Наруто.
— Нет. Она весьма уверенно меня отталкивает, и мои попытки вновь к ней приблизиться терпят поражение. Рассчитывая на то, что Харуно еще не поняла, кого она только что целовала, и кто крепко прижимал её к себе, я вновь пытаюсь приблизиться к ней. — Нет! Не удивлюсь, если только что ее ладонь приготовилась напасть на одну из моих щек. — Нет, Наруто, — она вновь повторяет это слово, и мое имя она опять произносит как-то по-другому. — Ты… не простишь? Их нее выходит усмешка, однако ни одному из нас сейчас не смешно. — О каком прощении идет речь? — Видимо, которое я не заслужил. — То есть, по-твоему, я только должна простить?! Вижу, что она раздражена. Она злиться и ей больно от моих слов, от моего поведения. Ну, я же вас знаю, дамы. Немного подуетесь — я еще раз извинюсь, и все будет в порядке. — Наруто, — пока я витал в своих мыслях о её прощении, совершенно не заметил, как Сакура оказалась прямо передо мной, — хочешь, чтобы я тебя простила? Хорошо, — сделав паузу, пробормотала она. — Тебя тоже можно понять. Wow, wow, полегче! Я думал, хотя бы неделя должна пройти. Плюс ко всему, она говорит, что понимает меня. Серьезно? — И… — стесняясь, и не скрывая этого, она смотрит в пол и опять на меня, — спасибо за поцелуй, — на её лице появляется грустная улыбка, которую я еще ни разу не видел. — Мы же должны были хотя бы раз это сделать? Она хлопает меня по плечу, все еще грустно улыбаясь, что-то бормочет про «всего хорошего» и просто уходит. Я всё ещё держу в голове её фразу «Мы должны были хотя бы раз это сделать». Что она этим хотела сказать? Что больше этих поцелуев не будет? Что это был первый и последний раз? — Сакура! Она разворачивается не так резко, как это сделал я. Харуно уже поднялась по ступенькам, и теперь стояла между первым и вторым этажом. Медленно, она развернулась. Стараюсь не поддаваться тому, что её силуэт сейчас выглядит очень красиво на фоне окна, из которого, кажется, наперебой врываются уже зимние лучи солнца. И я понимаю, что не знаю, что мне нужно говорить сейчас. Что нужно делать?Сакура.
— Ты так и не понял, правда? — я смотрю в сторону, затем опять на него. — Я тебя простила и, надеюсь, ты меня тоже простишь. Но, я не могу не брать во внимание последние события. — Блядь… Я вздрагиваю, потому что Узумаки совершенно не стыдиться того, что он матюгается. А это происходит, потому что он дико обозлен. — Ну, неужели ты не понимаешь, что мы просто переспали? А вот это уже смешно. Именно поэтому я позволяю себе не просто усмехнуться, а весело и продолжительно смеяться. В этот момент я понимаю: как же хорошо, что я нахожусь в пару метрах от него. Но я смеюсь не от его фразы «просто переспали», хотя, зря, пожалуй. Я смеюсь, потому что я даже об этом не думала, говоря про последние события. Конечно, я имею ввиду изнасилование. По сравнению с этим, какой-то трах меня мало беспокоит. Я смотрю на него, на его озлобленный взгляд и понимаю, почему я чувствую то, что чувствую сейчас. Я ничего с этим не могу поделать, но я виню его во всем произошедшем. Я не была одета как шлюха в тот вечер, я просто пришла за ним. Я пришла к Наруто, чтобы поговорить, чтобы выяснить, что не так. Он меня отшивает. В свою очередь я, совершенно потерянная, решаю нафиг сгинуть оттуда. И натыкаюсь на них. Конечно, ничего этого я не произношу вслух. Он никогда не узнает, что со мной произошло тогда. Об этом знают только Саске и я. Не в его интересах рассказывать Узумаки, что стряслось. В этот момент, немного, я понимаю его. Понимаю, как это легко обвинять человека, который, вроде бы, ни в чем не виноват, и в то же время является базой твоей проблемы. Как интересно, правда, Наруто? — Отпусти. Я вырываю свою руку из его цепкой хватки. — Думай, как хочешь, Наруто, — говорю я, скорее себе, так как он просто не готов воспринимать мои слова серьезно. — Спасибо за хороший урок. Что правда, то правда. Подозреваю, что он продолжал бы меня преследовать, однако когда я поднялась на второй этаж, я встретилась со взглядом Ино. Никакой ненависти в ее глазах не было. На какую-то долю секунды мне даже хотелось ее пожалеть. А потом я еле сдержалась, чтобы не сказать: «а подслушивать — нехорошо». Сама виновата. Знаю, что плохо, тем не менее, ничего меня в данной ситуации не расстроило. Да, нужно уметь прощать. Но и кому-то нужно уметь получать по заслугам, шаннаро.Саске.
— Куда поедешь на каникулы? Харуно, видимо, первая не выдержала тишины, которая нависла над нами, потому что обычно мы говорим. Говорим много и обо всем, как о чепухе — так и о чем-то более серьезном. Она вернулась намного быстрее, чем я подразумевал и, кажется, довольнее, чем я думал. Я совершенно не пытался спрашивать, о чем они говорили, что делали, к чему пришли и топу подобное. Сама расскажет. Во-первых, большинство людей любят о себе рассказывать и уж особенно секреты, во-вторых, она в хорошем настроении ну, и, в-третьих, она мне доверяет. — До каникул еще три недели, — буркнул я. — А если честно — не знаю. Ты? — Пф, — Харуно сделала вид, что тоже об этом не думала, однако все в ней говорило об обратном. — Домой я точно не поеду. — Ну, я бы на твоем месте тоже не поехал. Мы обмениваемся улыбками, однако не смотрим друг на друга. По крайней мере, я смотрю на Сакуру. — Зато, я бы на твоем месте поехал бы ко мне. Только сказав это, я понимаю, как пошло это звучит. Или глупо. Или все сразу. Харуно пару секунд разглядывает меня, видимо, пытаясь понять, серьезно ли я говорю, и потом начинает тупо ржать, как последняя кобыла. — Сам…ты…кобыла… — она всё еще захлебывается в собственном смехе, и даже пускает пару слез. Затем, она замечает мой грозный взгляд, и тут же останавливается. — Ой, да ладно?! Еле сдерживаю усмешку. Все-таки, Харуно — это что-то. Такой спектр эмоций не у каждого человека встретишь. А скорость, с которой она эти эмоции переключает. — Почему бы и нет, — на самом деле, это мне только что в голову пришло, — думаю, бабушка с дедушкой не будут против. Они даже могут подумать, что мы парень и девушка. Я тут же усмехаюсь и замечаю, что данная фраза её в ступор не ввела, она лишь улыбается вместе со мной. — Саске, ты меня что — жалеешь? Вот это уже полный бред, Харуно. Я сам не выношу жалости не по отношению к себе, ни к окружающим. Ни разу тебя не жалел. И не собираюсь, честно говоря. Кажется, моего взгляда опять хватило, чтобы показать ей всю тупость её же вопроса. Она хмыкает, а затем, видимо, не подумав, пристает ко мне с вопросом. — А родители? Сакура спрашивает это аккуратно, будто это как-то может мне помочь по-другому ответить. — Они… — Боже, нет, — с неким раздражением бурчу я. — Я не сирота. Просто родители много работают. Что является чистой правдой. Самой чистой, какой она только может быть. Мама и папа основали свой бизнес, еще когда я был совсем маленьким. Если не ошибаюсь, мне было лет пять, когда бабушка с дедушкой не просто стали часто за нами приглядывать, но и просто жить с нами. Дом был большой — так что мы могли это позволить. У родителей уже успешно открывался второй ресторан, а мы с братом так и продолжали души не чаять в наших прародителях. Хотя, это классика жанра: родительской любви нам тоже не хватало, зато мы жили в достатке. Переломным моментом во всем этом был уход Итачи из семьи. Мне тогда было лет тринадцать, а Итачи аж целых восемнадцать. Родители совершенно не одобрили его выбор стать музыкантом – старший брат, кстати, прекрасно играл на гитаре – мама была уверена, что Итачи продолжит их дело. А тут он не просто отказывался вести их дело, но не желал стать врачом или адвокатом, или кем-то еще. В итоге, никому, кроме меня, ничего не сказав, он так или иначе отправился в гастроли. За первые пару лет их группа особо ничего не добилась, хотя он мне присылал разные фотографии, то с девушками, то с их выступлениями. В любом случае: да, мы переписывались, но я жутко по нему скучаю. Да, я тоже умею скучать. Когда родителя поняли, что со старшим точно не получится продолжить дело, они взялись гипнотизировать меня. А так как в тот момент у меня прогрессировал переходный возраст, я стал во всю показывать свою обиду не только на родителей, но и обиду за брата, которого теперь не было рядом, тем, что я стал прикидываться то эмо, то готом, то всем вместе. Конечно, сейчас мне порой стыдно за свое поведение, и все эти линзы и стиль одежды, скорее, прикрытие от окружающего мира – не стоит быть тупым, чтобы это понять — однако я к этому уже привык. — А они тоже будут на новый год? Мне потребовалось пару секунд, чтобы понять, о ком Сакура так внезапно спрашивает. А, о родителях? О, это навряд-ли. Год назад, когда папа выяснил, что дедушка с бабушкой помогают деньгами заблудшему сыну, он очень надулся и очень по-взрослому крикнул своему отцу с больным сердцем, что он никогда этого не простит. Как же это удобно — перекладывать свою вину, на другого человека. Слава Богу, с дедушкой ничего не случилось, иначе я никогда не смог бы простить своего папу. В общем, моя история самая банальная, и часто встречаемая. Хотите, хоть сериалы снимайте, хоть подобное никому не будет интересно. Даже Сакуре. — О, нет, — я даже позволил себе улыбнуться. — Пожалуй, мы будем только вчетвером. В чем я, конечно, ошибался.Ино.
И когда ты, Сакура, успела так измениться? Твой взгляд — я не до конца его поняла — но ничего хорошего в нем не было. Неужели, Саске тебя этому научил? В любом случае, я была рада, что у Наруто хватило совести остаться здесь, со мной, а не догонять Харуно. — Подслушивать нехорошо. — Я знаю. Произношу это даже с некой долей сожаления, потому что лучше бы я этого всего не слышала. Узумаки не контролирует себя и удивленно изгибает бровь. Да я сама в шоке, что призналась. Обычно, я отмахиваюсь, вру, сочиняю… Что же ты делаешь со мной, Наруто? На самом деле, я не так уж много парней имела. Нет, давайте я по-другому сформулирую, а то весьма пошло звучит: я не со многими встречалась. Да, к своим 16 годам я уже не девственница и, если честно, немного сожалею о своем первом разе. Мы отдыхали с папой на Канарских островах. Он тогда, кажется, влюбился в одну женщину, с которой постоянно переписывался по телефону, поэтому ускользнуть от него было проще простого. С Шио мы познакомились при отеле. Он был фотографом. Боже, он, конечно, был красавчик и даже я поняла, что на такую как я, он не посмотрит. А нет — посмотрел. Более того, он меня заметил. Два дня мы с ним мило общались на разные темы. Никогда еще я с парнями не говорила о мире, о человечестве и справедливости на земле. А с ним говорили. — Can I kiss you? И я уверенно кивнула головой. Сначала было мокро. А затем мы включили смекалку, пытались даже вспомнить все романтические сцены из фильмов, которые так было интересно смотреть. Мы смотрели на звезды, мы бегали по берегу, брызги были обжигающими. Такими же были его поцелуи на моей шее, груди… Хотя, в целом было очень романтично. Правда, приятного было мало. Чего не скажу про ночь с Узумаки. Приятного было много, а вот романтики… Романтики было ноль. А мне это было необходимо. Сейчас необходимо. — Наруто, я должна тебе кое-что сказать. То, что сейчас полностью нарушит романтику между нами, хотя, Узумаки, ее, пожалуй, никогда и не было между нами. Зато, теперь между нами есть кое-что другое, что-то общее, от чего я не собираюсь отказываться, как бы ты ко мне не относился.Шикамару.
Уже давно я не играл на гитаре. Буду честен, игра Харуно меня вдохновила. Хотя, стоит признать, пару аккордов она все-таки логанула, да и ноты некоторые не до конца пропевала, но это, думаю, скорее говорит мое музыкальное занудство, а не я сам. Не знаю, либо это осенне-зимняя хандра, либо я и вправду соскучился по своим. Помню, как я должен был каждый раз, в канун нового года, когда мы встречались со всеми возможными родственниками, петь и играть, играть и петь. Всегда. Постоянно. А сейчас, я понимаю, что был бы не против это сделать. Спеть и сыграть, сыграть и спеть. Мои непонятные размышления прервало внезапное появление Хинаты в комнате. Как же хорошо, что сегодня я решил оставаться в штанах. Да, имею привычку расхаживать в труселях по комнате. Но свои глупые мысли я отбрасываю сразу же замечая испуганный взгляд Хьюга. Такое чувство, что она от кого-то бежала и по случайности решила спрятаться здесь. — Хината… — О, Шикамару! Кажется, она напрочь забыла, что я могу здесь находиться. И, кажется, она была рада, что она не одна. Я подошел к ней ближе, и на долю секунды мне даже показалось, что она сейчас бросится обниматься. — Ты чего, Хината? — Я… Я могу здесь побыть какое-то время? — Ну, конечно… — чем она мне помешает, пусть остается. — А что… — Мне нужно спрятаться, — согласившись на мое предложение присесть на кровать, пробормотала Хината. — От брата. Забившись, я делаю лицо, которое кричит: «waaaat», и лишь затем я смущенно чешу свою репу. Никогда не умел общаться с девчонками. — Долгая история, — пробормотала Хината. «Долгая ночь» — пронеслось у меня в голове. И только давайте без пошлятины. Повторюсь, с девчонками у меня никогда не клеилось. И, нет, мальчики меня не вдохновляют.