-Я бы размазал твою голову об стену, была б моя воля, — резкая боль в области затылка, будто от тупого удара. Руки дрожат, испуганно пытаясь закрыть лицо. Теплые и соленые слезы текут по щекам, дыхание сбивается, кажется, будто ты не дышишь, а просто из раза в раз пытаешься в последний раз проглотить воздух, цепляясь за жизнь. Сильный удар в область груди, видимо, ногой, ничего не видно, ибо лицо закрыто исцарапанными руками. — Если бы мне не приказали оставить тебя здесь, я бы давно от тебя избавился, ничтожество, — резкий удар по щеке, размашистый, звонкий. Безумно сильно болит голова, и ноют зубы. Из носа, стекая по губам и подбородку, струится противная соленая кровь. Спрятаться некуда.
— Катсуки. Катсуки! — Бакуго слышит, как два взволнованных голоса зовут его, кто-то трясет за плечо, будто желая разбудить парня. Тихо простонав, Катсуки открывает глаза, чувствуя, как голову сковала острая боль, создавая пробки в ушах. Дернув плечом, Катсуки проводит рукой по лицу, будто желая проснуться. Он медленно ведет ладонью ото лба до подбородка, чувствуя, как на пальцах остается что-то теплое и липкое. Опустив взгляд на дрожащие пальцы, Катсуки видит в темноте бардовые следы на руках. Кровь. Шмыгнув, Катсуки понимает, что кровь все еще течет из носа, мелкой дорожкой стекая до губ. Подняв глаза, Бакуго видит перед собой озадаченного Мидорию, который, слегка склонившись, наблюдает за еле дышащим парнем. Изуку неуверенно поднимает руку, едва касаясь холодными пальцами губ Катсуки, большим пальцем стирая кровь. Бакуго морщится от чуждого ему ощущения заботы, настороженно хмурясь. Собравшись с духом, Катсуки произносит: — Кто грозился разбить тебе голову? — отводя взгляд, смотря в пол, шепчет Бакуго. Странно, но это видение очень взволновало Катсуки. Он настолько точно и сильно ощутил всю ту боль от ударов, весь страх, безнадежность и испуг, что, казалось, будто это и не было видением вовсе. Да и что это? За сегодня уже второй раз Бакуго видит непонятные сцены, будто вырезанные из огромного фильма, нагло выдранные из контекста, заставляя мысли путаться. В тот момент Катсуки будто ощущал чужие чувства, эмоции, все это настолько сильно бурлило внутри, растекаясь по венам, создавая абсолютно точное повторение чего-то. Но чего? Бакуго поймал себя на мысли, что, возможно, он вместо Изуку начал видеть воспоминания из прошлого. Но почему он? Скорее всего, дело было в переливании крови, о котором говорил Изуку. Ухмыльнувшись, Бакуго сам ответил на свой вопрос. Но если это так работает, то, получается, при любой схожей ситуации, произошедшей в прошлом, Бакуго будет видеть момент из жизни Деку? Это чертовски напрягало, ибо воспоминания были насквозь пропитаны серостью, безысходностью и страхом. Страхом, смешанным с глухой ненавистью. Бакуго понимал, что он буквально видит все глазами Изуку. Видит и чувствует так, как Деку. В те моменты из прошлого он и есть Деку.And now I see, I see you for the first time (1)
По сути, получается, что Изуку прожил уже не одну жизнь, а три. Точнее, третью он проживает сейчас. Хорошо это или нет, Бакуго понять не мог. Впервые Катсуки было страшно. И страшно не за себя, а за Деку. Что вообще происходило с Изуку в этом ублюдском месте? Быть может, Катсуки не был единственной причиной не свершившегося суицида при «первой» жизни Деку? Видимо, дело было куда серьезней, что-то еще давило на Изуку, заставив того глубоко в кожу вонзить холодный металл лезвия. Скорее всего, кто-то здесь очень сильно издевался над парнем, открыто презирая и ненавидя. Но Мэй ни о чем подобном не говорила, наоборот, рассказывала о том, что парня здесь ценили и всячески оберегали. Тогда в чем проблема? Неужели сама Мэй негативно относилась к Мидории? Нет, голос в видении был явно мужской, с некоторой хрипотцой, дрожащий то ли от гнева, то ли от страха.There is no crime in being kind
Изуку бы никогда не поднял ни на кого руку, только в целях самообороны, не более. Но тут он сам схватил Бакуго, резко притягивая к себе, будто желая изо всех сил ударить. Это не Деку. Это лишь образ Деку, который перенял чужие привычки и манеры, создав личность, которая сможет выжить в условиях этой лаборатории. Мидория всегда был добрым и отзывчивым, а не агрессивным и безразличным.Not everyone is out to screw you over
Мидория непонимающе посмотрел на Бакуго, ослабляя хватку. Открыв рот, Изуку хотел было что-то сказать, но будто передумал, переводя взгляд на стоящего в стороне Каминари. Денки лишь недовольно покачал головой, намекая тем самым на то, чтобы Изуку не воспринимал слова Катсуки всерьез. Не понимая всей ситуации, но явно чувствуя что-то неладное, Каминари абсолютно точно не хотел, чтобы Катсуки начал так сильно давить на подсознание Изуку. Черт знает, чем это может закончиться. В лучшем случае, истерическим припадком. В худшем придется отмывать пол от крови. Заметив на себе вопросительный взгляд Бакуго, Каминари приложил указательный палец к своим губам, хмурясь, жестом приказывая блондину быть аккуратнее. — Меня, — начал Изуку, откашлявшись, — мне никто не угрожал здесь, — мрачно и неуверенно протянул Мидория, будто желая что-то вспомнить. Бакуго передернулся, ощущая, как по коже разбегаются мурашки. Прикусив губу, Катсуки вновь посмотрел на Изуку пронзительным и глубоким взглядом. — Тебе нечего бояться, — прохрипел блондин, неотрывно смотря на Деку. Встретившись взглядом в тот момент, Катсуки увидел во взгляде Изуку немую мольбу, будто парень в тот час же осознал свое положение, желая найти помощь и поддержку. Но Катсуки понимал, что это не так. Просто подсознательно, видимо, Мидория все чувствует и осознает, но заблокированные воспоминания не позволяют ему полностью собрать паззл своего прошлого, создавая ощущение вечного, ленивого, липкого сна. — Конечно, мне нечего бояться, — неуверенно и сбивчиво ответил Мидория шепотом, убирая руки за спину, отводя взгляд от Бакуго. Мидория направился в сторону тяжелой двери, идя как-то неуверенно и будто заторможено, уткнувшись взглядом в пол. Он нервно почесал шею, после чего, перебрав пальцами запутанные темные локоны, повернулся к Каминари, желая что-то сказать. — До завтра можешь отдыхать, аккумуляторы пока заряжены на восемьдесят процентов, этого достаточно, — Изуку исподлобья посмотрел на Каминари, махая рукой, жестом приказывая Денки покинуть помещение. Светловолосый замялся, но все же подчинился приказу Изуку, неуверенными шагами направляясь к открытой двери, украдкой смотря на сидящего Катсуки, который, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим. Каминари несколько раз слегка помахал ладонью, выставленной ребром вперед около своей шеи, стиснув зубы, будто напоминая Бакуго о том, чтобы тот не сболтнул лишнего. Лишь раздраженно нахмурившись, Катсуки шикнул, заставляя Каминари отвернуться и покинуть помещение. Вглядываясь в уходящего бывшего однокурсника, Катсуки заметил на бледной коже шеи большие, угловатые, красные отметены, больше похожие на глубокие тонкие порезы. Подойдя к Мидории, Каминари по-доброму улыбнулся тому, похлопывая парня по плечу. Удивленно наблюдая за происходящим, Бакуго слегка вытянул шею, будто желая рассмотреть все ближе, не упустив никаких деталей. Мидория, подняв голову, так как парень был слегка выше него, улыбнулся в ответ, что-то шепотом произнося. Денки слегка наклонился, что-то прошептав Изуку на ухо, бросая обеспокоенный взгляд в сторону Бакуго, заставив того вновь нахмуриться. «О чем они там шепчутся?», — с раздражением подумал Катсуки, вытягивая ноги вперед, откинувшись на спинку стула, не спуская глаз с разговаривающих парней. Когда Каминари удалился, Изуку, снова смущенно улыбнувшись, повернулся к Бакуго, смотря на вальяжно сидящего парня. Катсуки вопросительно поднял брови, неотрывно глядя на невысокую темную фигуру Деку, которая казалось серо-черной из-за падающего света. — Мне неудобно тебя просить, но можешь ли ты мне помочь с кое-чем? — слегка замявшись, задал вопрос Изуку, не двигаясь с места, лишь смыкая пальцы рук в замок, смотря на Бакуго. — А какого черта я должен тебе помогать? — вопросом на вопрос отвечает Катсуки, вставая со стула, смотря на Изуку сверху вниз. — Ты можешь остаться здесь и весь день задыхаться в душной камере, а можешь пойти со мной и помочь, — закрыв глаз, разводя руками, поясняет Изуку. Бакуго надменно фыркнул, убирая руки за спину, угрюмо наблюдая за Деку. Ну что же, перспектива четырех стен Катсуки не радовала, так что ответ был очевиден. — Ладно, придурок, я тебе помогу, — пальцами пробежав по все еще давящему на шею ошейнику, закатив глаза, ответил блондин. Изуку довольно улыбнулся, отворачиваясь от Бакуго, рукой маня того за собой, направляясь вон из комнаты. Раздраженно поджав губы, блондин все же последовал за Мидорией. Они вышли из комнаты, после чего Изуку заблокировал дверь, переключая несколько рычагов, отчего где-то за дверью раздался низкий, протяжный гул. «Теперь ее не откроешь обычным пропуском», — будто сам себе пробубнил под нос Изуку. Бакуго лишь раздраженно закатил глаза, тихо фыркая. После этого парни вновь шли по нескончаемому коридору, в котором, казалось, могли отражаться только два звука. Звук шагов и треск рябящих ламп. Они поднялись по узкой, длинной, похожей на винтовую лестницу, преодолев, кажется, пролета три. Очередной бесконечный бледный коридор, гробовая тишина и противный запах медикаментов. Изуку резко остановился у одной из дверей, которая ничем не отличалась от десятка других расположенных на этаже. Набрав на панели пятизначный код, Мидория открыл дверь, заходя внутрь, кивая головой в сторону входа, указывая Бакуго последовать за ним. В очередной раз раздраженно прорычав, Катсуки пошел за Мидорией, озираясь. Казалось, будто в комнате температура была гораздо ниже, чем в коридоре, ибо по коже сразу пробежали мурашки, заставляя вздрогнуть. Осмотревшись вокруг, Катсуки так ничего толком и не смог разглядеть в темном помещении, кроме серебряных блик, отблескивающих из-за тусклого света коридорных ламп. В комнате неприятно пахло железом и тухлятиной. Бакуго поморщил нос, остановившись, как ему казалось, посередине комнаты. Изуку подошел к стене, видимо, переключая какой-то рубильник, из-за чего комнату залил желтовато-белый свет. Четыре лампы на потолке включились в точном порядке, одна за другой, издавая резкий, кратковременный, громкий треск. «Вау», — вырвалось у Бакуго. Комната была гораздо меньше предыдущей, возможно, дело было в загруженности помещения, ибо со всех сторон на Бакуго смотрели большие застекленные стойки, за которыми покоились самые разные, непонятные, причудливые и даже пугающие железяки. В основном, за стеклом находилось, по всей видимости, необычное и изощренное оружие, которое Бакуго не видел даже у самых опасных банд в Токио. Какое-то навороченное нечто похожее на ружье, с кучей разных индикаторов, неаккуратно перепутанных проводов, которые опутывали все оружие, визуально увеличивая то в объеме. Очередное нечто, только теперь больше похожее на большую клешню скорпиона, посередине которой выходила острая железка с накрученными на нее полупрозрачными трубками. Катсуки внимательно посмотрел на средних размеров пушку, которая имела слегка покрывшийся коррозией железный каркас, видимо, оружие использовали часто. Посередине его слабым светом мерцала какая-то оранжевая сфера, видимо, являющаяся источником питания. От середины оружия шло три стальных прута, имеющих шарниры в трех местах, напоминающие паучьи лапки. Передернувшись, Катсуки отвел взгляд в сторону, с любопытством и восхищением осматривая высокую стойку, за которой красовалось что-то похожее на огромные перчатки. По всей видимости, навороченный экзоскелет, который был выполнен полностью из металла, имел в области костяшек пальцев светящиеся круглые вставки, а область кистей обвивало большое количество железных держателей, которые поддерживали тяжесть конструкции. «Пальцы» имели большие, явно выделяющиеся шарниры на тех местах, в которых сгибаются обычные человеческие пальцы, полностью повторяя скелет и строение. — Ого, я бы вскрыл такими пару хранилищ (2), — довольно усмехаясь и показывая большим пальцем на стенд, сказал Катсуки, переводя взгляд на копошащегося у какого-то шкафа Мидорию. — Даже если захочешь, у тебя не получится, — не переставая перебирать склянки на полке, равнодушно ответил Изуку, — все, что здесь находится, требует синхронизации с носителем, а это процесс длительный и болезненный, — с этими словами Изуку, видимо, найдя то, что нужно, резким и неаккуратным движением начал отодвигать шкаф. Удивленно наблюдая за действиями Деку, Катсуки недовольно нахмурился, не понимая происходящего. «Но все же было бы классно смять рожи паре ублюдков такой херней», — ухмыльнувшись, подумал про себя Бакуго, не отрывая взгляда от суетившегося Деку. Наконец, Изуку, приложив массу усилий, скрипя зубами, отодвинул стеллаж, открывая взору Бакуго небольшую, чуть выше Мидории, дверь. «Видимо, не шибко-то он развит физически, если так долго возился», — скрестив руки на груди, сделал вывод блондин. Засуетившись, ища что-то в карманах, Мидория достал обычный ключ, которыми обычно закрывают квартиры, и вставил его в замочную скважину. Трижды провернув ключ с отвратительным ржавым скрипом, дверь неприветливо отворилась, заполняя холодный воздух комнаты едким трупным запахом. Поморщившись и нахмурившись, Катсуки посмотрел на ушедшего в темную, не освещенную комнату Деку, который спустя несколько секунд, пыхтя и ругаясь под нос, вытащил что-то длинное и широкое, обернутое черным материалом. Заметив волочащиеся по кафельному полу человечески босые ноги, торчащие из-под черной материи, Бакуго вздрогнул. Он видел более чем достаточно мертвых тел, изуродованных, размякших, переломанных, но мешок с трупом в руках у Деку произвел на блондина странное, пугающее впечатление. Держа труп, по всей видимости, за голову, Изуку повернулся лицом к Катсуки, не к месту приветливо улыбаясь: — Его нужно увести отсюда, он мне мешается. Бакуго опешил, желая что-то сказать, но не находя нужных слов. Обычно Катсуки за словом в карман не лез, но эта ситуация почему-то озадачила и смутила. Неужели Деку спокойно убивает людей и хранит их в этом холодильнике без зазрения совести? Да и что там за труп? Человек умер своей смертью или нет, это бывший работник лаборатории или же допытанный экспериментами преступник? Катсуки нервно сглотнул, отводя взгляд от посиневших босых ног, наблюдая за светлым и неправильно добрым взглядом Деку. Казалось, будто возня с мертвыми доставляла ему неимоверное удовольствие. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе с этим? — Бакуго указал пальцем на тело, все еще недоумевая, забывая, что перед ним стоит не привычный Деку, а поехавший парень, которому сильно промыли мозги. — Мне сложно будет тащить его пешком, да и он сам по себе тяжелый, — Изуку дернул тело, заставляя то издать шуршащий звук из-за трения с полом, будто доказывая свои слова. — Ладно, — неуверенным тоном протянул Бакуго, наблюдая за тем, как Изуку тащит тело к выходу. Заметив на себе пристальный взгляд Деку, Катсуки все же решился помочь парню, поднимая труп за ноги, помогая унести тело. Пройдя в очередной раз по уже заученному Бакуго коридору, парни подошли к лифту. Изуку ловким движением пальцев набрал комбинацию цифр, заставляя лифт тихо скрежетать и двигаться. Бакуго, подтянув труп ближе к себе, дабы было удобнее держать, все еще морщась от отвратного запаха, пожирал красными глазами затылок Деку. Неужели Катсуки и Изуку сейчас примерно на одном уровне кровожадности? Быть такого не может, ибо слабохарактерный Изуку и мухи не обидит. Неужели на парня так сильно повлияло окружение и события? Конечно же, да. Что за глупый вопрос. И Катсуки все сильнее и сильнее осознавал то, что именно он виноват в не сложившейся судьбе Мидории, косвенно или напрямую, это не имело значения, это факт. Хладнокровный убийца или несчастная жертва случая? Кто ты такой, блядский Деку? Наконец, лифт замолчал, шелестя, открывая двери в белую квадратную комнатушку, позволяя Изуку и Катсуки войти внутрь. Прислонив труп к стене, Изуку нажал на кнопку «00», устало облокачиваясь на стенку лифта, поправляя упавшие на лоб волосы. Прислонившись спиной к противоположной стенке, Катсуки скрестил руки на груди, не отрывая взгляда от приводящего себя в порядок Изуку. Заметив раздраженный и пронзительный взгляд, Мидория, почему-то слегка засмущавшись, перестал теребить кудрявые локоны, упираясь взглядом в пол. Они долго ехали в липкой и вязкой тишине, которую разбавлял лишь периодический скрип подвеса лифта. Откашлявшись, Катсуки хрипло нарушил тишину: — Тебе не страшно здесь? — Мне нечего бояться, — удивленно, ответил Мидория, пожимая плечами, будто желая жестом подтвердить искренность своих слов. — С тобой плохо обращаются, — хмурясь и мрачнея, настаивал Бакуго. — Не припомню такого.