вы друг друга стоите. Ты вон едва не затопил всё. Просто облей его слезами, он и подостынет. Исин в доли секунды привстал со стула и шмякнул Чонина по голове, тот спохватиться не успел. При похмелье он был еще больший идиот, нежели обычно, и шутил совсем не к месту и не о тех вещах. Исин его игнорировал весь оставшийся завтрак. Только на автобусной остановке Чонин осмелился вновь подступиться: положил Исину на голову ладонь, примяв темные волосы, и прикрыл от колкого ветра, дувшего в лицо. — Начни с писем, — напоследок посоветовал Чонин,заметив вдалеке свой автобус. Альфе в свое время сообщения очень помогли подступиться к Кёнсу. — С коротких простых писем. Тех, что на бумаге и что курьеры вручают под роспись. — Боже, Ким Чонин, не подсовывай всем подряд свои доисторические методы. Научись уже пользоваться смартфоном. Знаешь, как он облегчает жизнь? Ты пробо-… Погоди. Под роспись? Исин проморгался. А ведь точно. Этим двоим было катастрофически важно высказать то, что они умолчали в прошлом. Чем больше времени проходило, тем дальше они были от того, чтобы понять и принять причины друг друга.