Синева, что всегда ускользала

      «Као нравится Ватари… Поэтому лучше в меня влюбись!»       Слова Цубаки отпечатались в моей памяти. Я помнил ее взгляд — упрямый, отчасти испуганный, растерянный, но полный надежд; руки, дрожавшие от волнения, и вмиг покрасневшие щеки.       Так странно.       В последующие дни я почему-то не мог спокойно смотреть ей в глаза, говорить всякую ерунду с умным видом не удавалось. Было неловко. Думаю, в тот день Савабэ открылась для меня с другой стороны. Стороны, что ранее была неизвестна.       Признаться, на долю секунды мне захотелось убежать. Мысли путались и сплетались подобно паутине. Я не знал, что мог бы сказать, если подруга детства вдруг продолжит этот разговор или вовсе соберется с силами и признается в своих чувствах. Это пугало.       Любой ответ так или иначе, но изменил бы наши отношения. Черт.       На тот момент мое сердце было отдано Каори. Я не рассчитывал на ответные чувства и ничего не желал. Завести девушку в данной ситуации стало бы редкостным свинством — игрой с чужими чувствами. Это бы не сделало мне чести и никому не помогло. Это бы ранило Цубаки.       Сначала меня радовало, что она об этом больше не заговаривала. Улыбалась и будто по-прежнему оставалась той Цубаки, которую я знал много лет. Вот только со временем движения стали более скованными, прикосновения — короткими, беседы — оживленными, но какими-то неловкими. Это стало совершенно очевидно через полтора года после выпуска из средней школы.       Я знал о чувствах Цубаки. Пусть и не подавал виду, но ни на секунду не мог забыть, что эта девушка меня любит. Каждый раз, когда я видел ее смущение или взгляд полный мучительной нежности, перед глазами вставал тот дождливый день, когда мы стояли под козырьком какого-то магазина и пили лимонад, купленный в автомате.       Я старался быть тактичным. Пытался не обижать, не задевать ее чувства, но и не давать излишней надежды. Боялся навредить Цубаки.       Два года… Ее волосы отросли и аккуратно спадали с плеч шелковистыми прядями, стиль одежды несколько изменился, как и само поведение Савабэ. Она не ждала похвалы или комплиментов, просто незаметно пыталась стать больше похожей на девушку.       Сердце сжималось. Выражение лица Цубаки резко менялось, в глазах читалась одна лишь грусть, когда я начинал желать удачи на свиданиях, которых не было, или спрашивал, все ли с ней хорошо.       Дурак. Знаю. Но не мог иначе.       Я не смел делать шаг навстречу, когда в сердце была другая. Я не мог говорить о чувствах к Цубаки, когда сам не понимал, кем она для меня являлась. Это было бы нечестно.       Каори… Она стала очень ярким, ослепительным воспоминанием. Чудесным, волнительным, волшебным, незабываемым, пусть и, наверное, не вечным. Иначе и не скажешь.       Цубаки… Я раньше не смотрел на нее, как на девушку. Раньше. Даже теперь в моем сердце отнюдь не проснулась любовь или какое-то влечение, просто в какой-то день с особой четкостью осознал, что иногда не в силах отвести взгляд от лучшей подруги, начал подмечать больше деталей. Я начал ею увлекаться.       Если подумать, она всегда меня поддерживала. Радовалась успехам и грустила, иногда даже ревела в голос, больше, чем я сам, когда что-то не удавалось. Она, спортсменка, не пропустила ни одного конкурса или концерта, где мне посчастливилось участвовать. В последнее время даже взяла в привычку ждать меня у музыкальной академии, каждый раз при встрече говоря, что только-только пришла.       Глупая. Я видел ее в окно еще час назад.       Подумать только, все это ради того, чтобы вместе идти до дома каких-то десять минут. Я никогда не делал подобного.       Я знал, чего ей, спортсменке, стоило подтянуть оценки и поступить в старшую школу, о которой она раньше и мечтать не могла. Она и не мечтала. Просто взяла и сделала. Даже почти бросила спорт, только бы держаться там и дальше. Лишь бы быть рядом со мной.       Какой же я дурак.       — Обрати на меня внимание. Я не прошу полюбить или что-то вроде того, правда, но больше не могу так, Косэй. Ты первый сказал — я девушка, какой бы ни была по внешности и характеру. Но сам же и игнорируешь это. Косэй, ты… давно не просто мне друг или младший братишка. Знаешь же. Я люблю тебя.       Да, знаю. Прекрасно все понимаю. Но что ответить? «Спасибо»? «Прости»? «Я тоже»? Откровенно говоря, любой из вариантов был бы ложью. Цубаки мне не безразлична, но все же… Тупик.       — Косэй, я знаю, — торопливо добавила она. — Можешь ничего не отвечать. Забудь и расслабься. Просто… прими этот факт. Прошу. Воспринимай меня как девушку.       Савабэ быстро подхватила свою сумку, торопливо отыскала куртку и хотела было выбежать, когда я остановил ее, схватив за руку. Она остановилась. Стояла, отвернувшись, не желая смотреть мне в глаза.       — Завтра, — уверенности во мне пока не было, но оставлять все так нельзя. Довольно быть трусом. — Давай встретимся. Я… отвечу тебе. Раз и навсегда.       Хватит. Надо прекращать убегать и делать вид, будто ничего не случилось. Пора стать человеком, достойным чьей-то любви.       — Хорошо, — Цубаки кивнула, мягко освободила руку и вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. Она вся дрожала.