Синергия и сингулярность

      Костер угрожающе трещал, выбрасывая в воздух отвратительный запах жженой плоти и пепла, не позволяя насладиться ночной прохладной свежестью. Забравшись в машину, кое-как закрыв сломанную дверь, закрепив ту подручными средствами изнутри, прячась внутри железного каркаса от неприятного запаха и гнетущей атмосферы, Изуку сидел напротив руля, с ногами забравшись на водительское сидение. Притянув колени к груди, положив на них голову, повернувшись в сторону закрытой двери, дабы через потрескавшееся окно наблюдать за обгладывающим тело костром, Изуку тяжело вздохнул, поежившись. Бакуго сидел рядом, скрестив руки на груди, вытянув ноги, угрюмо смотря вперед, боясь смотреть в сторону Изуку. Музыка хрипло ворковала в салоне, слегка давя на нервы обоих парней, но никто из них не осмелился выключить стереосистему. Лампочки слегка рябили, освещая салон, еле слышно потрескивая. На самом деле, машина совершенно не спасала от трупного запаха, ибо лобовое стекло было основательно выбито. Но почему-то, оказавшись в замкнутом пространстве, «в четырех стенах», создается лживое ощущение защищенности, безопасности, которое грело до ужаса напуганного Мидорию и Катсуки, который, казалось, был не в состоянии сейчас чувствовать вообще что-либо. Изуку, почесав затылок, не оборачиваясь к Бакуго, наблюдая за взлетающим в воздух пеплом, произнес: — Тот парень, — Мидория сглотнул, закрывая глаз, будто боясь спрашивать, — вас что-то связывало?       Катсуки, повернувшись лицом в противоположную от Изуку сторону, поведя затекшим плечом, стиснул зубы, хмурясь. Парень совершенно не хотел отвечать, но осознавал, что отмолчаться не получится, так что, закрыв глаза, сосредоточившись, собрав всю волю в кулак, ответил: — Да. Мы были друзьями. Хорошими друзьями, — последнюю фразу Катсуки произнес неуверенно, сделав небольшую паузу, будто подбирая подходящие слова. — Вы были больше, чем друзья, — в утвердительной форме, хмурясь, прошептал Мидория, поворачиваясь лицом к Катсуки.       Услышав это, Бакуго встрепенулся, оборачиваясь на голос. Деку не мог просто так догадаться об этом. Ранее Катсуки не упоминал Киришиму, да и вообще об Юэй предпочитал не говорить. Возможно, Мидория знал это от Каминари, но если бы парень заранее обо всем узнал от Денки, тогда, скорее всего, Мидория бы не удивился реакции Бакуго на мертвое тело. Так как Каминари был страшный болтун, он бы растрепал Деку все в подробностях, вплоть до подробного описания внешности. А Деку не дурак, он бы вспомнил мертвого парня и действовал тогда гораздо аккуратнее, не зовя на помощь Бакуго. Видимо, догадался Изуку из-за чего-то другого. — С чего ты взял? — недоверчиво спросил Катсуки, нервно кусая губу. — Я, — Изуку взглядом уперся в пол, концентрируясь, — я видел это, — никаких других слов для объяснения Мидория не нашел, так что выпалил то, что первым пришло на ум. — Бредни, — фыркнув, ответил Катсуки, недовольно отворачиваясь от Мидории, хрустя костяшками пальцев.       Изуку, виновато улыбнувшись, закинул голову вверх, наблюдая за мерцающими лампочками, пустым взглядом упиваясь в источник искусственного света. — Я и раньше видел подобное, — прошептал Изуку тихо, будто себе под нос, привлекая тем самым внимание собеседника.       Катсуки, закинув ногу на ногу, головой прислонился к холодной, металлической, закрытой двери фуры, устало смотря на темные деревья, которые вдали были больше похожи на деревянный высокий забор. Ничего не ответив, зная, что Деку все равно продолжит говорить, Катсуки приготовился слушать, молча кивая. — Раньше, мне снились сны, больше похожие на отрывки фильмов, — Изуку задумчиво приложил палец к нижней губе, опустив голову, вдумчиво смотря вперед исподлобья, — в них я все видел от первого лица. Каждый такой сон приносил мне массу чувств и эмоций, будто это все было на самом деле, я чувствовал страх, радость, разочарование, влюбленность, воодушевление. Спектр эмоций был огромен, а, главное, ощущался так, будто я переживаю ту или иную эмоцию прямо сейчас, в данный момент. Просыпаясь, я долго не мог понять, сон это был или пережитая реальность? Это вгоняло меня в ступор, — Изуку нервно почесал шею, на секунду замолкая.       Катсуки, внимательно вслушиваясь в монолог Деку, таки повернулся к нему лицом, хмуро наблюдая за причудливо сидящим парнем, который сейчас, казалось, не замечал на себе пристального взгляда Бакуго. Кажется, парень понимал, к чему клонит Изуку. Заерзав на сидении, устроившись поудобнее, блондин, устало наклоняя голову в бок так, чтобы в поле зрения попадал исключительно Деку и ничего более, приготовился слушать. Бакуго все еще слышал противный треск костра, который заставлял его время от времени нервно вздрагивать, заставляя неприятные воспоминания яркими картинами всплывать в голове вновь и вновь. — Но тут. Здесь было что-то другое, — юноша устало потер переносицу, — я будто чувствовал за другого человека. В тот момент, казалось, что думаю, делаю и говорю не я, ибо у меня абсолютно другая манера общения и мышления, я просто не мог так поступать, — Изуку откинулся на спинку кресла, сцепляя пальцы в замок, в молитвенном жесте поднося те к губам, — и в тот момент я видел того парня. Живого. Он говорил со мной. Нет, сейчас я понимаю, что перед собой он видел точно не меня, а кого-то другого, — переведя взгляд на Бакуго, Мидория замолчал.       Встретившись взглядом с Изуку, Катсуки нахмурился, понимая, что тот хочет сказать. Видимо, у Изуку были такие же видения, которые были и у Бакуго по отношению к Деку. Но может ли такое вообще быть? Да и с чем это связано? Неужели Деку теперь может копошиться в прошлом Катсуки, а Бакуго рыться в прошлом Мидории? — Хочешь сказать, что ты видел нечто наподобие моих воспоминаний от моего же лица? — как-то не к месту ухмыльнувшись, спросил Катсуки. — Да, — ответил Мидория, еле заметно краснея, — это звучит надуманно, но это правда, — слегка повысив голос, нервно закончил Изуку.       Подняв голову, закрывая глаза, поворачиваясь лицом вперед, упираясь взглядом в арку, в которую когда-то должно было быть вставлено лобовое стекло, Катсуки, ухмыльнувшись, ответил: — Я тебе верю.       Удивленно подняв брови, Мидория открыл рот что бы что-то сказать, но Бакуго жестом остановил юношу, не позволяя тому произнести ни слова. — Хочешь спросить, почему я верю тебе? — хмуро, низким голосом произнес Катсуки, пальцами проводя по контуру сковывающего шею ошейника, — я сам вижу нечто подобное, — Бакуго поворачивается лицом к Мидории, наблюдая, как тот в недоумении приоткрывает губы, все еще желая вставить слово, — я видел то же самое, но с твоим участием, — с этими словами Катсуки тыкает пальцем Деку в грудь, заставляя того вздрогнуть. — Что ты хочешь этим сказать? — заикаясь, прошептал Мидория, нервно перебирая пальцами кудрявые взъерошенные волосы.       Итак, сейчас Бакуго мог выбрать одно из двух. Он может соврать Деку, сказав, что это галлюцинации на почве тяжелого прошлого, препаратов и отсутствия здорового сна, плюс расстроенная психика и невроз. В этом случае, Мидория лишь глупо улыбнется, подумав, что ему тоже бы не помешало взять кратковременный перерыв, приведя себя и свое сознание в порядок. Скорее всего, Изуку в этом случае свалит все свои предыдущие галлюцинации на переутомление и, наверное, легкую клаустрофобию. Тогда парень и дальше продолжит жить как в тумане, а Катсуки пустит все на самотек, не вмешиваясь в прошлое, настоящее и будущее Деку. Другой же вариант представлял собой честный и прямой ответ на происходящее. Катсуки объясняет, что у Деку есть прошлое, и все то, что он видел до этого, является откликом его затуманенного сознания. Поясняет, что Деку также может видеть воспоминания Бакуго, правда точная причина такой связи Катсуки неизвестна. Реакция Мидории непредсказуема. Но в этом случае дело сдвинется с мертвой точки, позволяя Катсуки распутать прошлое Мидории и, даже, возможно, вызволив того (и себя) из противной, пахнущей медикаментами, тюрьмы. Сосредоточившись, обдумывая все и тщательно взвешивая, впервые в жизни пытаясь все точно проанализировать, Катсуки говорит: — У тебя было прошлое, Изуку Мидория.       Бакуго видит, как Деку непонимающе моргает, не в состоянии сомкнуть все еще приоткрытые губы, удивленно наблюдая за пристально смотрящим на него Катсуки. — Конечно, у меня есть прошлое, — нервно заикаясь и посмеиваясь, отвечает Мидория. — Нет-нет, ты, блять, не понимаешь, — уже сомневаясь, что выбрал правильный ответ, блондин начинает закипать, — ты не родился в этом подземелье, у тебя была семья, друзья, дом. Ты не жил в Токио, ты учился в школе, потом, я точно не знаю, но ты поступил в какую-то академию, постоянно возвращался поздно домой. И. И мы общались, понимаешь? Мы были знакомы раньше, — тяжело дыша, буквально выплевывая каждое слово, тараторил Бакуго.       Изуку молчал, не отрывая взгляда от нервно дрожащего Бакуго. Вцепившись пальцами в кресло, будто испугавшись, Мидория щурится. — Ты обманываешь меня, — шепчет Изуку, облизывая пересохшие губы.       Не в силах больше сдерживать накопившийся гнев, Катсуки срывается с места, заставляя Деку вжаться спиной в стальную поверхность закрытой двери. Бакуго упирается руками в дверь так, что руки находятся по обе стороны от головы Мидории, не позволяя тому сбежать. Изуку, испуганно вскрикнув, инстинктивно закрывает лицо руками, сквозь пальцы наблюдая за нависшим и тяжело дышащим Бакуго. — Ты позволил этим идиотам запудрить себе мозги, а они только рады, — Катсуки смотрел на Мидорию так, будто желал сожрать того взглядом, — заставляют тебя плясать по их правилам, используют тебя, как вещь, почему я, находясь в этом аду всего пару дней, смог понять этот очевидный факт, а ты, живя там около двух лет, так нихуя и не понял? - Бакуго срывается на крик, со всей силы ударяя кулаком в дверь с левой стороны от головы Деку.       Изуку не выдерживает и вновь начинает громко плакать. От страха, непонимания и страшного вида Бакуго, который так сильно давил своей аурой на и так зашуганного парня. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — утирая слезы, сквозь рыдания отвечает парень, вжимаясь в дверь.       Опустив взгляд, Катсуки, буквально воя от безнадежности ситуации, одной рукой хватает Деку за подбородок, заставляя того поднять голову. Бакуго хрипит, медленно и остервенело поднимая красные глаза на заплаканное раскрасневшееся лицо Изуку. Губы Мидории искусаны до крови, взгляд дрожит так же сильно, как и сам Изуку. Набрав полные легкие воздуха, Катсуки произносит на выдохе: — Ты — Деку. Это прозвище я… Это прозвище тебе дали в детстве из-за того, что ты был без способности. Мы не очень хорошо ладили, но все же общались. Неужели в своих ебучих видениях ты не видел ничего подобного? — сквозь зубы, процедил блондин.       Мидория нервно замотал головой, отрицая сказанное Бакуго. Громко выругавшись, Бакуго отстраняется от Изуку, резко, с ноги открывая дверь машины, выходя из нее. Изуку непонимающе смотрит на странно ведущего себя Бакуго, все еще испуганно вжимаясь в уже нагревшийся от температуры тела металл. Изуку видит, как Катсуки уверенно направляется в сторону выхода с пустыря, видимо, желая побыстрее покинуть злополучное место. Блондин беглым взглядом окидывает все еще рокочущий костер, резко отворачиваясь, тяжелой походкой идя вперед. Изуку не знал, какому ему верить. А что если этот парень говорит правду? Что если они действительно знают друг друга с детства? И это «Деку». Это прозвище казалось Мидории таким противным, но одновременно таким до боли знакомым. Тем более, если вспомнить, Катсуки не раз называл Изуку подобным именем. Даже при их первой встрече. Значит, это «Деку» очень плотно закрепилось в сознании у Бакуго, ассоциируясь исключительно с Мидорией. Но с другой стороны, Изуку так долго жил в стенах лаборатории, что уже начал безоговорочно принимать любое сказанное работниками ему слово на веру. Кто его обманывает? Люди, которые его приютили, дали возможность жить, или же едва знакомый преступник, который с пеной у рта доказывает Изуку о каком-то забытом прошлом. Перебирая пальцами волосы, Изуку кусает губу, не понимая, что делать. За кем идти, кому довериться? В лаборатории в нем души не чаяли, буквально лелеяли парня, и именно осознание этой идеальности ситуации вдруг заставило Изуку на секунду засомневаться. А Бакуго. Бакуго был живой, настоящий, в отличие от других, он не скрывал никаких эмоций. Мидория помнил, как Катсуки произнес: «тебе нечего бояться», значит, что-то в его сердце заставило переживать за Мидорию. Катсуки искренен, говорит прямо, когда из вылизанных до идеала работников периодически так и сочится лицемерие и мерзкая ложь.       Срываясь с места, Изуку выпрыгивает из машины, запинаясь, бежит за Бакуго. — Каччан, подожди, пожалуйста.