Застыв, затаив дыхание, Бакуго прислушался, будто желая понять, не послышалось ли ему то, что произнес Деку. Сквозь скопившиеся окружающие звуки, тихо рокочущие между собой, до слуха донеслось такое до боли знакомое и родное прозвище. Шесть букв, сливающихся в одно глуповатое имя, заставляли сердце на секунду остановиться, а тело покрыться мурашками. Катсуки обернулся на звук, взглядом встречаясь с запыхавшимся Изуку, который, пытаясь отдышаться, слегка согнувшись, глубоко дышал, смотря исподлобья на остановившегося юношу. Неотрывно смотря на Мидорию, Бакуго, привычно нахмурившись, собираясь с мыслями, спросил, слегка повышая голос, тем самым гася проглядывающиеся нотки неуверенности:
— Как ты меня назвал?
Мидория удивленно поднял брови, приоткрывая губы, желая ответить, но вдруг, замявшись, смущенно опустил взгляд, увлеченно рассматривая землю. Раздраженно фыркнув, привлекая к себе внимание, Бакуго пожирал красными глазами неловко скрючившегося Мидорию, заставляя щеки Изуку залиться румянцем. Собрав волю в кулак, темноволосый выпрямился, угрюмо наблюдая за раздраженным от ожидания Бакуго, нехотя отвечая:
— Я слы... Я знаю, тебе нравится, когда тебя так называют, — голос звучит как-то недовольно и смущенно.
Откуда он мог знать? Бакуго никогда не упоминал (насколько сам Катсуки помнил) об этом своем прозвище. Оно замуровано вместе с воспоминаниями Изуку где-то глубоко в подсознании, не желая давать о себе знать. Значит, как бы это глупо не звучало, Мидория услышал то самое «Каччан» в своей голове. Осталось узнать, при каких обстоятельствах, ибо контекст, в котором было произнесено данное имя, имел огромную важность. Но об этом позже, точно не сейчас. Все еще стоя на месте, скрестив руки на груди, Катсуки наблюдал за тем, как Деку неуверенно зашагал к нему, нарочно шаркая, будто оттягивая время, не желая сокращать расстояние с блондином. Подойдя ближе, стоя буквально в шаге от Катсуки, что показалось Бакуго нарушением личного пространства, Мидория поднял голову, дабы смотреть прямо в глаза собеседнику.
— Ты так бодро зашагал, а ключи у меня, — хитро улыбаясь, все еще слегка краснея, произнес Изуку, поднимая руку, показывая Бакуго ключи от машины.
Озлобленно оскалившись, раздраженно пиная ни в чем не виновную землю ботинком, Катсуки, развернувшись, вновь тяжелыми шагами направился к машине, но теперь парень замедлил шаг, не позволяя Мидории отставать. Сминая твердыми уверенными шагами покладистую пожухлую траву, юноши довольно быстро вернулись к месту «парковки» транспорта. Заметив издалека очертания фургона, Изуку ускорил шаг, поравнявшись с Бакуго, ибо до этого парень плелся за блондином. Заметив прилив энтузиазма у Деку, Катсуки, убрав руки в карманы, надменно ухмыльнулся. Заметив это, Изуку, неловко дернув плечом, произнес:
— Я просто хочу уже быстрее вернуться домой.
Забравшись в полуразваленный фургон, который после вкушенного приятного запаха свежести неприятно бил по обонянию запахом спирта и ржавчины, Изуку вновь поудобнее устроился на сидении, увлеченно смотря на Бакуго, который слегка дрожащими пальцами заводил машину. Услышав знакомый хрип двигателя, Катсуки резко, все еще не привыкнув к чувствительному управлению машины, ибо с вождением мотоцикла фургон было сравнить сложно, нажал на газ. Машина дернулась с места, заставляя Мидорию плотнее прижаться к спинке сидения. Вывернув на дорогу, вновь встречаясь с пустотой и бездыханностью, Катсуки, слегка сбавил скорость, абсолютно точно не желая возвращаться обратно и нагло тяня время. Радио невнятно и тихо хрипело, подпевая в унисон звуку скребущих колес и кашлю двигателя. Переведя взгляд на рядом сидящего Изуку, Катсуки несколько секунд наблюдал за тем, как Деку, подняв голову, с увлечением наблюдал за едва заметными из-за туч звездами. «Сейчас идеальный шанс», — подумал Бакуго, отворачиваясь от задумавшегося Изуку, вновь наблюдая за мертвецки пустой трассой. В данный момент Бакуго может взять ситуацию в свои руки, воспользовавшись тем, что Деку потерял всякую бдительность. Скорее всего, пульт для вскрытия башки находится либо в карманах штанов Изуку, либо где-то в машине, но первый вариант логичнее. Мидория явно слабее Бакуго в физическом плане, так что вырубить парня будет легко. Главное, чтоб у Деку не было никакого козыря в рукаве, которым он сможет перехватить инициативу на себя. Бакуго перевел взгляд на панель автомобиля, ища индикатор, показывающий количество оставшегося бензина. «До города должно хватить, а там разберусь», — подумал Бакуго, вновь резко переводя взгляд на все еще витающего в облаках Мидорию. Еще больше сбавив скорость, позволяя машине еле-еле тащиться по дороге, Бакуго, прикинув и примерно вспоминая, что дорога будет прямой еще метров шестьсот, убрал руки от руля, еле заметно поворачиваясь к Деку. «Я его задушу и дело с концом», — пронеслась мысль в голове у Катсуки. «И никогда больше этого не вспомню. Не вспомню никакого блядского Деку и вся эта херня перестанет появляться в моей голове. Я вернусь домой, залягу на дно, а дальше разберусь, что буду делать», — облизав губы, подумал Катсуки, уже готовясь вцепиться мертвой хваткой в горло ничего не подозревающего Изуку. «Верну себе каким-нибудь образом квирк, а в этом подземелье я больше не останусь», — Катсуки прикусил губу, остервенело смотря на затылок Деку. После случившегося, после трупа Киришимы и припадков Мидории больше всего Бакуго хотел закончить весь этот ад раз и навсегда и больше никогда не вспоминать о нем. Возможно, ситуация с Деку — не та ситуация, в которой Бакуго может искупить вину или что-то такое. Скорее всего, сейчас не время нянчиться с Изуку, лучше и легче сбежать, все вырвать с корнем. Если Бакуго решится, то он освободит сразу двоих. Вытащит себя из стен этой пещеры и прекратит душевные и физические страдания Мидории, отправив парня на тот свет. Но почему-то Катсуки медлил. Обычно, когда дело касалось устранения преграды, даже если это стоило человеческой жизни, Бакуго ни на секунду не колебался. Но с Деку все было по-другому. При осознании последствий, которые, по мнению Бакуго, являлись лучшим раскладом для Изуку, к горлу сразу подкатывало неприятное чувство вины и страха, которое заставляло руки неметь, а подушечки пальцев неприятно покалывать. Всего лишь нужно на несколько секунд вцепиться руками в худое горло Изуку, вытерпеть его хрипящий, умоляющий голос, посмотреть в заплаканные глаза в последний раз. Бакуго раздраженно нахмурился, отгоняя от себя странные чувства. Почему с Деку все так сложно? Почему, убивая других, он никогда не задумывался над их судьбой, чувствах и переживаниях? Почему, почему, гребаный Деку? Почему ты опять встаешь на пути? Почему ты такой неприкасаемый даже сейчас? «Соберись, блять, иначе опять проебешься», — злобно подумал юноша, стиснув зубы, слегка отводя плечо назад. Доля секунды решит все. Он разжимает пальцы, желая с размаху вцепиться в чужую кожу.
— Каччан, — Бакуго дернулся, услышав голос Изуку, — прости за то, что тебе пришлось увидеть.
Невольно отдернув руку, Катсуки опешил от неожиданного извинения Мидории. Повернувшись лицом к блондину, Изуку еле заметно улыбнулся. Не зная, как реагировать на происходящее, Бакуго вцепился руками в руль, отворачиваясь.
— Тебе не за что извиняться, — сухо выпалил Катсуки, пожирая взглядом ночную темень, которая окутала пустую дорогу.
Мидория закрыл глаз, довольно улыбаясь, вновь отворачиваясь от водителя, наблюдая за мелькающими деревьями сквозь стекло в двери. Однотипный пейзаж сливался в одно серое пятно, не позволяя Изуку сосредоточить взгляд на отдельных объектах. Парень настороженно перевел взгляд на странно повернутое зеркало заднего вида, которые явно было "не родным" для машины. Зеркало было наклонено так, что Мидория мог видеть в нем все, что происходило в салоне автомобиля, даже не поворачивая головы. Внимательно наблюдая за напряженным Катсуки, который настолько сильно вцепился в руль, что Изуку мог видеть его побелевшие костяшки пальцев, Мидория хитро улыбнулся, щурясь. «Даже не пытайся меня провести», — Изуку подавил нервный смешок, не отрывая взгляда от сидящей на водительском месте фигуры.
Изуку предполагал, что Бакуго сможет повести себя подобным образом. Эта мысль пришла к Мидории еще в ту самую минуту, когда он решил попросить у блондина помощи. Это было неосмотрительно с его стороны, но парень считал, что именно поездка с Катсуки будет правильным решением. На это были свои причины.
Было в этом парне что-то не так, из-за чего Изуку очень тянуло к блондину, заставляя копаться в прошлом и психологии заключенного все больше и больше. Еще очень давно Мидория заметил хитрые махинации с зеркалами заднего вида в машине у Шигараки. Тогда Изуку и не догадывался, для чего все это было придумано и смещено с привычного всем положения. И когда парню доверили машину, первое, что сделал Изуку, это плотно повозился с зеркалами, создавая наилучший обзор. И, как оказалось, проделанное не было напрасным.
Изуку не был дураком, как думал Катсуки. Еще с первого припадка Бакуго, Мидория понял, что дело здесь явно нечисто. Эти стеклянные глаза, горевшие красным огнем, пожирающие взглядом, кровь из носа, выпадение из реальности. Подобное могло происходить и при различных заболеваниях, да даже при банальном недоедании, но здесь явно была другая причина. Соотнеся все события, выстроив в голове логическую цепочку, Изуку понял, что спусковым крючком помутнений рассудка у Катсуки являлось переливание крови. Изуку щедро пожертвовал своей кровью, дабы не дать блондину уйти на тот свет, ибо их еще «ждали великие дела». Изучение Бакуго и его природы квирка крайне интересовали Мидорию, особенно после недавних событий. В очередной раз пойдя на поводу у видений, Катсуки уверял Изуку в том, что тот явно находится не в безопасности. Но почему? До этого Катсуки было абсолютно наплевать на положение Мидории, а уж тем более на условия его «проживания». Видимо, в тот момент в голове у Бакуго пронеслось что-то настолько сильное, что заставило отбросить личные неприязни и забеспокоиться. Но что это было? Да и почему Бакуго так яростно уверял Мидорию в том, что тот действительно в опасности, смотря на парня так, будто тот знал, о чем идет речь? Неужели опасения Изуку могут подтвердиться? И именно поэтому юноша просто не мог упустить возможности удостовериться в своих предположениях.
Воспоминания — это не только нули и единицы. Это еще и темные кофейные пятна, едко въевшиеся в бело-серую поверхность фотографии, оставляя на ней свой темный след. Что-то яркое с привкусом пережитых эмоций заставляет наше сознание переживать прошедшее снова, щекоча изнутри. Ситуация, ярко отразившаяся в сознании, даже если память её блокирует, все равно при нужных обстоятельствах разорвется в черепной коробке; сравнимо по ощущениям с выстрелом в голову. Достаточно долго думая, Мидория осознал, что помнит он все в достаточно узких временных рамках, что давало очередной повод для раздумий. Самым ярким воспоминанием и, наверное, «самым первым» для Мидории было то, как он и Шигараки-сан впервые вывозили трупы. Значит, у «поставленной пьесы» Изуку будет именно этот сценарий. Ведь, если Мидория правильно понимал, какие-то определенные фразы или ситуации заставляли Катсуки, судя по всему, видеть прошлое Мидории чуть ранее или в момент произнесенных слов или же произведенного действия. А так как до практики с закапыванием тел Изуку помнил что-либо достаточно смутно, то ситуация была самой подходящей. Если все спусковые крючки щелкнут сразу, то, если мыслить логически, Бакуго вспомнит что-то яркое, произошедшее до события. Это был шанс прорваться в прошлое, используя чужую голову. Но если же все сложится неудачно, если окажется, что Изуку где-то напортачил в своих размышлениях, то все решалось быстро, легко и просто. Возвращение в лабораторию, небольшой анализ ДНК, а после пуля в лоб, ибо возиться с припадочным психом у Мидории особого желания не было. А может, пуля в лоб еще до возвращения. Кто знает.
Но результат хоть и не заставил себя ждать, но был непредсказуем. Он был обратным, если можно так сказать, но это ничуть не меньше заинтересовало Деку, хоть и безумно напугало его. Такого он точно не мог ожидать. Яркие картины чужой подноготной, со всеми тактильными ощущениями, звуками, запахами били по черепной коробке так сильно, что Мидории казалось, что сейчас он лишится еще и второго глаза. Чувство было страшным, сковывающим, необъяснимым и безумно сильным. Мидория видел, судя по всему, что-то достаточно далекое из прошлого Катсуки. А насколько парень помнил из временами доносящихся до ушей репортажей новостей, имя Катсуки Бакуго напрямую ассоциировалось с событиями Второго Удара. Осталось понять, в какой точке времени Мидория видел воспоминания, чтобы понять, необходимо шагать вперед или назад, дабы разузнать через сознание Бакуго в красках о случившейся трагедии. Второй Удар был чертовски важен для Мидории, и если он узнает о его начале, кульминации и конце, то сможет весьма сильно продвинуться в своих работах по изучению природы квирков. Видимо, ему еще предстоит повозиться с поехавшим Бакуго ради научного интереса. Главное, не испугаться в один момент все прекратить, если ситуация зайдет слишком далеко и примет негативную окраску. Двигаться и действовать необходимо крайне осторожно.
Мидория размышлял о том, что если Бакуго видит то же самое в своей голове из прошлого Изуку, то, возможно, в определенной точке времени картину можно сплести воедино, если найдется такая ситуация, при которой и Мидория, и Бакуго «словят галлюцинации». Ведь если верить на слово преступнику, ранее его и Деку (противная кличка) что-то связывало и, видимо, достаточно крепко. Так что вероятность идеальной синергии имелась, пусть и крайне маленькая. Но кто не рискует в науке? Затея имела кучу дыр и имела минимальные шансы на успех, но это был единственный шанс, который Изуку упускать не мог. В лучшем случае, он расширит свои границы воспоминаний и таки доберется до истинны квирков, которую он так давно искал.
Устав от вновь нависших в машине монотонных звуков, Мидория, откашлявшись, поворачиваясь к собеседнику, спросил:
— Тот парень, — наверное, Изуку был садистом, раз наслаждался болью и скорбью, вырисовывающейся на лице Катсуки, когда разговор заходил о прошлом Бакуго, — вы встречались?
Нахмурив брови и ссутулившись, настораживаясь, Катсуки наградил Изуку резким презрительным взглядом, но все же ответил:
— Недолго.
Задумчиво хмыкнув, Изуку прищурился, всматриваясь вперед, примерно прикидывая, сколько метров еще ехать. Ему уже безумно хотелось вернуться, погрузиться в привычный запах медикаментов и мягкий белый свет, засесть в своей комнате на подземном этаже и заняться расчетами и анализом произошедших событий, дабы расставить все вещи на свои места. Вздрогнув, Мидория едва коснулся плеча Катсуки, заставляя того перевести недовольный взгляд на собеседника.
— Выключи фары, — тихо сказал Мидория, всматриваясь вперед, внимательно что-то разглядывая.
Удивленно вскинув брови, но, все же, послушавшись Мидорию, Бакуго выключил передний свет у машины, теперь ведя транспорт почти что вслепую.
— Что за херня? — рыкнув, спросил Катсуки, периодически поглядывая на напряженного Мидорию, который был чем-то крайне озадачен.
— Видишь? — Изуку слегка вытянулся вперед, пальцем тыча куда-то в темноту сквозь лобовое стекло, — блики от номеров машины. Кто-то едет впереди, — Мидория нервно закусил губу.
— И что с того? Это ж, блять, дорога, разумеется, что здесь ездят машины, — нервно огрызнулся блондин, рукой слегка ударяя по рулю, хмурясь.
— Нет-нет, мы сейчас едем не по городскому шоссе, а по ответвленной части дороги, по которой просто так никто ездить не будет, разве что, заблудившиеся, — задумчиво коснувшись указательным пальцем нижней губы, пробубнил Изуку.
Недовольно выругавшись под нос, Катсуки нервно вел машину, пытаясь хоть что-то разглядеть в непроглядной тьме. Чертов Деку, ну что за дерьмо на этот раз?
— Все зависит от того, повернет он спустя метров пятьсот налево или нет. Если поедет прямо, то, значит, в любом случае потом свернет с дороги и поедет до ангара. А, значит, машина местная, либо привезли очередную кучу барахла для Сэнсэя. Но если же она повернет налево, то, значит, водители — простые гражданские с навигатором, заплутавшие в переплетении дорог, — нервно замотав головой, пытаясь сосредоточиться, Изуку, вжавшись в кресло, продолжил, — нет, эти факты слишком туманны, они не дадут мне стопроцентного ответа. Включай фары, — махнув рукой, приказал Изуку.
— Ты издеваешься? — на повышенных тонах задал риторический вопрос Бакуго, поднося руку к переключателю, уже готовясь осветить себе дорогу.
— Стой, — чуть вскрикнув, затормозил парня Изуку, — сначала выключи свет в салоне, а потом включи фары, а спустя секунд десять сделай все с точностью наоборот. Нельзя, чтобы они смогли увидеть, кто за рулем.
Задумчиво посмотрев вперед, Катсуки осторожно погасил освещение в салоне, позволяя ночной темноте поглотить его и Мидорию. После коротко щелчка грунтовую дорогу залил тусклый желтый свет. Изуку, буквально прилипнув к лобовому стеклу, внимательно всматривался вперед. «Большая», — донесся до Катсуки непонимающий тон Мидории. Изуку молча кивнул. Без слов все поняв, Бакуго проделал обратную процедуру, позволяя рябящему свету вновь проникнуть в салон.
— Машина весьма крупная, уверен, едет к нам. Сейчас через пару метров будет поворот налево, поворачивай туда. А пока еще слегка сбавь скорость, — откинувшись на спинку сидения, нервно перебирая пальцами взъерошенные темные волосы, пробубнил Изуку.
— И что тебе мешает просто поехать за ними? — непонимающе, спросил Бакуго.
— Ты, — шикнув, ответил Мидория, поворачивая голову в сторону Катсуки, исподлобья сверля того взглядом, — как ты думаешь, нормально ли то, что я взял заключенного преступника на прогулку? Думаю, нет.
— А кто тебя просил меня брать с собой, — от злости срываясь на крик, рявкнул Катсуки, резко выворачивая руль, видя необходимый поворот, отчего Изуку неловко ударился плечом о твердую внутреннюю поверхность двери.
— Мне это было необходимо, — нахмурившись, потирая ушибленное плечо, прошептал Изуку.
— Как же ты заебал. Лучше б меня на месте прикончили, чем отправили в эту психушку, где обитает безмозглый Деку, — закатив глаза, вжимая педаль газа в пол, взвыл Катсуки, — я так хочу тебя прикончить, если бы ты знал.
— Игра на реакцию? Так знай, я снесу тебе башку быстрее, — ухмыльнувшись, смотря на озлобленного Бакуго, уверенно заявил Мидория.
— Да? — протянув, прохрипел Катсуки, оборачиваясь в сторону Мидории, смотря тому прямо в лицо, зверино скалясь (уже забытая, но такая приятная для Бакуго гримаса).
— Ты уже проиграл, — фыркнув, поправляя упавшие на зрячий глаз волосы, довольно заверил Мидория.
Непонимающе посмотрев на Изуку, Катсуки лишь в очередной раз выругался, продолжая бездумно ехать вперед, устало вздыхая. Временами Деку вел себя крайне уверенно, будто знал некоторые шаги наперед. Для Бакуго было непривычно видеть перед собой Изуку, который не дрожит при одном только грозном виде Каччана, втягивая от страха голову в плечи, нервно дрожа. Хотя, страх в глазах Изуку Катсуки видел все так же четко, как и раньше. Пусть и реже. Все изменилось, проблема в том, что Катсуки не знал точно, насколько сильно преобразовалась общая картина.
— Почему я не могу просто увезти тебя в город? — пробубнил Катсуки, нервно постукивая указательным пальцем левой руки по поверхности руля, оглядываясь на Изуку.
— Во-первых, в этом нет необходимости, — Мидория задумчиво почесал затылок, раздумывая, — во-вторых, ты, можно сказать, находишь под стражей. В-третьих, я тебя не знаю и не могу доверять. В-четвертых, я еще не до конца исследовал твой квирк, — едва нахмурившись, сложив руки в молитвенном жесте, коснувшись кончиками пальцев губ, протянул Изуку.
— Неужели тебе не хочется просто свалить и жить спокойно, без этой трупной бурды и больничной атмосферы? — непонимающе воскликнул Бакуго, устало проводя рукой по спутанным волосам.
— А, ну и в-пятых, если ты не будешь меня слушаться, я снесу тебе башку, да, это банально, но так и есть, — разведя руками, закончил Изуку, слегка улыбнувшись.
— Ты не думал, что смерть может быть для меня лучшим исходом? — спрашивая даже больше не у Деку, а у себя, произнес светловолосый.
— Ты слишком горд, чтобы просто так умереть. Или же ты слишком труслив, раз не можешь смириться с собственной возможной кончиной, — лицо Мидории приобретает оттенок тусклой задумчивости.
— Да кто вообще боится сдохнуть? — усмехнувшись громче, чем хотелось бы, ответил Бакуго, осекаясь.
А ведь действительно. Все могло закончиться, еще даже не начавшись. Стоило только в первый же день пребывания в «жилище» Деку перегнуть палку, позволив Мидории одним движением превратить свое тело в непрезентабельную тушу, не позволяя череде странных событий виться дальше. Но что-то пошло не так, что-то затормозило Бакуго. Желание помочь Деку? Как бы ни так. Трусость? Вряд ли. Еще тлеющие надежды на побег? Скорее всего. Нежелание прогнуться перед Деку, позволяя тому решать судьбу Бакуго? Вероятно, именно это. Глупая, едкая гордость являлась, пожалуй, единственной причиной, почему Катсуки все еще возится рядом с Мидорией. Даже в такой дерьмовой ситуации он не может показаться хуже, слабее Изуку, пускай у того и больше возможностей и рычагов давления. Катсуки все равно победит, заставит Изуку вернуть свой квирк, а потом сбежит. Плюнет на всю эту затею с беспамятством Деку; если Мидории нравится торчать в четырех стенах под землёй — пусть, Катсуки не будет даже вмешиваться, это просто не в его интересах.
— Затормози там, — Мидория машет рукой куда-то вперед.
Прищурившись, наблюдая, Бакуго замечает на обочине буквально в четырех ста метрах от них одноэтажное здание, которое стояло рядом с раскидистым навесом. «Заправка?», — недоумевающе подумал Катсуки, слегка наклоняясь вперед, дабы лучше разглядеть силуэт постройки сквозь темноту. «Неужели мы едем по дороге к городу?».
Доехав до заправки, Катсуки резко затормозил, отчего машина визгливо заскребла шинами о грунтовую поверхность. Мидория, нервно теребя пальцами ремень безопасности, посмотрел на недоумевавшего Бакуго, хмурясь.
— Та машина, которую мы видели, определенно едет до лаборатории. Едут туда только ради того, чтобы сдать груз, а, значит, надолго не задержаться. Все машины из лаборатории в город возвращаются по этой дороге, ибо так ближе ко въезду в, впрочем, тебе это знать не обязательно, — Изуку прикусил губу, не желая сболтнуть лишнего, — я знал, что такая встреча возможна, так что взял машину, которую привезли относительно недавно. Ее в глаза видели только я и Шигараки, ну и Мэй с Каминари. Этих троих в той машине нет с вероятностью сто процентов, а, значит, водитель не обратит внимания на потрепанный фургон, если он не будет изрядно мельтешить перед глазами. Номера тоже свежие, так что, цифры не привлекут внимания. Перевозчики и сами не любят лишний раз тормозить, это не в их интересах, да и не безопасно. Но если мы продолжим ехать по дороге, то нас нагонят, и мы привлечем к себе лишнее внимание, а я не должен попадаться с тобой на глаза кому-то из работников, ибо о том, что ты со мной, знает только Каминари, который, если что, прикроет. Мы переждем на заправке, оставив машину тут, будто мы нерадивые заплутавшие путешественники, дождемся, пока машина проедет мимо, после чего вернемся, — Изуку раздражающе хрустел пальцами, смотря куда-то в потолок, слегка запрокинув голову.
— В какое же дерьмо ты ввязываешься, — закатив глаза, вяло и почти безразлично протянул Бакуго, смотря на задумчивого Деку.
Но все же острота мысли и смекалка Изуку очень удивили Катсуки, ибо он бы не предал значения таким деталям, которые разглядел Мидория. Неуклюже вылезая из машины, Катсуки устало потянулся, разминая затекшие мышцы. Голова неприятно ныла из-за насевшей тяжести осознания, но все же более-менее здраво Бакуго все еще был в состоянии мыслить. Мидория же, наоборот, казался каким-то зачуханным и загнанным, боязливо озирался, будто ожидая, что на него кто-то нападет из-за спины. Видимо, боится. Молчаливо взглядом указывая на низкое, ярко освещенное изнутри здание, Изуку неуверенными шагами направился в его сторону, кутаясь в своей мешковатой одежде. Колючий холод назойливо вился, желая оставить морозные укусы на теле. Громко захлопнув двери машины, Бакуго уверенными шагами догнал Мидорию, который уже стоял у наполовину застекленных дверей, нетерпеливо дожидаясь Катсуки, ежась от холода.
— Скажи, почему тебе нравится, когда тебя называют детским прозвищем? — не к месту и совершенно не вовремя задал вопрос Изуку, рукой касаясь ручки двери.
Убрав руки в карманы данной Мидорией куртки, поджав губу, Катсуки недовольно пробубнил:
— На это есть свои причины, о которых тебе знать не обязательно.
— Я могу тебя так называть? — то ли виновато, то ли смущенно отводя взгляд, тихо спросил Мидория, толкая дверь вперед, отчего та с легким скрипом отворилась.
Ничего не ответив, Бакуго лишь пожал плечами, зная, что Деку все равно не увидит это движение, ибо стоит к нему спиной. Он не мог позволить, да и запрещать ему не хотелось.
Магазин встретил их запахом сырости и слегка потрескивающими лампами на потолке. Невысокие стеллажи с продуктами стояли в четыре ряда параллельно друг другу, напоминая лабиринт. Одинаковые бело-голубые полки, на которых красовались яркие упаковки печенья, банки с консервами, бутылки с напитками и прочая провизионная дрянь, которую люди так любят брать с собой в дорогу. В самом конце помещения за достаточно длинной стойкой, сидел продавец, прячась от ночных гостей за толстой желтоватой газетой. Позади, над головой кассира, висел старый черно-белый телевизор, на котором транслировался какой-то непопулярный музыкальный канал, из-за чего в помещении можно было расслышать старые песни под аккомпанементы рокочущих ламп. В магазине было только одно окно, и то было закрыто жалюзи. Вообще, в искусственной ауре подобных супермаркетов или магазинов время всегда было будто статично, ибо что днем, что ночью в помещениях такого рода горел рябящий белый свет, а странные песни, сильно застревающие в голове, крутились круглосуточно, перебивая бытовой шум.
Вновь боязливо оглянувшись, щурясь, вглядываясь в ночную чернь, пытаясь разглядеть нужную машину, Мидория настороженно почесал шею. Прикусив губу, он подошел к полке с печеньем, разглядывая пестрые упаковки, периодически беря то один пакет, то другой в руки, вертя, рассматривая со всех сторон, будто ища что-то необходимое. Несколько секунд наблюдая за Деку, устало зевнув, Катсуки отвернулся, направившись к дальней стойке с невзрачными банками овощей, проходя мимо полки с яркими, режущими своими обложками, журналами. Не зная, зачем, видимо, чтобы скоротать время, Бакуго взял жестяную серую банку с фасолью, пытаясь бездумно вчитаться в этикетку. Музыка своим непривычным рябящим мотивом въедалась в сознание, раздражая.
«Turn off your mind, relax
and float down stream» (1)
Повернув голову в сторону кассира, Катсуки, устало наблюдая за скрытой фигурой, которая лениво перелистывала шуршащие страницы газеты, не желая отвлекаться на вошедших посетителей. Удивленно подняв брови, Бакуго думает, что человек, сидящий на кассе, действует очень опрометчиво, ибо его халатностью могут спокойно воспользоваться воры, обчистив весь этот склад.
«Lay down all thought
Surrender to the void»
Еще некоторое время бестолково вертя жестяную банку в руках, Катсуки невольно понял, что уже достаточно давно толково не ел, отчего во рту ощущалась неприятная вязкость слюны. Облизнувшись, бросив взгляд на Деку, который в одной руке держал небольшую белую коробку с фиолетовым рисунком, а в другой похожую коробку, но поменьше, Катсуки, прикусив губу, отвернулся, вновь раздраженно смотря на фасоль. Если Деку отправляется на кассу, то, значит, у него имеются деньги, а едой он делиться, скорее всего, не будет. Хмыкнув, Бакуго, в очередной раз посмотрев на осточертевшую банку, поставил ту на место, направляясь к кассе, от которой в паре шагов уже находился Мидория. Попутно сунув в карман куртки пару небольших упаковок с непонятно чем съестным, Катсуки, дойдя до Изуку, посмотрел на парня сверху вниз, недовольно рассматривая коробки с едой. Заметив это, Деку глупо улыбнулся, кладя продукты на стойку перед скрывшимся за газетой человеком, ожидая. Фигура кассира, устало вздохнув, небрежно сложила газету, кладя ту рядом со старомодным кассовым аппаратом, осматривая поставленные на стойку продукты. Катсуки, повернувшись лицом в сторону двери, наблюдая за их припаркованной машиной, тяжело вздохнул, потирая глаза.
— Сто сорок йен, — устало протянул продавец с ноткой раздражения.
Послышался звук монет, лязганье кассового аппарат и звук отрывающегося чека. Вновь зевнув, чувствуя невыносимую усталость, Бакуго посмотрел на Мидорию, который неуклюже запихивал мелочь в карман штанов.
— Спасибо, — тихо поблагодарил Изуку, забирая покупки со стойки.
Кассир лишь хмыкает в ответ, опираясь руками на стойку, исподлобья наблюдая за суетившимся Мидорией. Раздраженно фыркнув, Катсуки перевел взгляд с Изуку на сидящего за стойкой человека. Ощутив на себе чужой взгляд, продавец перевел взгляд на смотрящего. Несколько секунд молчания, после чего кассир удивленно вскидывает брови, тихо произнося:
— Что ты здесь забыл?
Бакуго вздрагивает. Он чувствует, как холодные серые глаза въедаются в родные красные, ехидно, нагло. Знакомая до отвращения рожа приобретает выражение раздражающей ухмылки. Светлые блондинистые волосы до омерзения зализанными патлами падают на лоб.
— Разве ты не должен сейчас гнить в тюрячке? — усмехаясь, но все же слегка дрожащим голосом, спрашивает кассир, взяв в руки газету, открывая ту на странице, который украшал пышный заголовок о поимке особо опасного.
— Смотрю, тебя быстро выпинали, раз ты тухнешь на задворках города, — скалясь, желчью на желчь отвечает Бакуго, приближаясь к сидящему за стойкой.
Мидория, недоумевая, смотрел на двух парней, которые ни с того ни с сего начали перепалку. Изуку ясно видел в глазах Катсуки алую ярость, которая затмевала рассудок, а в глазах незнакомца переплетались робость и язва. Возможно, стоило вмешаться и увести Каччана, но необходимая машина все еще не проехала мимо, а, значит, нужно тянуть время.
— Меня не выгнали, я сам ушел, — ухмыльнувшись, ответил юноша.
— Да ты изначально никому нахуй не нужен был, — тяжело дыша, опираясь руками на деревянную поверхность стойки, дабы максимально сократить дистанцию между собой и собеседником, просипел Катсуки.
— Наш великий и ужасный Король Взрывокиллер угодил в лапы обычным полицейским, потерпев жестокое фиаско, — с наигранной театральностью, буквально нараспев протянул блондин, язвительно смеясь.
— А никому не нужный Монома остался один-одинешенек в каких-то ебенях, — повышая голос, рявкнул Катсуки, видя, как блондин смутился.
— Каччан, — тихо позвал Мидория, замечая, как машина, от которой они скрывались, проехала мимо, а, значит, путь свободен.
— Завались, — прорычал Катсуки, остервенело глядя на Деку сверху вниз.
Вздрогнув, Мидория съежился, взглядом упиваясь в пол.
— О, какое милое прозвище для человека, который людей чуть ли не на живую вскрывал, — сладко протянул Монома, ехидно глядя на смутившегося Мидорию, — чего ты с ним возишься? Ты ему поперек слово скажешь, так он тебе лицо раздерет, — руками изобразив что-то, что должно было походить на взрыв, прошипел блондин.
— Не раздерет, — тихо прошептал Изуку, настораживаясь.
— Да заткнись ты уже и не вмешивайся, идиот, — со всей силы ударив по стойке кулаком, прокричал Бакуго, заставляя Деку испуганно отшатнуться в сторону.
— Эй-эй, что это такое? — слегка дернув за воротник куртки, оголяя часть шеи, едва касаясь той пальцами, заинтересованно пробормотал Нейто, после чего, залившись истерическим смехом, задыхаясь, произнес, — да нашего непобедимого Взрывокиллера посадили на короткий поводок, как псину.
Не в состоянии больше выносить издевки от светловолосого, Катсуки с силой притянул того к себе, схватив за ткань светлой рубашки. Тяжело дыша, разгоряченно и яростно смотря остервенелым взглядом на все еще смеявшегося Моному, Бакуго прохрипел, задыхаясь от гнева:
— Ты меня еще в Союзе раздражал больше всех, а сейчас мне ничего не стоит вскрыть тебе башку.
— Ты все еще такой глупый, Каччан, — язвительно, называя Катсуки недавно услышанной кличкой, просипел Монома.
Нейто завел руку назад, готовясь нанести удар, напрягая пальцы и мышцы, после чего, резко вынеся руку вперед, прокричал что-то наподобие: «рад был встрече», ударил Бакуго по лицу. Дернувшись, все еще стоя на ногах, ибо удар от Мономы больше походил на сильную пощечину, Катсуки, побелев от злости, стиснув зубы, со всей силы ударил блондина головой о стойку, заставляя того взвизгнуть.
— Какого хрена? — завопил Нейто, дергаясь со всей силы, вырываясь из хватки Катсуки, падая на пол за стойку.
Отползая назад, хватаясь ладонью левой руки за воющую от боли голову, Монома непонимающе и испуганно смотрит на левую руку, покрасневшую от удара. «Где его квирк, что произошло?», — голос внутри черепной коробки истерически кричал, отказываясь понимать происходящее. Подняв глаза, Нейто видит, как Бакуго, перелезая через стойку, разминает руки, готовясь нанести очередной, и, наверное, смертельный удар. «Я же должен был скопировать его способность, я коснулся его, что не так?», — испуганно бегая глазами по фигуре нависшего над ним Катсуки, вжимаясь в стену, пытается понять Нейто.
— Я тебя голыми руками прикончу, — просипел Катсуки, смотря на зашуганного Моному сверху вниз, — ничтожество.
«Тот парень. Я не знаю, что у него за способность, но я должен рискнуть», — после этой мысли Монома срывается с места. Не успев отреагировать, Катсуки бросается за ним. Пытаясь перелезть через стойку, Нейто заваливается на ту животом, протягивая руку к стоящему рядом по ту сторону стойки Мидории, который непонимающе наблюдал за происходящим. Катсуки хватает блондина за ногу, утягивая назад, отчего Монома по-девичьи взвизгивает, пытаясь ударить Бакуго ногой. Падая на пол, ударяясь головой о кафельный пол, кашляя, Нейто смотрит вверх, видя перед собой Катсуки, который сейчас больше напоминал взбешенного зверя. Секунда, две, скопированный квирк разливается по венам, заставляя тело чувствовать сильный прилив тепла. Пиная лежащее перед собой тело, Катсуки презрительно смотрит на кашляющего блондина.
— Двумордый тебя переоценил. Ты слабак, — Катсуки встает одной ногой на грудь Мономы, давя на ребра, отчего Нейто, вскрикивая, пытается безуспешно вырваться.
— Нет, — растягивая гласную, хрипит Монома, щурясь, — он недооценил меня. Я всегда знал, что ученики 1-А полные кретины, — после этих слов Нейто вытягивает руку вперед, концентрируясь.
Изуку вскрикивает, слыша звуки сильного взрыва, от которого телевизор падает со стены, разбиваясь вдребезги, стойка разлетается, касса улетает куда-то в сторону, газета превращается в пепел, а сам Мидория отлетает от ударной волны на несколько метров, ударяясь шеей об стойку с консервами. Стиснув зубы, юноша чувствует, как тело предательски немеет, видимо, удар пришелся прямо в болевую точку, заставляя все перед глазами мутнеть. Еще один взрыв, после которого стоящая рядом полка падает прямо на Мидорию, придавливая того к полу своим весом, не позволяя двигаться. Изуку хрипит, пытаясь выбраться, но его ноги едва двигаются из-за веса упавшей полки. Безвольно скребя пальцами об кафель, Изуку шипит, поднимая голову, пытаясь рассмотреть сквозь нависший черный дым происходящее. Он видит, как Катсуки отпрыгивает назад, прячась за дальней полкой, тяжело дышит, смотрит на Мидорию непонимающий и до ужаса злым взглядом. Изуку дрожит, слыша очередной взрыв, из-за которого полка, за которой прятался Бакуго, вздрагивает, а стеклянные банки, стоявшие на этом стеллаже, трескаются, разливая хранящееся в них содержимое.
Катсуки отбегает в другую сторону, бешеными глазами ища разъяренного Моному, дабы предсказать действия того. Он скопировал его квирк, это нужно было предвидеть. Но, проработав год с Нейто, Бакуго помнил, что Монома копирует способность с той силой, с которой она хранится у владельца. Бакуго слишком много времени убил на тренировки, так что его квирк мог подчиняться только владельцу. Иного носителя же ждали вывернутые наизнанку руки. А, значит, надолго Моному не хватит; без подготовки руки парня просто онемеют спустя некоторое время. Но весь этот период Катсуки должен избегать драки, прятаться, как трус, ибо он ничего не может противопоставить без квирка. Остается надеяться на то, что Монома быстро выдохнется, а, в лучшем случае, еще и сдохнет сам от себя. От своей самонадеянности.
— Давай, ответь мне тем же, — Катсуки слышит противный визгливый голос, теперь взрывается стоящая рядом с Бакуго стойка. Близко.
— А целишься ты хуево, — кричит Бакуго, прижимаясь телом к полу, перекатываясь в сторону, слыша приближающийся звук шагов.
Взрыв очень близко, рядом с ногами, еще бы чуть-чуть, и Катсуки лишился бы возможности двигаться. Неуклюже, скользя на кафеле, Бакуго встает на ноги, тяжело дыша, переводя дыхание, глядя на остервенелого Моному, который смотрел на Катсуки бешеным взглядом, полным ненависти. Бакуго видит, как Монома скалиться, хватаясь рукой за свое плечо. «Выбил», — довольно думает Бакуго, отбегая назад.
— Ты никогда не бежал, как трус. Неужели ты боишься? — стенд с журналами превращается в пепел, заставляя Катсуки отдернуться в сторону, чувствуя, как уши закладывает из-за грохота внутри здания.
— Как хорошо, что я тебе никогда раньше не доверял свой квирк, — хрипя, кричит в ответ Бакуго, быстро перемещаясь в дальний угол магазина.
— Идиот, — Монома создает взрыв позади Бакуго, из-за чего Катсуки резко оборачивается, — это из-за тебя нас всех накрыли, — последние слова Нейто буквально визжит, вновь создавая сильный взрыв, но уже впереди жертвы.
Катсуки падает из-за взрывной волны, ощущая, как кафель под ногами превращается чуть ли не в песок, со всей силы ударяясь головой об пол, тихо охая. Он стискивает зубы, пытается подняться, но чувствует, как рот заполняется привкусом крови, от которого противно воротило. Ноги дрожали от слабости, а руки не слушались. Слегка приподнимаясь, Бакуго видит стоящего перед ним Моному, который, точь-в-точь повторяя действия Бакуго, ногой придавливает Катсуки к полу, давя на ребра. Монома наклоняется вперед, хватая Бакуго за шею чуть выше ошейника, применяет квирк, заставляя белую кожу краснеть от высокой температуры. Запрокидывая голову назад, Катсуки тяжело дышит, сдерживая выступившие на глазах слезы боли.
— Почему ты не сдох тогда, Катсуки Бакуго? — Монома сильнее сдавливает пальцы на горле у блондина, заставляя того тихо простонать от боли, — позорище Юэй, — Нейто презрительно плюет в лицо Катсуки, заставляя того от ярости и омерзения стиснуть зубы.
Неужели, все закончится именно так? Он падет от рук бывшего «компаньона», да еще и самого неудачливого? Сдохнет на этой чертовой стоянке? Позволит больному ублюдку Мономе поиздеваться над своим мертвым телом? Бакуго рычит, из последних сил дергаясь, ногтями скребя по кафелю. Он чувствует сильную пощечину, которая звонким лязгом отражается в голове, заставляя задыхаться. Скулы и зубы невыносимо заныли, а слезы невольно потекли по щекам.
Время, проведенное в компании Мономы ранее нельзя назвать белой полосой в жизни Катсуки. После Второго Удара вообще все пошло под откос, все эти бандитские группировки, преступления, аферы утягивали с головой. И умудрившись выделиться в такой неподходящей, негеройской сфере, Катсуки нажил себе немало врагов даже среди союзников. Союз считал его предателем, и Бакуго уже долгое время жил с осознанием того, что двумордый ведет за ним охоту. В этом случае, тюрьма, можно сказать, защищала Бакуго. Но встреча с Мономой была крайне непредсказуема. На самом деле, Катсуки интересовало, за что того выгнали из банды, хоть и догадывался.
— Жалкое зрелище, — разочарованно вздыхает Монома, продолжая нагревать кожу лежащего парня, — после твоей смерти Тройственный Союз точно возьмет меня назад. Твоя голова нынче дорого стоит.
Бакуго закрывает глаза. Он сдается. Он ничего не может. Он такой жалкий без своего квирка, он такой бесполезный, слабый, дохлый, пустой. Поджимая нижнюю губу, не в силах больше дышать, Катсуки пытается поднять руки. Бесполезно. «Сдохни уже, Катсуки», — думает про себя Бакуго, поддаваясь тяжелой черноте, окутывающей сознание.
Пронзительный звук выстрела, хватка на горле ослабляется, а тело падает с глухим звуком где-то рядом. На ребра перестают давить, Катсуки испуганно полной грудью вдыхает, открывая глаза, ощущая, как кислород растекся по организму. Катсуки чувствует, как онемевшие руки липнут в теплой, растекшейся, чужой крови. Все еще не в силах двигаться, Бакуго пустыми красными от природы и слез глазами смотрит в почерневший от взрывов потолок, на болтающуюся на проводе лампочку. Тихие шаги, неровные, видимо, прихрамывающие. Катсуки слышит их, тяжело дышит, настораживается. Рядом медленно вырисовывается фигура Деку. Тихо и болезненно вздохнув, Мидория приседает рядом с Бакуго, жмурится, наблюдая за тем, как тот стискивает зубы от боли, хрипя с каждым вздохом.
— Надо было закончить все раньше, ты сбил меня с толку, — дрожащим голосом шепчет Мидория.
Катсуки слегка поворачивает голову в бок, видя, как Деку крутит в костлявых исцарапанных руках пистолет. Деку опять вмешался, опять вытащил его и себя из дерьма. Ну кто его просил? Может, Бакуго просто пора уже сдохнуть, наконец? Зачем Изуку это делает? Зачем? Такое спасение позорнее смерти. Катсуки щурится, сглатывая кровь.
— Не смотри на меня, Деку, пожалуйста.
