Зов океана

— С Сординией союзы заключались редко. Последний из них, произошедший в 346 году с рождения благословенного правителя нашего цветущего края — Рата Великого, стал причиной утраты прекрасной провинции Атаран, где находился второй по величине в королевстве запас железа, одна из лучших школ искусства владения мечом и десятая по численности трудов библиотека. Послы Сординии обладают искусной речью, не жалеют даров для короля, но требуют большой щедрости для их народа и уважения к их культуре. Так, король Лио подал главе посольства руку, не облаченную в перчатку, что тот воспринял как неуважение и оскорбление чести, поэтому четвертая война с Сординей продолжалась ещё месяц. Брови принца приподнимаются в изумлении, пока хрупкая рабыня с увлечением закоренелого эстета поправляет ярко-красный хитон. — Но протянутая рука короля — величайшая почесть. — Только не для послов Сординии. В этой стране мужчина специально может протягивать руки только девушке. Данный жест является знаком любви или желания обладать. А мужчинам в Сординии нельзя ни желать, ни тем более любить друг друга. Это считается непростительным поступком и навлекает позор на всю семью. Вин хмурится. Девушка краснеет, надевая на детские ноги украшенные рубинами сандалии.  — Глупо! Свободные люди имеют право любить кого угодно. Грустно усмехаюсь.  — Согласен, но далеко не все разделяют наше мнение. Хотя я хотел поговорить не об этом, а о терпимости к особенностям других народов, особенно во время переговоров. Нужно знать чужую культуру и искать в ней то, что вам понравится и использовать полученную информацию в своих целях. Например, народ Сординии любит танцы. Тогда почему бы не организовать пир, пригласив для услады глаз лучших танцовщиц столицы? Девушка придирчиво осматривает свою работу. Принц широко улыбается. — Я понял тебя. Я знаю, что ещё народ Сординии любит красивую одежду. Значит, я могу подарить послам дорогие ткани. Киваю. — Но не особо много. Нельзя быть слишком расточительным. Иначе страна будет бедствовать. Девушка беспокойно переводит взгляд с наряда принца на пол. Явно желает уйти. — Эй, рабыня, как я выгляжу? — Превосходно, господин. — А ты не врёшь? Решаю прийти девушке на помощь. — Все танцовщицы Сординии применили бы всё своё искусство, чтобы лишь коснуться вашей руки. Принц заливисто смеётся. — Так мне ещё не льстили. Иди уже, рабыня! У тебя уши ведь завяли от этой лжи. Девушка поспешно уходит. — Я только слегка преувеличил. Вы действительно очаровательны, мой господин. Мальчишка смущается. Затем резко поднимает голову. — Правда? — Абсолютная. — Я хочу спросить. Раз мы всё ещё говорим о Сординии. Почему любовь там считается позором? Держу пари, моё лицо выглядит настолько же кисло, как вкус лимона. — Из-за недостатка информации и из-за неприятия того, что кажется странным. Нам нужно прибыть на торжество, господин. Вин кивает. Мы направляемся к тронной зале, где проходит пир в честь победы генерала Рэда. Принц задумчив. Теперь его всё чаще интересует что-то, помимо его репутации. И я безумно рад этому. Чувство гордости расцветает во мне пышной Прекрасной Делией, а привязанность к Вину крепнет. К сожалению, я всё чаще просыпаюсь в холодном поту, представляя, как Александр убивает принца, преодолевая очередное препятствие на своём пути. О, это больно так, словно щупальца монстра Кастера разрывают беззащитную плоть. Даже представлять больно, как один дорогой человек убивает другого! Дестяки вариантов того, как уберечь Вина, мелькают в моей голове. И у каждого, даже самого продуманного, есть изъян, который может стать роковым. У Александра сегодня праздник. Его генерал принес ему на блюдечке соседнюю державу, прибыв в столицу с оглушительным успехом и ошеломительными богатствами. Моё же настроение оставляет желать лучшего, но мой долг — поддержать Вина сегодня. Иногда меня посещает странное ощущение. Оно почти неуловимо наяву, но безжалостно преследует меня во снах. В них я больше не раб для Вина. Он называет меня отцом. Понимаю, что в реальности вероятность данного события ничтожна. Зло усмехаюсь, и мы оказываемся в зале. Музыка, пестрота хитонов, людской гомон обрушиваются на органы чувств, словно обломки взорванного здания. Принц чуть приближается ко мне. — Найдем господина регента. Или желаете вкусить, несомненно, чудесной пищи? — Я хочу к Арнсту. Возмущённо. Смущённо. Так по-детски. Как ни странно, мы находим Александра довольно скоро. Он стоит рядом со стройным юношей — альбиносом, укутанным в белые одежды с головой. Лишь глаза цвета рубина выделяются на этой слишком хрупкой белизне. Александр, несомненно, выглядит лучше. Даже в новом теле он остаётся притягательным. Истинная харизма исходит изнутри. — Арнст! Кланяюсь. Арнст указывает на юношу. — О, мой принц, познакомься, это генерал Рэд. Столь юн и уже достиг таких высот. Весьма неплохо. Выпрямляюсь. Рэд протягивает руку Вину, и принц пожимает её в ответ. — Ай, так больно. Хмурю брови. Даже малейший вред, нанесённый принцу, воспринимается довольно болезненно. Словно ссадины на коленях, неизбежно остающиеся после учёбы езде на велосипеде без защитных средств. — Вы так нежны, мой принц. Глубокий смех Рэда соответствует всем неписанным канонам красоты голоса. Вин возмущён, но пытается скрыть это. Неловкость начинает неуловимо витать в воздухе. — Поздравляю с выдающейся победой, господин Рэд. Пир в вашу честь не менее восхитителен. В глазах Вина с легкостью читается смешливое: «Льстец!». — А ты кто? — Это Лемве, мой раб. Мне кажется, или в голосе Вина действительно — гордость? — Эй, Лемве, улыбнись. Совершенно точно, что Александр ждёт исполнения странного каприза Рэда больше, чем он сам. Дорожит свои генералом. Стараюсь улыбнуться как можно натуральнее. — Что ж, ты пытался. Взгляд Александра полон недовольства. Мне хочется уйти, но Рэд сокращает расстояние между нами. Раздражение поднимается высокой волной. — Принц, прошу, закройте уши. У меня секретная информация для Лемве. — Вин, пожалуйста. Просьба Александра заставляет принца с явной неохотой прикрыть уши ладонями. Ничего хорошего точно не предвидится. — Не смей мне лгать, будущая подстилка принца. — Что? Прикрываю рот ладонью. — В следующий раз говори, что тебе грустно. — Я не подстилка. Я учитель. И пусть меня выстегают плетьми за дерзость, но я не откажусь от своих слов.  — Одно другому не мешает, дурачок. Рэд смеётся. И Александр вторит ему. Гнев лавой разливается по кровеносному руслу, ударяет в мозг, пытаясь расплавить рациональность, превратить в пепел самообладание, но я ещё способен контролировать себя. Сжимаю кулаки. Смотрю в пол. Стираю гордость в порошок. Гад! Какой же ты гад, генерал Рэд!