Shadows settle on the place, that you left Our minds are troubled by the emptiness Destroy the middle, it's a waste of time From the perfect start to the finish line (1)
«Интересно, ранее мы так же ночевали?», — размышляет Изуку, наблюдая за играющими тенями на потолке. Катсуки заворочался рядом, что-то невнятно промычав, от чего Изуку оживился, приподнялся на локтях, выходя из лежачего положения. Потерев глаза, Катсуки нескромно зевнул, причмокивая. Заспанно посмотрев на рядом сидящего Изуку, укрытого одеялом, Бакуго довольно ухмыльнулся, после чего молча вытянул руку вперед, потрепав Деку по и без того спутанным кудрям. — Доброго утра, — в очередной раз зевнув, поприветствовал Катсуки Изуку, усаживаясь поудобнее на кровати, потягиваясь, разминая расслабленные мышцы. Изуку молча кивнул в ответ, притягивая колени к груди, упираясь в них подбородком. Осмотрев комнату свежим трезвым взглядом, Мидория замечает, что помещение странно сочетало в себе аккуратность и юношеский бунтарский максимализм. Аккуратно расставленные на полках книги и смятая кровать, разбросанная одежда. Стоящие на подоконнике фигурки и цветочный горшок, явно гармонирующие между собой какой-то невиданной эстетикой. Наверное, такое же противоречие творилось и в голове у Катсуки. — Не передумал вернуться в свою коморку? — усмехнувшись, спрашивает Катсуки, поворачивая шею из стороны в сторону, разминая. Задумавшись на несколько минут, Изуку задумчиво прикладывает большой палец к нижней губе, после чего отрицательно кивает. — Вот и славно, — довольно произносит Бакуго, наконец, слезая с кровати. Изуку мог поклясться, что никогда не видел Каччана таким довольным. — Что ж, сейчас поедим, — Катсуки ищет глазами висящие на стене часы, — подождем до четырех, а после выдвигаемся. Мидория смотрит на часы, замечая, что проснулись они достаточно поздно, а именно в полдень. На кухне их ждали теплые оладьи с медом, встревоженная Митсуки и крайне озадаченный Масару. Продолжительное время за припозднившимся завтраком Митсуки пыталась активно отговорить Катсуки от затеи с поисками Тодороки, Масару лишь одобрительно кивал, особо в спор не встревая. Катсуки отмахивался, говоря, что ему лучше знать, как в той или иной ситуации поступит двумордый, ибо «мы слишком долго были вместе». Изуку напрягало это «были вместе», перебивая аппетит, из-за чего Мидория несколько минут безынтересно ковырялся в тарелке с едой, обдумывая сказанное. Быть может, Катсуки так рвется к этому Тодороки, потому что тот его давняя любовь или еще что? В животе заурчало неприятное чувство ревности, которое было мало знакомо Изуку. Заметив на себе обеспокоенный взгляд Митсуки, Мидория лишь извинился, вновь приступив к еде, кладя в рот кусок оладьи, щедро политый медом.And if you're still breathing, you're the lucky ones 'Cause most of us are heaving through corrupted lungs
После еды все четверо сидели в напряженной тишине перед телевизором в гостиной. Катсуки, скрестив руки на груди, откинулся на спинку дивана, не особо вслушиваясь в новости, что транслировались по телевизору. Родители же Катсуки были явно напряжены, да и Изуку тоже испытывал некое волнение. Казалось, во всей сложившейся ситуации спокоен был лишь Катсуки, который почему-то был чрезмерно уверен в правоте своих действий. После получаса такого напряженного просмотра телевизора, Изуку, извиняясь, спросил разрешения уйти из гостиной и подняться в комнату Катсуки. Получив молчаливое одобрение, Мидория оставил Бакуго наедине с родителями. Поднявшись в комнату Катсуки, Изуку, закрыв за собой дверь, прислонился к той спиной, задумчиво глядя куда-то перед собой. Изуку подходит к окну, отодвигая жалюзи, наблюдая за погоревшими останками дома. В дневном свете они смотрелись еще более тоскливо, едва отблескивая черным углем на солнце. Осмотревшись вокруг, Изуку не находит ни одного сгоревшего дерева, в которое гипотетически могла ударить молния. «Здесь явно что-то более весомое, нежели обычное возгорание от грозы», — размышляет Изуку, скрещивая руки на груди, переводя взгляд на стоявшие на подоконнике фигурки. Мидория наклоняется слегка вперед, дабы получше рассмотреть маленькую статуэтку Всемогущего и двух неизвестных ему девушек, явно так или иначе относящихся к аниме. «Не подумал бы, что Каччан может увлекаться чем-то таким… Задротским», — хмыкнув, Мидория не находит слова лучше для описания. Да и слово кажется каким-то знакомым и близким. Наконец, стукнуло четыре часа дня, и Катсуки, переодевшись сам и дав новую одежду Мидории (до этого оба были одеты в безразмерные пижамы), стоял у зеркала, вороша пальцами спутанные волосы. Натянув на себя чёрную футболку, ранее принадлежавшую Катсуки, и такого же цвета штаны, Изуку слегка подогнул штанины снизу, ибо те были длиннее, чем хотелось бы. Катсуки же был одет в серые потертые на коленях джинсы, в шлевках которых красовался ремень с крупной пряжкой, поверх бардовой футболки была накинута немного протертая в локтях ветровка с капюшоном. Порывшись в ящиках, вытаскивая документы, кошелек и прочие мелкие вещи, расфасовывая те по карманам, Катсуки направился к выходу из комнаты, жестом указывая Изуку следовать за ним. Вещи Мидории были упакованы в небольшой темно-зеленый рюкзак, который Деку накинул на плечи. Изуку бодро зашагал за покидающим комнату Катсуки. Поцеловав мать на прощание, сделав это с максимально пренебрежительным выражением лица, Катсуки попрощался с родителями, обещая вернуться в целости и сохранности и прислать телеграмму из-за границы. Мать грустно улыбнулась, а отец лишь молча кивнул. Попрощавшись с семьей Бакуго, Изуку ощущал странное чувство необратимой потери. Передвигаться по городу пришлось пешком, ибо Катсуки крайне опасался того, что в транспорте его узнают. Мидория полностью осознавал возможные риски, из-за чего не стал перечить Бакуго. Спустя час ходьбы и шныряй по закоулкам, Изуку устало вздохнул, закинув голову вверх, смотря на алеющее, вернее, летнее небо. — Долго еще? — спрашивает Изуку, продолжая шагать вслед за Бакуго, но уже менее уверенными шагами. Катсуки только отмахивается, не желая отвечать. В этот момент Мидории показалось, что Катсуки банально заблудился. Во дворах, по которым перебирались Изуку и Катсуки, было тихо, и лишь по ту сторону домов слышались гудения автомобилей и шум людей. «По всей видимости, мы где-то в центре», — делает выводы Изуку, оглядываясь по сторонам, не находя ничего интересного, кроме как кремовых стен домов. Они заходят в широкий переулок, пролезают между сломанными прутьями ограды, где Мидория чуть не падает из-за своей неловкости. Окна, что выходили внутрь переулка, были либо плотно закрыты, либо заколочены, а сплошные стекла виднелись только начиная с пятого этажа. Высокие колонны многоэтажек безмерно тянулись вверх, сдавливая Изуку и Катсуки между своих стен, от чего Мидории казалось, что он блуждает в каком-то подобии лабиринта. Катсуки ускоряет шаг, и Изуку замечает впереди непримечательную дверь, что вписана в стену дома-стены, стоявшего по левую сторону от Изуку. Над дверью неоновым свечением переливается вывеска, подсвечивающая лишь половину должного названия, ибо светодиоды на другой части таблички были разбиты. Мидория задумчиво хмыкает, но не решается задавать какие-либо лишние вопросы. Осмотревшись по сторонам, Катсуки, не снимая капюшона, открывает дверь, заходя в непроглядную темень, махая рукой, зазывая Изуку. За дверью было темно, а единственными источниками света являлись кислотные диоды, подвешенные над потолком, придающие лицам посетителей странный фиолетовый отблеск. Пахло спиртным и табаком, от чего Изуку недовольно повел носом, морщась. Катсуки же уверенно двигался вперед, протискиваясь между практически вплотную поставленных столиков. Дабы не потерять в темноте Деку, Бакуго крепко схватил того за запястье, волоча за собой. В помещении громко играла музыка, давя на барабанные перепонки. Изуку жмурился одновременно от раздирающего звука и ядовитого освещения. Почти каждый столик был занят двумя-тремя собутыльниками, которые громко гоготали между собой, желая перекричать друг друга, совершенно не обращая внимания на окружение за пределами своего стола. «Видимо, Каччан выбрал подобное место из-за атмосферы, ибо здесь его лицо сложно рассмотреть, да и внимания лишнего не будет», — пронеслась в голове у Изуку мысль.Can't stay at home, can't stay at school Old folks say, ya poor little fool Down the street, I'm the girl next door I'm the fox you've been waiting for (2)
Бакуго уселся за столиком, что находился в самом дальнем углу помещения, дабы вовсе не привлекать внимания, скрываясь в тени. Сев напротив Катсуки, Изуку поелозил на не самом удобном деревянном стуле, устраиваясь. Вытянув руки вперед, слегка подаваясь телом в сторону Изуку, Катсуки нахмурился. Повторив движения Бакуго, Мидория, чуть ли не касаясь своим носом кончика носа Катсуки, приготовился слушать. — Этот двумордый со своей шайкой патрулирует здешний район, включая и эту забегаловку, — Катсуки вновь украдкой оглядывается, в страхе, что кто-то его может подслушать. К столику подошла молоденькая официантка, чье лицо искажали фиолетовые блики неоновых ламп. Тут же отвернувшись в сторону стены, Катсуки махнул рукой в сторону Деку, давая тому право сделать заказ. Замешкавшись и смутившись, не зная, что сказать, Изуку резко выпалил первое, что пришло ему в голову. — Пиво. Два. Катсуки прыснул, сдерживая насмешку, но Изуку заметил это даже сквозь не унимающийся шум музыки. Когда официантка ушла, Катсуки вновь повернулся к Мидории, продолжив: — Если я правильно помню, то сегодня тот самый день, когда патрулирование перепадает на этот и близлежащие бары, так что, нам остается только ждать. Цокнув языком, Катсуки развел руками, а Изуку сумел выдавить из себя лишь удивленное «о». Через десять минут на столах перед Бакуго и Мидорией стояли широкие пол литровые кружки, наполненные пивом, которое буквально светилось кислотным оттенком из-за окружающего антуража. В планы Изуку не входил алкоголь, из-за чего Мидория несмело поднес кружку к губам, даже не сделав глоток, а лишь слизнув языком пену с поверхности напитка. Катсуки же был явно падок на выпивку, ибо кружка была осушена достаточно быстро (по меркам Изуку, разумеется). Оглянувшись вокруг, Мидория поймал себя на мысли, что атмосфера в баре явно гнетущая и потенциально криминальная. «Наверное, именно из-за этого такие места проверяются…», — не зная, как закончить предложение, Изуку, встрепенувшись, спросил, повышая голос, дабы Катсуки смог услышать: — А этот парень, которого мы ждем… Катсуки оторвался от опустошенной кружки, поднимая глаза на Деку, вслушиваясь. — Он кто? Поджав губу, видимо, собираясь с мыслями, Катсуки громко прокричал: — Что-то типа полицейского.Hello daddy, hello mom I'm your c-c-cherry bomb Hello world, I'm your wild girl I'm your c-c-cherry bomb
Прошли нудные два часа ожидания. Изуку от скуки, подперев щеку рукой, разглядывал посетителей, пытаясь вслушаться в то, что те говорили. Катсуки, кажется, и вовсе задремал. Сидя со скрещенными на груди руками и со слегка опущенной головой, Катсуки молчал, не двигаясь уже двадцать минут. «Как можно спать в таком месте?», — поражается Изуку, переводя взгляд на барную стойку, за которой бармен быстрыми движениями обслуживал поддатых клиентов. Почувствовав явное отвращение, Мидория отводит взгляд. Нынешняя картина противоречила наивному представлению Изуку о «внешней» реальности. Из-за этого, испытав на душе неприятный диссонанс, Мидория ловит себя на неприятной мысли, что хочет забиться в свою изолированную комнату и общаться с двумя-тремя знакомыми ему людьми, не видя других окружающих вообще. Изуку проводит кончиком указательного пальца по ободку все еще доверху наполненной кружки, устало вздыхая. «Ничего, надеюсь, я и Каччан будем жить в каком-нибудь далеком от суматохи месте», — мечтает Мидория, глупо наблюдая за пузырьками в напитке. Повернувшись в сторону стены, Изуку замечает прикрепленный обычными канцелярскими кнопками плакат с плохой полиграфией, который чем-то явно заинтересовал Мидорию. Не в силах прочесть написанное на бумаге из-за плохого освещения, Изуку срывает плакат со стены, неаккуратно сложив тот в несколько раз, убирая в карман задних штанов. Такую пропажу вряд ли заметят, особенно в такой темени и атмосфере. В очередной раз открывается входная дверь, и Изуку, находясь в самом дальнем углу помещения, вглядывается, едва видя две высокие фигуры, уверенной походкой заходящие внутрь. Те, кто ближе всего сидели к двери, посмотрев на вошедших, резко опускают головы, не подавая виду. Заинтересованно наблюдая, Мидория вытягивает шею, желая разглядеть больше. Дверь закрывается за спинами вошедших, из-за чего фигуры слились с окружающей темнотой. Один из новых посетителей остается стоять у двери, другой же идет по направлению к барной стойке, останавливаясь там, что-то говоря бармену. Бармен кивает, подает какие-то бумаги, посетитель, кажется, расписывается на выданных ему листах. Толкнув Катсуки в плечо, заставив того недовольно бурчать, Изуку кивает в сторону стоящего у стойки высокого юноши. Катсуки встрепенулся, часто моргая, желая получше разглядеть вошедших, что в темноте было практически невозможно. Как только парень направился к выходу, Бакуго резко вскочил с места, Мидория, несколько секунд находясь в замешательстве, следует примеру Катсуки, выбегая из-за столика. Сквозь громкий шум и гогот Изуку слышит возмущенные крики официантки о неуплате заказа, но Мидория не обращает на них внимания, следуя за Катсуки, боясь потерять того из виду. Входная дверь резко открывается и практически тут же закрывается, пряча за собой вышедших посетителей. Катсуки ускоряет шаг, не желая потерять ушедших парней, даже не оглядываясь на едва поспевающего Изуку. Буквально выпрыгнув из двери, Бакуго оглядывается по сторонам, влево и вправо, замечает справа от себя удаляющиеся фигуры. Слегка нагнувшись вперед, набирая полную грудь воздуха, Катсуки кричит: — Двумордый! Изуку вздрагивает от такой дерзости и мимолетно испытывает душащий испанский стыд. Бакуго же расплывается в улыбке от уха до уха, не сдерживая радостного смешка. Пара уходящих парней останавливается, один из них, чьи волосы были наполовину белые, наполовину красные, поворачивается в пол оборота, не вынимая рук из карманов длинного кофейного цвета пальто. Парень некоторое время молча смотрит, настороженно хмурясь. Кажется, что он и вовсе не моргает. После минуты немого разглядывания Катсуки, неизвестный едва ухмыляется уголками губ, полностью оборачиваясь в сторону Бакуго, делая несколько шагов вперед. Катсуки подхватывает инициативу, двигаясь навстречу. Не зная, что делать, Мидория отстраненно стоит на месте, наблюдая за происходящим. — Отчасти я рад вновь встретить половинчатого урода, — усмехаясь, произносит Катсуки своеобразное приветствие. — Я знал, что когда-нибудь это случится, — тихо рассмеявшись, отвечает парень, протягивая Бакуго руку. Катсуки нехотя жмет ту, после чего смотрит на фигуру, стоящую чуть дальше. Тот человек недовольно фыркает и произносит: — Идем, Тодороки-кун, мы и так задерживаемся. Спокойно махнув рукой в сторону говорящего, указывая тому не волноваться, Тодороки заинтересованно наклоняет голову в сторону, наблюдая за молча стоявшим позади Катсуки Изуку. — Пойдем, Мидория-кун, — холодно улыбнувшись, зовет Шото. Изуку вздрагивает, замечая уродливый красный шрам, по всей видимости, от ожога. Колкая улыбка заставила Мидорию нервно вздрогнуть, но все же последовать за Тодороки и Катсуки.***
— Так что, теперь в твои обязанности входит бумажная волокита и контроль обрыгаловок? — язвительно усмехается Катсуки, оглядываясь на ведущего машину Шото. Тодороки нервно бьет пальцами по поверхности руля дорогой, вылизанной до чиста машины. Молча кивнув, и, разочаровано пожав плечами, Шото соглашается. — Многое изменилось, — бурчит парень с заднего сидения. Зажатый неловкостью Мидория робко поворачивает голову в сторону сидящего рядом парня, чьи волосы были в непонятном хаосе, а под глазами красовались огромные синяки от недосыпа. — Ну и шваль же ты взял вместо меня, — откинувшись на спинку сидения, бурчит Катсуки, взглядом указывая на сидящего позади него парня. — Шинсо не худший кандидат, — отмахнувшись отвечает Тодороки, нажимая на педаль газа. Повертев головой из стороны в сторону, будто ища что-то, Катсуки задает вопрос: — А где третий? Да и весь патрулирующий отряд в целом? Шото удивленно поднимает бровь, Шинсо с заднего сидения громко откашливается. Присвистнув, Катсуки уверенно заявляет: — Ой, только не говори, что ты специально держал пустое место ради того, чтобы вернуть меня? Катсуки расплывается в самодовольной ухмылке, фыркая. Закатив глаза, Тодороки некоторое время мнется, после чего утвердительно кивает. Вновь громкий смешок, и Катсуки произносит: — Я знал, что Тройственный Союз без меня не может существовать. Спустя сорок минут езды машина останавливается. Слегка пригнувшись, вглядываясь в лобовое стекло, Мидория замечает высокое выбеленное здание, уходящее чуть ли не в небо, над двухметровыми дверями которого красовалась огромная табличка с надписью «トリニティフォース» (3). Сидящий рядом Шинсо вновь недовольно вздыхает и молча выходит из машины, Катсуки и Шото делают то же самое. Немного замявшись, Изуку следом покидает салон. Выйдя из машины, Мидория запрокидывает слегка голову назад, желая разглядеть здание целиком. Оно больше походило на возвышающуюся белую колонну, утыканную полностью стеклянными окнами. Оглянувшись, Мидория видит, что на территории так же находится множество и других зданий, которые были, правда, раза в три меньше основного, и, по всей видимости, главного сооружения. Весь комплекс был окружен трехметровой стеной-забором. Ворота, через которые заехала машина Тодороки, с тихим лязгом закрылись за спинами парней. С ужасом и восторгом вертя головой в разные стороны, желая разглядеть все в мельчайших деталях, Изуку неуклюже шагает вслед за идущей впереди него троицей. — У меня не будет проблем сразу после того, как я перешагну порог? — насмешливо спрашивает Катсуки, неотрывно смотря на идущего рядом Тодороки. — Я всех предупредил. Даже полицию. Катсуки лишь удивленно присвистывает, и на языке вертится вопрос, мол, а к чему вся эта щедрость, но почему-то Бакуго не решается спросить. Войдя в распахнувшиеся широкие автоматизированные двери, Катсуки оглядывается вокруг, понимая, что за время его отсутствия мало что поменялось. Все тот же стеклянный лифт, кажется, даже те же администраторы у длинных стоек. Лампы светят холодным безжизненным цветом, все выбелено до боли в глазах, и после всевозможной уличной грязи это место кажется Катсуки нереальным и чересчур чистым. Молча поднявшись на лифте до десятого этажа, Тодороки, выйдя из лифта, останавливается, задумчиво оглядываясь вокруг. — Пусть Хитоши покажет Мидории номер, а ты пойдешь со мной. Без лишних слов Катсуки лишь пожимает плечами, соглашаясь. Поймав на себе обеспокоенный взгляд Мидории, Бакуго лишь едва заметно мотает головой, жестом успокаивая Мидорию, уверяя, что все под контролем. Шинсо и Изуку удаляются вглубь по коридору, а Катсуки и Шото вновь входят в лифт. — Стал бы я скучать по этому дерьмовому офису, если бы не вся сложившаяся ситуация? — Катсуки смотрит сквозь стеклянные стенки лифта вниз, наблюдая за мельтешащими людьми на первом этаже. — Я ждал от тебя хоть какой-то благодарности, — угрюмо фыркает Тодороки, нажимая на кнопку лифта, убирая руки за спину. — Да ладно, считай это оплатой. Услуга за услугу, — растягивая последние слова, нарочито делая на них акцент, отмахивается Бакуго. Шото лишь нервно закусывает нижнюю губу.***
Шинсо молча открывает ключом, как кажется Изуку, абсолютно случайную комнату, жестом предлагая Мидории войти внутрь. — Если что-то понадобится, то вызывай администрацию по телефону, без надобности по корпусу не броди, — угрюмо предупреждает Шинсо, без лишних слов уходя, захлопывая за собой дверь. Изуку хочет поблагодарить, но не успевает. Устало вздохнув, Мидория оглядывается. Номер был достаточно прост: аккуратно застеленная кровать, над которой на стене висела небольшая квадратная картина, на которой изображались фазы луны, напротив кровати на невысоком ящике из лакированного дерева стоял небольшой плазменный телевизор. Санузел находился справа в двух шагах от входной двери. Подойдя к открытому окну, Изуку заинтересованно наблюдает за угасающим летним солнцем, которое плавно утопало в летней темноте. Зашторив окно, Мидория утомленно садится на край кровати, раздумывая.***
— У тебя ведь будут проблемы, если более высокие органы власти узнают, что я на твоем попечительстве, — Катсуки вальяжно сидит на диване, вытянув ноги вперед. Сидящий напротив в кресле Тодороки задумчиво курит, время от времени стряхивая пепел в стоящую рядом на аккуратной тумбочке пепельницу. — Теперь им некогда об этом беспокоиться, — цокнув языком, протягивает Шото, исподлобья глядя на Бакуго, — зачем тебе эта штука на шее, если у тебя стерт квирк? Шото указывает рукой, держащей сигарету, на ошейник Бакуго, который все еще сковывал шею. Проведя рукой по ошейнику, Катсуки уже открывает рот, чтобы ответить, но осекается. «Я могу понять его осведомленность о том, что я брожу без способности, но знание дела до таких мелких деталей, как ошейник, кажутся крайне подозрительными», — Катсуки щурится, собираясь с мыслями, желая правильно обыграть настораживающую его ситуацию. — В целях предосторожности, я думаю, — оправдывается Бакуго, — ни одно блядское лекарство не убьет во мне дух моей способности. После этих пафосных слов Катсуки пытается как можно более реалистично изобразить довольную усмешку, но замечает на себе пристальный взгляд Тодороки. — Послушай, ты должен меня и Деку перекинуть через границу, чтобы мы спокойно прожили там оставшееся нам время, — хмурится Катсуки, придавая голосу стальной серьезный оттенок. Тодороки хмыкает. — Почему я обязан помогать тебе? — Шото хитро щурится, и Катсуки ощущает всеми фибрами души нечто неладное. — Достаточно лишь сопоставить все факты и понять, что на моем месте сейчас по всем законам жанра должен был находиться ты, — сложив руки в молитвенном жесте и коснувшись кончиками указательных пальцев рта, произносит Бакуго.***
Сидя на кровати в позе лотоса, Изуку безынтересно щелкает каналы, пустым взглядом глядя на сменяющие друг друга яркие картинки. — Боишься, что съем тебя? Из телевизора слышна непонятная какофония звуков, сопровождающаяся быстрыми движениями криво нарисованных мультяшных персонажей. Изуку закатывает глаза, вновь переключая канал.***
— Твои зачатки благородства сыграли против тебя, — после этих слов Шото тушит окурок о пепельницу, давя на сигарету с особым усилием. — Кто-то должен был надрать всем зад, а не прятаться в кустах, — раздраженно скрипит зубами Катсуки. — Не строй из себя героя, ты все тот же трус.***
— Ох, любимая, я не желаю тебя терять! — Мидория устало пыхтит от доносящихся из телевизора душераздирающих воплей какой-то мелодрамы, нервно нажимая на кнопку, меняющую канал, не останавливаясь на какой-то отдельной частоте. — За вами, — нараспев тянет какой-то поп-певец с музыкального канала. — … Долгое время наблюдали, — коротко и обрывисто произносит девушка, вещающая новости.***
Катсуки неотрывно смотрит на Тодороки, который пожирал Бакуго хищным подозрительным взглядом. Слишком много совпадений и лишних слов. — Помню, в свое свободное время, — Катсуки усмехается, делая особый акцент на слове «свободное», — я любил пропустить по паре стаканов в дешевой забегаловке, а ты вечно отказывался. Облизнув нижнюю губу, Бакуго напрягается, ощущая мелкую дрожь, проходящую вдоль позвоночника. — Ты выбирал самые мерзкие забегаловки, — устало протягивает Шото, осматриваясь по сторонам. — Интересно, если бы я остался работать на тебя, то чем бы я занимался? — хмыкает Бакуго, закидывая ногу на ногу. — Тем же, чем и раньше. Шото сцепляет пальцы рук в замок, слегка прогибаясь в спине вперед. — Безнаказанно и бесконтрольно бил до полусмерти мерзкопакостных преступников из опасных группировок, с которыми боится связываться полиция, — вспоминая, констатирует Катсуки. Мелко кивнув, Тодороки шумно вдыхает через нос, не отрывая глаз от Бакуго.***
— … Кто бы мог подумать! — кричит комментатор футбольного чемпионата изо всех сил под рев толпы. Изуку вновь нажимает на кнопку, меняющую канал, даже не наблюдая за телевизором, откидываясь спиной на кровать, смотря в потолок. — Что один из группировки, — хриплый голос усатого старика мямлит фразу. Напрягшись, Мидория хмурится, приподнимая голову.***
— Хочешь сказать, что работнику ниже тебя по статусу ты бы доверил такую работу, а на себя бы взял бумажные волокиту и проверки? Катсуки угрюмо сипит. Руки начинают трястись мелкой дрожь, а на лбу выступают капли холодного пота. — В последнее время, увы, я только ей и занимаюсь, — разочарованно поясняет Тодороки, нервно постукивая указательным пальцем по колену. — Или же занялся только сегодня, — кусая нижнюю губу, бубнит себе под нос Бакуго, но Шото сумел все расслышать.***
— Обманул нас всех! — захлебываясь слезами, рыдает девушка из очередного мыльного сериала. Изуку ошарашено сопоставляет все услышанное в одно предложение, не веря происходящему. Возможно, ему просто почудилось, возможно, эти слова совпали так ровно лишь благодаря нелепой случайности. Изуку тянется рукой за спину, достает из заднего кармана сорванную из бара бумагу, быстрым движением разворачивая. На плакате красуется размытая фигура, тянущаяся руками вверх, изображенная на черном фоне. Вокруг фигуры исходило легкое желтое свечение, а к ее ногам тянулось множество рук неизвестных. Поверх этих рук большими белыми буквами красовалась надпись "Зачем ждать неизбежного будущего, когда цена спокойной жизни - отказ?". Дрожа от страха, пытаясь хоть как-то успокоится, Мидория встает с кровати, подходит к окну, резким движением открывает занавеску, осматриваясь. Слышится сильный треск, и комнату поглощает тьма. Изуку оглядывается назад, понимая, что помещение лишено электричества. Подойдя к двери, прижавшись ухом к поверхности той, Мидория слышит приглушенные и удивленные голоса людей, кто-то прокричал, что необходимо перейти на резервный режим питания.***
— Ты брезгал даже ступить за порог таких забегаловок, как эта. Всю грязную работу за тебя делали твои люди — патрулирующий отряд. Сколько их там обычно было? Десять человек? Ты лишь наблюдал, контролировал и вступался только в особо тяжелых случаях. В тебе кипела жажда настоящей бойни, а не желание растаскивать пьяных гуляк. Я надеялся вычислить тебя именно по патрулирующему отряду, ибо на таких вылазках ты обычно даже из машины не выходишь. А тут не лишних глаз, не лишних людей, один двумордый и какой-то убогий напарник. В нужное время в нужном месте. — Я готов переправить тебя через границу, — резко выпалил Шото, не обращая на все ранее сказанное Катсуки. Бакуго удивленно поднимает брови, но, с особым подозрением цепляясь за слова Тодороки, скалится, спрашивая: — Меня одного? — Увы, но да. — А как же Деку? И, да, откуда тебе с самого начала было известно его имя, если ни в одном полицейском деле о Мидории даже не упоминалось. Катсуки встает с места, ощущая, как атмосфера нагнетается. Что-то начинает проясняться. — Ему придется остаться, — спокойно отвечает Шото, так же вставая со своего места, убирая руки за спину, закрывая глаза. — Я без него не поеду, — мотая головой, озлобленно рычит Бакуго, — либо ты сейчас же говоришь, что за хуйня тут происходит, либо… — Ты едешь либо один, либо не едешь вообще, — Шото резко открывает глаза, и Катсуки кажется, будто вместе с этим взглядом в его сердце вошел невидимый острый нож, заставляя робеть и задыхаться. — Не тебе мне указывать. После этих слов Катсуки уверенно разворачивается от Тодороки, направляясь в сторону двери, ведущей в коридор, дабы покинуть комнату. Когда до двери оставалась пара шагов, позади послышались тихий хруст и звон, а перед Катсуки, отделяя того от двери, возникла ледяная стена высотой до потолка. Катсуки оборачивается в сторону Шото. Тот, вытянув руку вперед, угрюмо смотрит в глаза Бакуго, произнося: — Либо ты едешь один, либо умираешь.