Пять стадий

      Обнаружив свои вещи, я уже намерена была слиться с толпой и уйти куда-нибудь, когда Фили поймал меня за руку.       - Ты с нами? В который раз слышу это. Никак мне не примкнуть ни к какому лагерю. И несмотря на все уроки, полученные в Средиземье за это время, я упорно продолжаю бежать.       - Не думаю, что это хорошая идея. Все еще мокрая одежда неприятно липла к телу, а холодный ветер пробирал до костей. Единственное, чего мне хотелось - спрятаться от чужих глаз, переодеться в сухое, и хоть на одно мгновение выдохнуть.       - Береги себя, - гном улыбнулся и, задержав несколько дольше взгляд внимательных глаз на моем лице, зашагал в сторону своих собратьев. Пока я в очередной раз сбегала, то краем глаза наблюдала за всем происходящим: вот Кили прощается с Тауриэль, вот Барда заслуженно благодарят окружающие люди, вот Леголас с еще каким-то эльфом находят рыжеволосую стражницу, и он что-то говорит ей, недовольно сдвинув брови. А я продолжаю двигаться вперед, никем не замеченная, вдоль реки, неуверенна точно, каково ее название, наверное, та самая - Бегущая или, иначе, Келдуин. Люди жались друг другу, с грустью глядя на те вещи, что успели спасти. Во второй раз они лишились дома. Пускай не они же непосредственно, но ведь их предки пережили то же самое. Некоторые из них выглядели потерянными, но большинство... Да, большинство все же не сдавалось и помогало другим развести костер, уложить вещи, делились едой. Все же есть память силы, которая передается даже через поколения. Это только в первый раз страшно все потерять, во второй у тебя уже есть готовый план действий.       Через три часа потерпевшие остались далеко позади, а я нашла несколько крупных валунов на берегу, которые, будто нарочно, были так расставлены, чтобы представлять собой убежище: образуя букву "П", они защищали от холодных ветров. Я закинула в один угол рюкзак, на дне которого нашла старый толстый растянутый свитер, флисовую кофту и черные штаны; в кармашке отыскались вязаные носки, которые спасали ступни от холода, пока сушились ботинки; на ужин, очевидно, сегодня будет лембас, которого у меня было в достатке, и вода; подушкой послужит рюкзак, а одеялом все тот же плед. Был, конечно, шанс, что меня найдут гоблины Мглистых гор или орки, но сил думать об этом просто не было. Клюя то и дело носом, я не заметила, как отключилась насовсем, разморенная теплом сухой и свежепахнущей одежды и верным пледом. Я снова оказалась в озере. С закрытыми глазами я чувствовала его, но на самом деле, когда не с чем сравнивать, а вокруг только вода, то... тебе и не кажется, будто это так. То есть я не чувствовала... Не знаю, как объяснить, это было так же, как и в воздухе, только он был плотней и гораздо явственнее протекал между пальцами, и притяжение не действовало так сильно. Вот! Это словно полет или, скорее, замедленное падение, или как дрейф в космосе. Но потом безмятежность исчезла, я почувствовала, что-то трепещется на шее и отдает таким светом, что даже сквозь закрытые веки он просачивается, а потом меня вытолкнуло... Я резко вдохнула через рот и открыла глаза. Во сне бессознательно зажала mirithil или, иначе, лунный камень в кулак. Так вот как это произошло! Тяжело дыша, я поднялась на локтях, натыкаясь взглядом на валуны повсюду, кроме одной стороны, где открывался песчано-каменистый берег и кусочек реки. Было темно и спокойно, и я снова повалилась на рюкзак. Каким образом камень мог вытащить меня из воды? Перебирая цепочку, я смотрела на декабрьское небо, усыпанное звездами, и дрожала от холода. Вещи до сих пор не высохли, а только покрылись инеем и затвердели, плед спасал не сильно, так как лежала я все равно на голой земле. Снова мыслями оказалась в Росгобеле, где все еще, наверное, стоит моя палатка, а внутри нее лежит теплый спальный мешок. Стряхнула ненужные мысли сейчас с усталой головы и уселась напротив рюкзака. В который раз принялась усердно рыться в нем, вытаскивая все футболки и кофты, что имелись. Даже отыскались теплые колготки! Зачем я их только взяла из Портленда?       - В конце августа будет холодно, возьми их, - всовывала мне в руки Мей запакованные колготки с шерстью.       - Да ты издеваешься, дорогая? У меня же есть теплые штаны, даже двое! - ни в какую не соглашалась я, но блондинка со смоки айз и татуировками на руках упорно заботливо запихивала в мой рюкзак сие творение чулочно-носочных изделий.       - Спасибо, Мей, - наконец, запоздала поблагодарила подругу, глядя в темное Средиземское небо. Одевшись, как человек-капуста, и замотавшись в плед, я осознала, что больше не хочу спать.       - Ну, собственно, как обычно, - пробубнила из теплого кокона. Пожевала осточертевший лембас и покинула укрытие, да к тому же идти было гораздо теплее, чем сидеть на месте.       Я шла вдоль реки, просто не зная, куда еще двигаться, и думала обо всем. Список моих знакомых здесь увеличивался, а значит и список тех, за кого я волновалась, тоже удлинился. От одного Радагаста к целой шайке гномов, хоббиту, лесной эльфийке и ее Владыке, к Барду и его семье. Хотя вот за Трандуила, я думаю, переживать стоит в в последнюю очередь. И, конечно, это никак не связано с тем, что сказала Тауриэль. Что за глупости? Почему я должна в него влюбляться? Потому что я влюбляюсь во всех, кто проявляет ко мне заботу. Камень у меня на шее так и вопил, что некому было сделать это подарок, кроме него. Как бы я ни отнекивалась, ни искала другие варианты, но факт остается фактом. Он был невыносим абсолютно. Высокомерный, самоуверенный, властный, холодный, нахальный, вычурный... слишком много прилагательных! Никогда не позволю себе влюбиться в него, потому что я уже пять лет живу мирно, без душевных драм, и мне так лучше, потому что... Боже! Да о чем я?! Он же вообще король и эльф! Даже допускать мысль или намек на мысль о ЧЕМ-ТО - крайняя форма глупости. Абсолютно точно я его больше никогда не увижу, а потому забуду очень скоро, как и все остальное. Под ногами камни ворчали, когда я наступала на них, а иногда подошва утопала в песке. Шла и корила себя за мысли, которые сама же и думала, когда налетела на что-то мягкое, чуть выше меня ростом. Отступив на пару шагов назад, подняла взгляд и увидела старого путника. Но постойте... что-то в его облике мне казалось смутно знакомым. Серый балахон, борода, длинные волосы, остроконечная шляпа и... посох Радагаста!       - Вы Гэндальф, - скорее констатировала факт, чем спросила, потом, правда, опомнилась, - в смысле, здравствуйте!       - А кто вы, юная леди? - он с прищуром посмотрел на меня, а потом сам ответил на свой вопрос. - Должно быть ты - та самая Элисса.       - Та, да не та, - я коснулась своих коротких волос. - Столько всего произошло, что я уже и не знаю, кто я. Гэндальф улыбнулся и прошел немного вперед к небольшому возвышению. А я только теперь заметила черную лошадь с густыми белыми фризами на копытах, она пила воду из реки и даже не замечала моего взгляда.       - Радагаст сказал, что ты и не знала, кто ты есть, - он присел на кочку, и мне пришлось сделать то же самое, чтобы не нависать над волшебником. Подавшись вперед, я с нетерпением спросила у него:       - Вы видели Радагаста? Как он? Он вернулся в Росгобель? Что он нашел в Дол Гулдуре? Майа рассмеялся, и мне стало почему-то тепло и спокойно от этого смеха.       - Все с ним хорошо, - наконец ответил старец, - уж кого, а Радагаста несчастье постигнет в последнюю очередь. Я расслабилась и, поудобнее примостившись, стала внимательнее рассматривать собеседника. У него был большой смешной нос, густые седые брови и серые добрые глаза. Совсем иначе серые. Он располагал к себе одним видом эдакого вечного скитальца.       - Куда ты направляешься, Элисса? - он достал точно такую же трубку, какая была и у моего старого знакомого, и точно так же стал ее прикуривать. Я сентиментально улыбнулась. Но осознав вопрос, тут же стерла это выражение со своего лица.       - Я не знаю, куда идти. Почему таким, как я, не выдают карты, правила и инструкции, прежде чем отправить в такую передрягу?       - Ты все еще не знаешь зачем здесь? Странно, остальные догадались быстрее, - он выпустил колечки дыма.       - Я догадываюсь, но не до конца...стоп! Остальные? - снова ощутила напряжение и уставилась на майа, пытаясь справиться с нахлынувшим потоком мыслей и предположений.       - Да-а-а, - протянул Гэндальф. - Как там, кстати, поживает Джон? Вот неуемный человек с поистине живым умом! - моя челюсть отвисла, - Льюис тоже славный малый, и Фрэнк, и еще два брата были... давно правда. Я усиленно пыталась переварить информацию. Если он действительно говорил о тех, о ком я сейчас думала, то вся моя логика просто терпела крушение. Причинно-следственные связи совсем поменялись. К моменту, когда я снова обрела дар говорить, Гэндальф уже, кажется, и забыл о моем существовании.       - Но все они впоследствии написали прекрасные истории, а я никудышный писатель.       - Ты вовсе не обязана писать обо всем, что увидела! Они пришли сюда не за этим, а для того, чтобы найти что-то внутри себя, - он улыбнулся с трубкой зажатой в губах. Я много думала о том, почему меня могло сюда занести. Все эти люди, эльфы, гномы и даже животные, что встречались, чему-то учили меня или наталкивали на какие-то мысли. А еще в каждом из них было что-то обо мне. Словно крошечные осколки своей личности я собирала, знакомясь с ними. Но какова реальная миссия? Что я должна сделать, чтобы оказаться дома? И окажусь ли я там когда-нибудь?       - Если ты не знаешь, куда идти, то можешь пойти со мной, - вдруг сказал старец, убирая трубку в карман и поднимаясь на ноги.       - А вдруг мне надо не туда?       - Ну, ты же все равно не знаешь, куда тебе надо. И к тому же невозможно попасть не туда, куда ты шел. Я улыбнулась.       - Ох, кого-то вы мне напоминаете. Гэндальф удивительно легко оседлал лошадь и, видимо, ждал, что и мне удастся сотворить примерно то же самое, но я стояла и смотрела, как баран на новые ворота. Да уж, все ждут принцев на белом коне, а у меня вот дедушка на черном. Посмеявшись вдоволь над моей неуклюжестью, общими усилиями мы смогли водрузить Элиссу на коня. Далее следовало долгое и методичное отбивание моей задницы и надоедливое трепыхание рюкзака за спиной. Так что к рассвету вся эта адская конструкция натерла мне мозоли на плечах, несмотря на свитер. Было что-то около девяти утра, когда Гэндальф решил сжалиться и устроить пятиминутный привал. Хотя признаюсь, в пути мы даже умудрялись разговаривать: я задавала ему вопросы о Средиземье и Арде в целом, а он интересовался тем, что я успела увидеть, и с кем познакомиться, долго расспрашивал про Торина и Бильбо. Опасно было, наверное, передвигаться по открытой местности, но с ним отчего-то этого не чувствовалось. Он был одним из немногих, кто внушал доверие до такой степени, что все страхи и темные мысли отступали и прятались где-то далеко-далеко. Когда мы спешились (почти не покалечив лошадку, меня или Гэндальфа) я, наконец, решила задать мучивший вопрос:       - А куда мы, собственно, так спешим? Мы поделили на двоих последний кусочек эльфийского хлеба и съели по четвертинки от этого.       - Орки Мории готовят серьезное нападение на Эребор, и боюсь, - он внимательно заглянул мне в глаза, - они не единственные. Я без дальнейших разъяснений поняла, чем грозит это все, к тому же, насколько я слышала, жители сожженного Эсгарота собирались вернуться в Дэйл, а это совсем рядом с Одинокой горой.       - Что с твоим даром? - вдруг спросил майа, я аж поперхнулась водой от неожиданности.       - Вам Радагаст сказал?       - Неужели ты считаешь, что это могло укрыться от остальных, - у него смешно шевелились усы и борода, пока он жевал и говорил.       - У вас тут Средиземье или сериал "Сплетница"? - я, конечно, даже не рассчитывала, что он поймет, о чем я, потому сразу продолжила. - Моя сила стала сильнее, простите за тавтологию, но я все еще не понимаю, как она работает. Точнее, это случается в те моменты, когда я испытываю сильные эмоции. Запрятав флягу с водой обратно в рюкзак, уже морально готовилась к еще нескольким часам болезненных ощущений.       - Значит ты можешь творить, только испытывая сильные переживания? Я замерла с рюкзаком в руках. Как-то никогда не задумывалась об этом, а теперь действительно в памяти промелькнули картинки, как в детстве я запиралась в комнате и рисовала, если кто-то меня обидел или разозлил, или если я боялась. Нас всегда учат подавлять негативные эмоции, но что если они так же питательны, как и позитивные? Или даже больше. Что если вся эта психология позитивного мышления и прочее — просто чушь? Так и не ответив на вопрос Гэндальфа, взгромоздила рюкзак на плечи, а потом, с помощью майа разумеется, и свою тушу на лошадь. Вдруг в моей памяти всплыл совершенно неуместный факт в этой ситуации, но что поделать с этим эльфом всегда так. Если у Трандуила есть сын, а Анорсель сказала, что ей восемьсот и она еще молода, то:       - А сколько лет Трандуилу? Гэндальф аж так и остолбенел перед лошадью, с непониманием глядя на меня снизу.       - Думаю, около шести с половиной тысяч, - он снова с прищуром посмотрел на меня, как тогда, при знакомстве, а потом залез в седло. Повисло неловкое молчание, а лошадь пока совершала неспешный аллюр, чтобы сразу не травмировать мой копчик.       - У меня слабо укладываются в голове такие числа. В смысле... стойте. А вам сколько?       - Боюсь этот вопрос некорректен, - я слышала по голосу, как он улыбается. Теперь лошадь перешла на рысь.       - В смысле?       - Я был создан гораздо раньше, чем все вокруг.       - В смысле? - опять тупо повторила я. - Простите, просто... Как можно жить так долго? Это же невыносимо. Человеческая жизнь, по сравнению с вашей, просто мгновение, но даже в это мгновение у меня уже сейчас нет никаких сил представлять, что так еще лет сорок или пятьдесят. Устаешь и отчаиваешься. Но я не понимаю, как можно прожить шесть с половиной тысяч лет?!       - Все дело в том, как относиться к отведенному времени. Люди часто торопятся, стараются быстрее думать, быстрее делать, чтобы больше успеть. Оттого вы и устаете, - я покачивалась в седле, разглядывая мелькавшие редкие на этой местности голые деревья и кусты, но при этом статичные горы вдали.       - Но ведь у нас действительно мало времени, и хочется все успеть, - я повернула голову, встретившись взглядом со спиной старца.       - А откуда ты знаешь, что именно ты хочешь успеть? Ведь ты права: никому не выдают, как ты их назвала, инструкций? - я кивнула, только потом поняла, что он все равно этого не видит. - Самостоятельно осознать хотя бы одну мысль за всю жизнь — уже большее достижение. И не многие на него способны. Лошадь пустилась галопом, и я крепче ухватилась за грубую ткань одежды своего попутчика.