По буквам

Юра, как и подавляющее большинство людей, ненавидит будильник.       И это слово Отабек заносит в словарь на второй день своего пребывания у Юры. Плисецкий, едва начинает играть громкая мелодия (и как только под такую соседи не просыпаются?), зарывается с головой под одеяло, бубнит сердито и невнятно, откладывает по пять раз сигнал, и вновь засыпает на блаженные несколько минут.       Но вот когда Отабек, который, между прочим, спит так чутко, что просыпается даже от вибрации, будит его сам — трясёт легонько за плечо, шевелит волосы, просто зовет, — Юра выглядывает из-под одеяла с мягкой сонной улыбкой, потягивается, совсем как кот, и нечетко произносит: «с добрым утром».       Отабек готов каждый день вставать на несколько минут раньше, лишь бы у Юры настроение с самого утра было хорошее. Да и улыбку эту он видеть хочет. *** «Байк» — мысленно записывает Отабек.       Юра готов кататься на нем даже в дождь, который в Питере совсем не редкий, готов слушать рассказы Отабека про мотоциклы часами, спрашивает, тяжело ли получать права.       С одной стороны, Отабеку нравится возможная перспектива того, что Юра купит себе мотоцикл, и они смогут ездить даже на всякие фестивали вместе, но с другой… Ему намного больше нравится то, как Юра обнимает его за талию во время их поездок. ***       У Юры есть две бутылки для тренировок. Одна голубая с фильтром, а вторая оранжевая с маленьким рисунком тигриной морды. Свою бутылку Отабек удачно забыл дома, и Юра выручает его, давая на тренировки одну из своих.       Да, на тренировки они ходят всего-то на полтора часа раз в три дня, но это было единственное условие, с которым им дали двухнедельную передышку.       Но в один из дней они копаются перед выходом так долго, что вылетают из дома пулей, иначе бы опоздали на тренировку.       Отабек вспоминает, что забыл одолженную бутылку только когда переступает порог спортивного центра. Поэтому в середине тренировки он не находит ничего лучше, кроме как попросить пару глотков у Юры. «Конечно бери, даже не спрашивай», — отвечает Юра.       Мила толкает Гошу локтем в живот. И они оба смотрят на Отабека так, как будто тот сейчас как минимум прошелся на руках по всему катку, не снимая при этом коньков. — Что? — спрашивает он, закручивая крышку. Мила оглядывается на Юру, который у противоположного бортика отрабатывает дорожку. — Юра никому не позволяет пить из своей бутылки. Никогда. Так слово «бутылка» оказывается в потайном словарике Отабека. ***       Блины Юра любит почти так же, как и пирожки. А печет он их так вкусно, такими они выходят идеально-круглыми и золотистыми, такими ароматными, что у Отабека во рту скапливается слюна от одного только их вида. А когда он пробует первый, так и вовсе кажется, что он сейчас умрет от их великолепия. А Юра улыбается, смотря на Отабека, и придвигает поближе к нему сметану. Слово «блины» прочно и уверенно занимает свою строчку словарика. *** «Благодарность».       Юра производит впечатление гопника, который не то, что не здоровается, так тем более «спасибо» не скажет никогда.       Но, как ни странно, благодарит он всех и всегда — кассира в магазине, таксиста, Якова после тренировки, самого Отабека за совершенно не сложные дела — достать что-то, принести воды, покормить кота — любое действие сопровождается мягким: «спасибо, Бека». И это тихое «спасибо» Отабек сохраняет в своей памяти крепко-накрепко. Пишет мысленно в словарик «Благодарность», и откладывает ручку. Юра еще многограннее, еще удивительнее, чем он мог подумать.