***
Ночью в комнате было слегка зябко. Падающие с неба капли отбивали прямой ритм о крышу, убаюкивая. Катсуки, еще находясь в полудреме, повел носом, морщась, непроизвольно сводя брови к переносице. Поежившись на кровати, перевернувшись на спину, устало и невнятно что-то промычав себе под нос, Катсуки с трудом поднимает веки, ладонью проводя по лбу. Открыв глаза, Бакуго тут же теряет какое-либо чувство полусонного умиротворения. Встрепенувшись, он, затаив дыхание, видит, как над ним навис Изуку, пристально глядя в глаза, практически не моргая. Взгляд Мидории даже в темноте, кажется, блестит зеленым цветом, словно Изуку и не человек, а хищник. У лица Деку крайне серьезное выражение, брови нахмурены, глаза прищурены, губы поджаты, будто Изуку сдавливает в себе ярость, смешанную с напряжением. Украдкой проведя взглядом вокруг себя, Катсуки замечает, что Изуку упирается руками в поверхность кровати по обе стороны его (Бакуго) головы. Нервно усмехнувшись, Катсуки сиплым и сухим ото сна голосом спрашивает: — Что за выходки, Деку? Изуку молчит. Продолжает прикованным взглядом смотреть на Катсуки. Кажется, Бакуго может ощущать дыхание Деку на своем лице, ибо Мидория находится от Катсуки на расстоянии буквально пятнадцати сантиметров. Ведя носом, Катсуки ощущает запах банного мыла и свежести. — Ты что, был в душе? — неуверенно спрашивает Бакуго, не зная, к чему, собственно, этот вопрос. Мидория молча кивает. Убедившись, что Изуку его слышит и реагирует, на сердце у Катсуки сразу же становится чуть легче, но беспокойство все еще давит на затылок неприятными тупыми импульсами. — Мой дом сгорел, — еле слышно, практически одними губами произносит Изуку. Мой. Цепляясь за это слово, Катсуки понимает, что Деку, наконец, признал полуразрушенное здание. Но воспоминание явно не проснулось без причины, соответственно, что-то на это повлияло. Нервно сглотнув, Катсуки думает, как бы более осторожно спросить об этом Изуку, не вызвав у того неправильной реакции. Полусонное состояние отгоняет от Бакуго привычку искать подтекст во всех фразах Изуку, явно притупляя бдительность, почем зря. — С чего ты это взял? — прикинувшись дурачком, задает вопрос Катсуки, слегка приподнимаясь на локтях, тем самым приближаясь к Деку еще сильнее. — Спустя час, как мы легли спать, я решил дойти до душа, ибо мне не спалось, — облизав нижнюю губу, начинает повествовать Изуку, — а после, когда я вернулся, то увидел, как дом напротив полыхает огнем. Зрачки Мидории расширились. Катсуки задумался, замечая, что Деку сделал особый акцент на том, что здание горело именно от огня. Но к чему был этот намек? Сознательный он или нет? Устало вздохнув, Катсуки вслушивается в окружение. Раздается громкий раскат грома и треск летней грозы. Облегченно рассмеявшись, Бакуго беспечно падает головой на подушку, глядя в глаза недоумевающему Изуку. — Деку, ты слишком впечатлительный, — Катсуки устало потер переносицу, лениво зевая, — я понимаю, что вся ситуация здорово влияет на твое состояние, но ты накручиваешь себя. Просто молния попала в трухлявое здание, у которого даже громоотвода нет. Ну, или же молния ударила в дерево рядом с домом, все в порядке. После этих слов, Катсуки закрывает глаза, поворачиваясь лицом к стене, тем самым ставя точку в разговоре с Изуку. — Нет, это точно не гроза, — нервно тараторя, не успокаивается Изуку, хватая Катсуки за плечо, поворачивая того вновь лицом к себе. Катсуки оторопел от такой уверенности Изуку и на секунду даже замялся, думая, что, быть может, Изуку и впрямь не драматизирует ситуацию. — Хорошо, — переводя дух, не желая поддаваться панике от сонной лени, произносит Катсуки, — кто поджег дом? — Парень со шрамом на лице, — затаив дыхание, будто говоря что-то запретное, отвечает Изуку, поджимая нижнюю губу. Тело Изуку колотила мелкая дрожь, а Катсуки, хмурясь, произнося вопросительное «а», недовольно глядит в лицо разбудившего его Деку. — Ты его видел? — прямо спрашивает Катсуки. — Нет, — боязливо отвечает Изуку. — Тогда, блять, откуда тебе знать, что дом поджег парень со шрамом? — выбешиваясь, Катсуки повышает голос, хмурясь от ярости. — Я уверен, ты должен мне поверить, Каччан! — в сердцах умоляет Изуку. Катсуки замечает, как на глазах Деку блестят мелкие слезы, от чего у Бакуго начинает неприятно ныть в груди. Видимо, резкая смена обстановки действительно потрясла сознание Изуку до такой степени, что тот шарахался от любого признака, пусть и мнимой, но угрозы. Еще бы, с парнем невесть что делали под землей, а теперь, выбравшись наружу под руку с закоренелым преступником, Изуку должен чувствовать себя в безопасности? Ощущая здесь и часть своей вины, Катсуки втягивает носом воздух, успокаиваясь, протягивает руки вперед, обнимая Мидорию, прижимая того к груди. — Все хорошо, Деку, все в порядке, — Катсуки легонько похлопал Изуку по спине, желая хоть как-то успокоить. Чувствуется, как сердце Изуку нездорово быстро бьется в груди, отражая нервозность. Прижав Мидорию чуть крепче к себе, Катсуки гладит Изуку по затылку, будто котенка, до конца не понимая, делает он это осознанно или им движет какая-то неизвестная сила или эмоция. — Завтра вечером мы найдем Тодороки, и он поможет нам сбежать отсюда раз и навсегда, — зарываясь пальцами в едва влажные, практически уже высохшие после душа волосы Изуку, Катсуки продолжает, — и никто тебя и меня не тронет. Изуку вздрагивает, резко отстраняясь от Катсуки, вырываясь из объятий, из-за чего Бакуго непонимающе и по-глупому моргает. — Не нужно идти к Тодороки, это он во всем виноват, — хрипло, срывающимся голосом шепчет Изуку, хватая Катсуки за плечи, вновь нависая над Бакуго, давя на чужое тело. — Да что ты, черт побери, несешь? — от заботы и ласки не остается и следа, их сменяет раздражение и непонимание. — Каччан, пожалуйста, — буквально умоляя, просит Изуку, шмыгая носом. Явно насытившись происходящим, Бакуго вновь поднимается на локтях, желая встать с кровати, но Изуку с силой упирается тому в плечи, не позволяя. Желая возразить что-то, Катсуки только было открывает рот, как к собственному удивлению ощущает, как Изуку припадает к нему своими губами. Опешив, Катсуки просто лежит, не двигаясь, не зная, как реагировать. Изуку настойчиво целует Бакуго, буквально не дыша. Наконец, отстранившись, Мидория, переводя дух, произносит: — Я не хочу потерять еще и тебя. Окончательно потеряв суть происходящего, Бакуго нервно улыбается, не понимая, как реагировать. Изуку вновь целует Катсуки, но уже менее настойчиво. Пальцами зарывается в лохматые светлые волосы, робко тянет те. — Каччан, — дрожащим голосом зовет Изуку, разорвав поцелуй, — займись со мной сексом. — Чего? — взъерепенившись, громче, чем хотелось бы, спрашивает Катсуки, ощущая, как к щекам подступило давно забытое смущение. — Помнишь, я говорил про последний способ, которым я хотел воспользоваться лишь в самом безвыходном положении? — краснея до кончиков ушей, опуская взгляд, поясняет Изуку, кисло улыбаясь. Катсуки лишь понимающе кивает, припоминая нечто подобное.***
— Больно? — настороженно спрашивает Катсуки, глядя на Изуку, который смущенно опустил голову, боясь посмотреть Бакуго в глаза. Катсуки сидит на краю кровати, а Изуку у него на коленях. Нервно сжимает руками плечи Катсуки, время от времени робко вздыхая, ощущая дискомфорт. Катсуки поглаживает Изуку по затылку, другой рукой аккуратно вторгается внутрь тела, растягивая. Приоткрыв губы, тихо выдыхая, Изуку закрывает глаза, чувствуя, что лицо вот-вот сгорит от жара смущения. Такая близость с Катсуки не была для Изуку чем-то обычным, наоборот. В руках Катсуки Изуку ощущал себя защищенно, тепло. От Бакуго исходила невидимая аура нежности и преданности, которую Изуку в такой мере еще не чувствовал ни в ком. Точнее, чувствовал, но забыл, от кого именно исходила та же гамма заботы и защиты, которая сейчас присутствовала в затуманенном взгляде Бакуго. Изуку слегка дергается, ощущая, как второй палец толкается внутрь. Отвыкнув от таких проникновений, Мидория жмурится, сбивчиво дыша. Заметив это, Катсуки проводит по щеке Изуку, привлекая внимание. Мидория поднимает, наконец, слегка заплаканные глаза, от чего Катсуки озадаченно цокает языком. — Почему ты плачешь, Деку? — задает вопрос Бакуго, продолжая заботливо поглаживать Изуку по щеке. — Я не знаю, — сквозь слезы, улыбается Изуку, — просто, мне впервые хорошо за долгое время. Я впервые чувствую себя человеком что ли, — не в состоянии описать свои эмоции, Мидория бессмысленно лепечет. Недовольно мотая головой, Бакуго поднимает вверх подбородок, тянется к губам Мидории, целует протяжно, нежно, долго. Изуку всхлипывает сквозь поцелуй, убирая руки с плеч Катсуки, обвивая ими чужую шею. Тихо простонав от того, что Катсуки развел внутри него пальцы в стороны, Изуку смущенно закрывает глаза, осознавая, что нужно быть тише. Мидория ловит себя на мысли, что ему уже совершенно не важно, что было ранее и что будет далее. Пока он в руках Катсуки, окружающий мир теряет свой изначальный смысл.Изуку кажется, что он и Катсуки были друг с другом уже целую вечность.
Катсуки входит в азарт, ощущая явную потребность в утолении естественных желаний. Убрав пальцы из еще не растянутого прохода Изуку, Катсуки переводит дух. Мягко проведя руками по груди Изуку сквозь ткань футболки, Бакуго припадает к шее Деку, хищно кусая нежную кожу. Мидория приглушенно вскрикивает от неожиданности, чувствуя, как Катсуки обводит место укуса языком, успокаивая кожу. Проскулив, Мидория тихо и неосознанно произносит: — Еще. Ухмыляясь, Бакуго, наслаждаясь неудовлетворенностью Деку, кусает участок кожи рядом, после чего отстраняется, с наслаждением глядя на алеющий след, перекрывающий собой россыпь веснушек. Изуку ловит себя на мысли, что если секс с Шигараки он мог назвать просто сексом, то секс с Катсуки можно было смело называть любовью. Пусть, возможно, и односторонней. Сейчас Изуку это совершенно не волновало. Катсуки оглаживает руками грудь Изуку сквозь футболку, слегка надавливая большими пальцами рядом с сосками, от чего Мидория вздрагивает, довольно урча. Нагло забираясь под ткань футболки, Катсуки проводит руками по впавшему животу Изуку, дразня, поднимает руки выше, оглаживая возбужденные затвердевшие соски, наслаждаясь выражением лица Изуку. Тот прикусывает нижнюю губу до крови, прикрывает глаза, явно сдерживая стон удовлетворения. Обведя ореолы, Катсуки легкими движениями играется с плотью, а Изуку не выдерживает, начиная тихо скулить, неосознанно подаваясь телом навстречу руками Бакуго. Катсуки убирает руки от груди Изуку, сдергивая с того футболку, снимая ее через голову. Несколько раз повертев головой, укладывая таким движением взъерошенные волосы, Изуку смущенно улыбается, глядя Катсуки прямо в глаза.И Катсуки может поклясться, что это самая теплая и верная улыбка, которую он когда-либо видел.
Мидория вздрагивает, когда Бакуго наклоняется ближе, шепча на ухо томно, обдавая жарким дыханием. — Люблю делать так. После этих слов Катсуки кончиками пальцев медленно проводит от бедер до груди Изуку, невесомо касаясь. Но от подобных едва уловимых ласк у Мидории буквально затуманивается рассудок, хочется несдержанно хныкать и просить большего. — А потом так, — Катсуки нежно обводит мочку уха Изуку языком, слегка посасывая. Проводит пальцами выше, еле касаясь плотных сосков, от чего Изуку вбирает полной грудью воздух, ощущая, как его трясет от переизбытка чувств. Катсуки слегка давит на мягкую плоть, нежно сминает пальцами, после опускается губами, целуя. Всхлипнув, Изуку кладет руки Катсуки на затылок, прижимая того ближе к себе. Мидория что-то неразборчиво шепчет себе под нос, от чего Бакуго довольно усмехается. Отстраняясь от груди Изуку, Катсуки вновь оглаживает рукой бедра Мидории, копчик, неторопливо спускаясь ниже, касаясь теплой дырочки. Изуку скулит, подаваясь задницей назад, давая Катсуки сигнал к действиям. Ощущая собственный стояк, Катсуки шипит, резко приближаясь к Изуку, слегка кусая того за ушко. Захлебываясь в стонах и вздохах, Мидория приоткрывает припухшие губы, тяжело дыша через рот. Неразборчивый поцелуй, смазанный и небрежный. Катсуки отрывается от чужих губ, кончиком своего носа касаясь носа Изуку, пристально смотря на Мидорию. Видна легкая россыпь веснушек на носу, подрагивающие ресницы, усталые синяки под глазами и прочие мелкие детали, притягивающие взгляд. В очередной раз целуя Изуку, Катсуки, не в силах больше сдерживаться, стягивает с себя белье, ведя бедрами, устраиваясь поудобнее. Ощущая член Катсуки, Мидория, дергая плечами, пытается расслабиться, прижимаясь ближе к Бакуго, упираясь лбом тому в плечо. Бакуго, не долго думая, аккуратно толкается в чужое тело, ощущая теплоту и узость. Утробно зарычав, Катсуки ведет бедрами вперед, слыша, как Мидория всхлипывает ему в плечо. Погладив Изуку по голове, Катсуки говорит какие-то нелепые и неуместные слова утешения, толкаясь глубже. Деку тихо стонет, крепче обнимая Катсуки за шею, подаваясь телом навстречу. Не торопясь, не спеша Катсуки размеренно двигается в теле Изуку. С любопытством для себя Катсуки замечает, что ранее у него еще никогда не было настолько нежного и, пожалуй, душевного секса. Обычно все заканчивалось быстрыми движениями туда-сюда без особых прелюдий и чувственности, но с Деку все было иначе. Мидория хрипло стонет, смущаясь. Член Изуку едва касается раскрасневшейся головкой живота Катсуки, от чего Мидория ощущает горящие от робости кончики ушей. — Эй, Деку, я хочу видеть твое лицо, — шепчет Катсуки, слегка отталкивая Мидорию за плечи. Изуку смущенно смотрит на довольное и разомлевшее лицо Катсуки, глупо улыбаясь. Подушечкой указательного пальца касаясь нижней губы Деку, Бакуго расплывается в непривычной блаженной улыбке. Заметив это, Мидория тихо охает, наклоняясь вперед, целуя Катсуки в губы, желая запечатлеть в своей памяти это выражение лица Каччана навсегда. За окном умиротворенно мурлычет дождь, время от времени охая тихим громом где-то вдали. Телу Мидории одновременно тепло и холодно. Тепло благодаря касаниям Катсуки, и холодно из-за рваных порывов ночного ветра сквозь приоткрытое окно. Последняя пара фрикций, и Изуку сдавленно стонет, ощущая, как тело изнутри наполняется липкой спермой. Сам Мидория изливается на живот Катсуки, после чего еще долгое время лепечет слова извинений. Бакуго лишь отмахивается, тянется к прикроватному шкафчику, ища салфетки. Вытирая испачканный живот, Катсуки выходит из тела Деку, слыша недовольное урчание. — Если хочешь, мы можем принять вместе душ, — усмехаясь, предлагает Катсуки, видя, как Мидория, все еще смущаясь, стеснительно сопит. — Снова душ? — хихикая, спрашивает Изуку, украдкой глядя на Бакуго. — Я понимаю, что ты очень удобно устроился, сидя на мне, — расплываясь в похабной улыбке, чем еще сильнее смутив Изуку, протягивает Катсуки, — но это необходимо. Мидория еще некоторое время бубнит что-то невнятное себе под нос, но вскоре соглашается. Довольно похлопав Изуку по плечу, Катсуки замечает, что Мидория испуганно дергается, отстраняясь от касания, морщась. — Ты меня обжег! — недовольно вскрикивает Изуку, после чего, опешив, повторяет, — ты меня обжег? Катсуки смотрит на покрасневшую кожу плеча, ощущает в собственных ладонях, кажется, уже забытое тепло. Нервно усмехаясь, а после и вовсе рассмеявшись в голос, Катсуки обнимает Мидорию за плечи, аккуратно, боясь с непривычки вновь нанести Изуку вред. — Ты бы шибко не радовался, — задумчиво протягивает Изуку, демонстративно щелкая пальцами перед носом Катсуки. Бакуго видит, как перед лицом разлетаются легкие искры и в нос ударяет запах, напоминающий горелую свечу. Мотая головой, настояв, что лучше обо всем подумать после душа, Катсуки помогает Мидории подняться, все еще не в состоянии скрыть довольную ухмылку. Дверь в комнату захлопывается, в душе слышится шум воды, дождь за окном напевает погребальную оду к радости, превращая в непримечательную кучу черного мусора сгоревшую развалину.