Самовлюблённый каннибал

      Как и пару дней назад, снова они стоят на палубе лайнера, стремительно режущего водную гладь и направляющегося к западу, «обходя» миниатюрную Японию. Кровавое море уже не так занимало взгляд Нелли, хотя она должна признаться, зрелище завораживающее. Красный цвет преследует её веками, как и любого вампира. Когда становишься бессмертным монстром, твоя жизнь отныне теряет все краски и полностью окрашивается в багряный. Своеобразное «клеймо» в память об убитых жертвах.       И хотя Нелли за всё своё существование не пожалела ни об одном убитом ею человеке, красный цвет она искренне ненавидела. Это сложилось ещё со времён её человеческого существования: быть может, когда на её деревню напали англичане или когда её муж умер в расцвете сил от заражения крови. Этим цветом существование вампирши было окрашено всегда. Однако сейчас не её черед повествовать об ушедшем. В ожидании Нелли обратила взор к Каю.  — Ingenting* — вдруг совершенно спокойным, непринуждённым голосом молвил Кай в пустоту необъятного моря, смешивающего в себе багряную прибрежную кровь, смешанную с остатками нефти, и синий простор океана.  — Что? — переспросила красноглазая, явно недопонимая, чем вообще согласуется Лука, когда собирается что-то говорить или делать. Он действительно ненормален.  — Это норвежский язык, — сразу заявил вампир, а после добавил, — мне нравится это слово. А тебе?  — Но я не знаю его перевода. — вскинула тёмную бровь его оппонентка, согнув одну руку и обхватив ею локоть другой расслабленной руки. — Вообще-то ты пообещал мне рассказать о своём прошлом, разве нет?  — Ах, да, за время сборов обратно в Россию я успел придумать хороший сюжет для своей жизни!       На эти слова Пятый довольно усмехнулся, посмотрев после на Нелли, которая в это время уже недовольно скрестила руки на груди и готовилась было упрекнуть его в несерьёзности к её просьбе. Однако едва она приоткрыла карминовые губы, как на них опустился палец мужчины, заставив ту замолчать.  — Ну хорошо: с чего бы мне начать… Быть может, с момента, когда мой отец назвал меня тем словом — «ingenting», — или когда я убил его, назвав точно также? Как думаешь?  — Так как оно переводится?.. — будто заворожённая спросила, наконец, девушка, когда тот отстранил от неё руку, облачённую в белую перчатку.       Вампиры предпочитают избавляться от воспоминаний о своём человеческом прошлом. На то существуют различные причины, помимо ненависти к людям и нежелания равняться им: некоторые в воспоминаниях видят только тоску, страх, боль. Наивные платили вдвойне, это каждый вампир знал не понаслышке. Знал и Кай, знала и Нелли. И даже если их прошлое было не болезненным, они наблюдали этот феномен у людей постоянно.       Но память стереть так просто невозможно, даже если отрицать её существование, даже если выстроить на осколках прошлого новые картины, новые события, какие-то шрамы в той почве останутся. Самые великие психологи утверждают, что стереть и заблокировать память нельзя, можно только принять то, что было, и жить с этим дальше, заменяя тоску о прошлом, развлечениями и событиями в настоящем. Вампиры это знают, поэтому никогда не оглядываются назад. В глаза прошлому смотреть очень опасно.       Но в силу просьбы Нелли, сегодняшним ранним утром в Пятом проснулась некая ностальгия. Ему не составляет труда вспомнить всё то, что когда-то вызывало в нём страх и ненависть.  — Мой отец был крайне деспотичен, как считается называть это поведение сейчас, а ещё он сильно переоценивал свои возможности. Вызывает лишь смех, — проигнорировав её вопрос, продолжил Кай. Только голос его был не таким весёлым и оптимистичным, скорее, задумчивым. Однако на лице по-прежнему застыла лёгкая улыбка. — Ох, чего уж нам продолжать, слишком тяжёлый камень — вспоминать то, что прошло. Избавишь меня от этой ноши? — поначалу Нелли действительно стала верить в то, что говорил вампир, однако после поняла, он лишь глумится.       Какая наивная. Неужели она действительно поверил в то, что он доверит ей такую сокровенную вещь, как память? Конечно, нет.  — Не мне настаивать, — ничего другого сказать ей не оставалось.       Дворянин лишь засмеялся, подтверждая тем жестом, что взаправду не желает рассказывать о прошлом.       Закрывая глаза, каждый видит свои обрывки того, что было им дорого. Закрывая глаза, Лука видит снежные леса Норвегии, откуда он родом. В таких лесах много дичи, поэтому любая охота будет обречена на успех. Кая редко брали туда: он был болезненным юношей, поэтому всё, чем он мог помочь остальным — оказать первую помощь при ранениях. Другие дети не видели в нём равного себе, а отец давно махнул на своего сына рукой. Чего уж было говорить о дальних плаваниях.       Вода — вот стихия Норвегии, ведь они живут у моря. Поэтому плавание, можно по праву сказать, это их жизнь. Однако путь на корабль проблемному ребёнку был закрыт, зато каждый раз уплывал его отец, желая скорее в лишний раз отделаться от ребёнка. Это Кай помнил до сих пор, но уже не в тех ярких подробностях, как ранее, зато он прекрасно помнил, как его отец в порыве злости за то, что выгуливая стадо оленей, упустил одного, назвал его ничтожеством.       «Ты ни на что не способен. Лучше бы умер ты, а не твоя мать!»       Знаете, когда сердце было ранено хотя бы один раз, оно может срастись криво. Дело не только в отце. Конечно, тот факт, что он почувствовал себя действительно никчёмным и никому не нужным, уже положил начало его мальчишеской враждебности к людям. Ведь даже если собственный отец так про него говорит, что мешает сказать то же самое чужим людям? И тогда Кай закрылся от людей, он молча выносил чужие упрёки и даже жестокие наказания от людей, которым он просто попался под руку.       «Не мешайся! От тебя никакой пользы! Шёл бы ты уже отсюда.»       Так что же ещё скрывалось в его памяти?.. Пожалуй, этого не мог рассказать даже сам вампир. Потому что слишком много имён и событий было стёрто. Даже имя отца или лучшего друга, предавшего когда-то. Но в том и фарс: зачем ему запоминать имена каких-то смертных, которые никогда не станут равными ему и не смогут извиниться теперь, ведь они давно умерли. Только какие-то следы за ними остались.       «Терпеть не могу слабаков»       Вот, что ещё запомнил Кай, будучи измученным горячкой и больным из-за воспаления лёгких, которое подхватил, когда вернулся домой после своего первого плавания. Приоткрыв тогда глаза, Кай заметил стоящего над ним незнакомца в плаще: лицо закрыто капюшоном, на губах играла зловещая ухмылка, а глаза блестели багряным оттенком. Огонь в камине плохо освещал этот жуткий силуэт, появившийся буквально из ниоткуда.       Щёлк.  — Кай, ты меня вообще слышишь, нет? — щёлкнула пальцами стоящая рядом Нелли, предварительно стянув перчатку с руки.  — М? Весь во внимании, — беззаботно улыбнулся бессмертный, повернувшись к той.  — Мы причалим к берегам немного позже, — промолвила аристократка, снова надевая перчатку.       На это вампир ничего не ответил, а только посмотрел на солнце, чуть прикрытое тучами. Оно не светило для вампиров так ярко, как для людей. Ультрафиолет блокировали специальные кольца в виде украшений. «Такая жалость», — с задержкой и наигранной печалью ответил Лука, не спуская глаз с бледного круга за дымкой. Не сумел, однако, он скрыть уставшего, глубокого вдоха.  — И всё же, часть правды в твоей выдумке была, — с улыбкой вымолвила Нелли, уже хвалясь в душе своей проницательностью, когда отходила на другой край лайнера, оставляя основателя в одиночестве.       В ответ Пятый лишь одарил её глумливой улыбкой, потому что на самом деле вся его выдумка — правда.