В жизни было всего две вещи, которые были хуже, чем быть невидимкой. Но для Джеймса Тиберия Кирка ни одна из них не должна была случиться в ближайшее время.
Одной была смерть.
Другой было горе.
Поскольку у Джима не было пары и он занимался одной из наименее опасных профессий на планете, ни одна из этих двух вещей не являлась для него проблемой. Но сейчас, когда он сидел перед сломанным терминалом и пытался работать, двое целующихся в углу людей, казалось, совершенно его не замечали. Или они просто не думали, что он может догадываться, чем они тут занимаются. Вулканский поцелуй настолько сильно отличался от человеческого, что он был вполне уверен — даже большинство тех, кто работал с вулканцами на регулярной основе, не догадались бы.
Однако вулканцем был только один из них. Другой была красивая человеческая женщина со светлой кожей. Оба были одеты в красную форму, которую носили кадеты. Джим не был кадетом, но он достаточно знал об академии, чтобы быть уверенным в том, что такое поведение недопустимо, тем более в публичном месте. Но он был невидимкой, человеком, ремонтирующим компьютеры, которого настолько игнорировали в кампусе, что каждый мог видеть его, но никто не знал ни его имени, ни звучания его голоса, или того, кем были его родители.
И это Джима вполне устраивало.
За исключением таких случаев, как этот. Всё, чего хотел Джим, так это крикнуть парочке, чтобы они сняли себе комнату и оставили его одного для завершения ремонта консолей. Их оставалось ещё три слева от него, и это были последние на сегодня в этой комнате. Вместо этого Джим отступал, его страх перед вулканской силой заставил его закрыть открытую панель и собрать вещи так тихо, как только возможно, пятясь к противоположной двери, откуда он должен был попасть в дальнюю часть здания. Конечно, это будет стоить дополнительные пять минут прогулки, чтобы добраться до общежития, в котором он находился, но это было ничто в сравнении с тем, чтобы попасться на глаза парочке.
Отходя, Джим смотрел под ноги, злясь на себя за то, что ничего не сказал и поэтому не закончил свою работу прямо сейчас. А теперь он должен будет вернуться в эту комнату позже, работать над этой же консолью, и попытаться загнать подальше в угол своего разума вид целующихся человека и вулканца. В остальном для него это был его обычный пятничный вечер.
На ходу поправляя свою серую униформу обслуживающего персонала, Джим поднял голову и взглянул на лестницу, ведущую вниз. По крайней мере, сегодня к нему не прицепился ни один из кадетов из службы безопасности, или кадетов командования и не устроили ему ни одного из своих обычных развлечений, наподобие того, что ему нужно было идти через всю столовую, пока в него бросались кусочками еды. Поскольку он не имел высокого звания, не оканчивал Академию Звездного Флота, и не был приглашенным чиновником, считалось допустимым обращаться с ним как с грязью. Или хуже.
Джим толкнул дверь, ведущую в залитый солнцем Сан-Франциско, и вышел наружу, прикрывая чувствительные глаза от яркого света. Проводя весь свой день в помещении, он ничего не мог сделать для своих глаз в такие дни, как этот. Даже дни, проведенные на улице, пока он жил Айове, не помогли. Ничто реально не подготовило его к жизни здесь.
Поскольку рос он чертовым гением, Джима часто избегали дети. Его мать не хотела иметь с ним ничего общего, оставив его с отчимом, который был словно парнем с плаката о том, почему алкоголики не должны жить с детьми. После многих лет этой жизни, бегства и того, что его возвращали обратно, Джим наконец вырвался, добрался до большого города, такого, что Айова был примерно одной сотой от размера Сан-Франциско, и поступил на обучение, чтобы помогать строить корабли для Звёздного Флота.
Его многообещающие навыки в области компьютерного программирования побудили его непосредственного руководителя к тому, что он устроил Джима работать в академию, где он зарабатывал в четыре раза больше, чем в Айове. Джим думал, что если он сможет поработать здесь какое-то время, копя деньги, то возможно, однажды он сможет позволить себе оплачивать учебу и посещать занятия, пока будет здесь и, возможно, сможет присоединиться к своей матери в космосе.
Но сегодня был не тот день. Сегодня он был компьютерным техником-невидимкой, у которого не было собственного места. Без имени, без друзей, без будущего. Единственное, что у него было — это его ум, его упорство, и то, что он никогда не сдавался. В отличие от остальных кадетов кампуса, Джим изучал любые книги, которые мог найти. Он знал о вулканцах, ромуланцах, клингонах, андорианцах и ряде других рас. Он знал всё, что нужно знать об обозначениях, конструкциях и варп-двигателях звездолётов. Звания, знаки отличия, департаменты, даже кто командовал — уже было в памяти Джима Кирка.
Всё, что ему сейчас нужно было - это кредиты, чтобы подтвердить свои знания. Но никто не воспринимал во внимание патологически застенчивого ремонтника всерьез. Большинство воспринимало его как хороший способ заработать себе авторитет среди своих сверстников.
Джим был настолько погружен в свои мысли, что едва осознавал, что пошел домой через переулок, который был далеко не пуст. В дальнем конце, до сих пор бывшие незамеченными, стояли три крепких кадета. Они наблюдали за Джимом, пока тот шел, и один толкнул другого локтем, кивая головой на Кирка. «Это будет больно», — подумал Джим, размышляя о том, чтобы развернуться и двинуться в обратном направлении. Но, к сожалению для него, он уже прошел половину пути, а трое уже направились ему навстречу. Бежать было некуда, не сейчас, и ему не хотелось в очередной раз оказаться в больнице. Однако, судя по виду курсантов, это был наиболее вероятный результат.
По крайней мере, начали они медленно, прежде чем дойти до действительно тяжелых ударов. Его теснили к стене. Джим бы сопротивлялся и мог бы победить, но часть его испытательного срока гласила, что он не может попадать в подобные инциденты. Когда самый крупный из них навис над ним, держа его за воротник одежды и что-то шепча, Джим просто попытался отгородиться от физических ощущений, решая вместо этого мысленно перебрать компьютерную систему, пока это не закончится.
Поэтому он сначала не заметил, когда удары прекратились, не слышал звука бросаемых тел и ударов по твёрдым кирпичным стенам, не почувствовал нежности рук, которые теперь поднимали его, будто он ничего не весил. Только когда солнечный свет снова ударил ему в лицо, Джим открыл заплывшие глаза и взглянул на странно движущееся небо над собой. Кто-то нёс его, кто-то, кто мог с необычайной легкостью удержать его, кто-то, кто был чрезвычайно теплым и чрезвычайно
вулканским.
Взгляд Джима упал на лицо мужчины, нёсшего его к медицинскому корпусу. Это был вулканец, его волосы были уложены в обычную для его расы прическу, лицо было застывшей маской, и глаза… шоколадно-коричневого цвета, который Джим нашёл интригующим. Вулканец удостоил его одним коротким взглядом и губы его едва заметно дрогнули, прежде чем он снова уставился вперед.
— Я отведу вас в лазарет, — сказал он ровным голосом. — У вас восемь сломанных костей, многочисленные ушибы и кровоточащие раны, и, возможно, сотрясение мозга.
Пытаясь поблагодарить его, Джим не услышал ничего, кроме недостойного хрипа, покинувшего его горло. Как он мог забыть тот удушающий захват? Не имея возможности говорить, он просто расслабился и позволил вулканцу нести его. Не было произнесено больше ни слова, пока двери в госпиталь не открылись и Джима не усадили в ближайшее кресло-каталку.
Один из студентов-докторов, который работал с Джимом, когда он бывал здесь, стоял с медицинскими картами в руках и разговаривал со светловолосой медсестрой. Доктор, которого Джим нежно прозвал Боунсом после первого же разговора, состоявшегося у них когда-то, хотя настоящим его именем было Леонард МакКой, почувствовал, что за ним кто-то наблюдает и поспешил к двери, скинув все карты на бедную девушку, которой только и оставалось, что последовать за ним.
— Господи, Джим. Что, черт возьми, случилось на этот раз?
Вулканец выпрямился, поправляя переднюю часть своей чёрной формы, прежде чем взглянуть на Боунса.
— Я нашел его в переулке с тремя кадетами…
Джим не услышал, чем закончилась фраза, поскольку его мозг счел данный момент самым подходящим, чтобы отключиться. Бессознательное состояние было более мягким способом справиться с болью, чем любой из гипо, который Боунс бы ему вколол.
-оОо-
Ровный писк кардиомонитора и тихие шепчущие голоса поблизости вывели Джима из блаженного сна. Вскоре он почувствовал боль во всём теле и поразительное онемение ног. Пока он лежал там и старался не шевелиться, голоса рядом стали более отчетливыми.
— Коммандер, пока ты здесь, могу я кое-что спросить?
— Вы можете задать столько вопросов, сколько необходимо, и я выберу, на какие из них я могу ответить, а на какие нет, доктор.
Джим услышал вздох и скрип стула о пол, покрытого линолеумом.
— Я думаю, что единственным моим вопросом будет: почему
ты здесь?
Вдох, медленный выдох, потом коммандер, Джим узнал в этом голосе вулканца, который принес его сюда, заговорил:
— Я хотел удостовериться, что молодой человек не был серьёзно ранен кадетами, поэтому, когда я заполню необходимые документы о состоянии его здоровья, я смогу выступить в качестве истца.
— Знаешь, Джим не станет возбуждать дело, — сказал Боунс. Джим мысленно мог представить доктора, развалившегося на спинке больничного кресла, как делал каждый раз, когда вел наблюдение за Джимом. — Он был здесь восемь раз с тех пор, как я здесь работаю, и он ни разу не предъявил обвинений. Не думаю, что в этот раз что-то изменится.
В маленькой комнате воцарилась тишина, если не считать непрерывного сигнала кардиомонитора. Джим медленно открыл глаза, стараясь не привлекать к себе внимания и иметь возможность наблюдать за двумя мужчинами, сидевшими у его кровати. Коммандер сидел прямо, и его поза выглядела жесткой и неудобной, в то время, как МакКой небрежно закинул одну руку на спинку своего сиденья, по-видимому, пытаясь быть полной противоположностью вулканца, на которого он смотрел с явным отвращением.
— Может и нет, но я буду уверен, что приняты надлежащие дисциплинарные меры…
— Почему тебя это вообще волнует? Не похоже, чтобы он был одним из твоих кадетов! — Боунс сел прямо, наклонившись к вулканцу и сощурив глаза. — Всем в этом кампусе наплевать на отдел технического обслуживания до тех пор, пока всё работает.
— Это… не так, — он перевёл взгляд на проснувшегося Джима, его глаза слегка расширились. — Мистер Кирк, я рад, что вы, наконец, очнулись.
МакКой вскочил со стула так быстро, что опрокинул его, и бросился к кровати Джима с другой стороны, чтобы проверить его показатели. Когда пациент попытался отмахнуться от рук врача, Боунс немного рассердился:
— Нет, Джим. Ты был в отключке два дня. Не заставляй меня силой успокаивать тебя.
Только когда больной обреченно положил руки на кровать, вулканец медленно приблизился к кровати и встал рядом. Леонард взглянул на вулканца и вздохнул.
— Джим, это коммандер Спок. Спок, это Джеймс Кирк.
Только после того, как все необходимые представления были произведены, Боунс вернулся к своему осмотру, взял со стола трикодер и приступил к сканированию тела Джима.
— Кажется, заживление идет нормально. Пришлось провести базовую регенерацию некоторых твоих костей. Ты можешь чувствовать онемение в ногах, оно продлится ещё несколько часов, пока не спадёт отёк позвоночника, тогда ты снова будешь в порядке и сможешь снова идти на поиски тех, кто может тебя прибить.
— Извини, Боунс, — сказал Джим, нахмурившись, его голос был хриплым и едва слышным. Откашлявшись, он попробовал ещё раз: — Я не хотел этого.
— Я знаю, что ты не хотел, но Спок считает, что на этот раз нужно предъявить обвинения, — прокомментировал Боунс как бы случайно. — Теперь у тебя есть свидетель. И у меня есть подозрения, что если бы коммандер не вмешался, в этот раз ты бы не пережил реанимацию.
— Нет. Не нужно, я… — Джим покачал головой и отвернулся.
— К черту твой испытательный срок, Джим! Я врач, а не чудотворец! Я не могу каждый раз собирать тебя воедино, только потому, что ты считаешь, что твоя работа важнее твоего благополучия!
В этот момент Спок пристально посмотрел на Боунса: — Испытательный срок?
— Он не может быть арестован, обвинен или каким-либо иным способом быть связан с преступлениями против Звездного Флота, — объяснил раздраженно Боунс. Он отложил трикодер, взял гипо и ткнул им в шею Джима, что заставило его отшатнуться и поморщиться.
—Ссу… сын…
— До тех пор, пока он не будет должным образом зачислен, — продолжил доктор так, будто он только что не заставил своего пациента ругаться. — Потому что он не хочет проходить тесты, чтобы получить стипендию, мистер Кирк… — имя было произнесено с большой долей сарказма, — …сам настаивает на том, чтобы скопить достаточное количество денег. И его должность — одна из тех, которая требует исключительных знаний и навыков, и поэтому защитит его от попадания в черный список.
Закатив глаза, Боунс снова провёл трикодером по Джиму: — Он называет это испытательным сроком. Я называю это полным идиотизмом.
— Это инстинкт самосохранения, — Джим посмотрел на Спока. — Спасибо за то, что вы сделали, коммандер, но я не буду выдвигать обвинений и больше не нуждаюсь в помощи.
— Нелогично, — быстро сказал Спок. — Я обнаружил, что у вас нет медицинской страховки Звездного Флота, и когда я спросил об этом доктора МакКоя, он сказал, что вы всегда платите из своих собственных средств. Если вы действительно пытаетесь экономить, чтобы поступить в Звездный Флот, позвольте мне покрыть ваше лечение, поскольку вы отказываетесь от своего права выдвинуть обвинения против своих обидчиков.
Прошло несколько секунд, прежде чем Джим покачал головой: — Нет. Я не желаю быть в долгу перед кем-либо.
Тень в его голосе была преодолена только силой воли, которая требовалась, чтобы его глаза оставались открытыми. Чем бы Боунс его не напичкал, это начинало действовать, и сильно. Он откинулся на подушку и почувствовал, как его голова наклоняется набок.
— Теперь… могу я снова поспать?
С этими словами он отключился.
-оОо-
Когда Джим проснулся во второй раз, он был рад обнаружить, что находится в палате один, а его одежда была вычищена и аккуратно сложена у подножия кровати. Это был не слишком изощрённый способ МакКоя дать ему понять, что он может свободно идти. Сменив больничную одежду на свою собственную, он выскользнул из палаты и направился к стойке регистрации, где сидела приемная сестра.
— Привет. Джеймс Кирк. Я выписываюсь и хотел бы оплатить свой счёт, — или оплатить столько, сколько мог.
— Мистер Кирк, — рассеянно сказала сестра, вбивая его имя на своём ПАДДе. — Я могу вас выписать, поскольку все ваши счета оплачены, — она одарила его ослепительной улыбкой и кивнула. — Хорошего дня, и мы надеемся, что
не увидимся здесь в ближайшее время.
Джим постоял мгновение, прежде чем снова смог заговорить: — Подождите, у меня оплачено за сегодняшний день, точно? Как во… оплатил?
Она опять нажала что-то на своем ПАДДе, прежде чем кивнуть.
— Да. Вы можете идти.
Джим нахмурился. Он найдёт этого любопытного, раздражающего,
слишком услужливого вулканца, и вернёт ему оплату обратно. Он должен это сделать, в противном случае, это может вернуться и укусить его за задницу самым неприятным образом.
