Rescuers

      Шум музыки, разливающийся по всему дому Чонгука, застилал некоторые неприятности этого вечера, но лишь те, на которые хозяин дома мог позволить закрыть глаза.       — Чонгук! — кричит Тэхён, хватаясь за руку младшего. — Остановись!       Красная жидкость пачкает светлый ковролин парой капель, которые тут же впитываются так же, как Гук впитывал злость из парня напротив.       У него в голове только желание ударить его еще раз, или не раз… Чтобы выбить любое желание подойти ближе, чем на пару метров, из рыжей головы. Трясущиеся руки Кима только сильнее заставляют злиться, и Чон кидается вперед, отталкивая Тэхёна назад, в толпу людей позади. Спасатель не слышит просьбы Тэ, он вообще ни черта не слышит, потому что в ушах только звон, как у колокольни.       — Гук, прекрати! — Чимин пытается остановить друга, хватая его за плечи, но тот ловко сбрасывает его руки и, не замечая ничего, кроме Хосока, держащегося за свой нос, идет вперед.       Пара ребят хватают его под руки, тащат подальше от Хоупа, но стоит Гуку увидеть довольную ухмылку старшего, тот с новой силой рвется к нему. Перед глазами уже простая пелена ненависти. Нет здравого смысла, только животный инстинкт, который подсказывает кусать и рвать до уничтожения противника. Джей смеется над ним, это видно без подручных средств и злит куда больше. Чон не понимает, что у него на уме, и от этого страшно. Удается освободиться, подбежать, ударить под дых и получить в ответ удар в скулу. Ни чуть не больно. Как будто нервы отключили.       — А ну, стоять, — высокий парень оттягивает Хосока назад, запрещая ударить снова, и только поняв, кто его останавливает, Хоуп остыл. — Ты что устроил? На пять минут оставить нельзя, мелкий!       — Ай, Джин, пусти! Не твое дело!       — Как это не мое? Родителей не позорь, что за цирк ты тут устроил? — парень уводит Джей-Хоупа из комнаты, не обращая внимания на противостояние.       Что чувствовать после такого? У спасателя ни злости, ни ненависти — ничего. Только зияющая дыра где-то в области груди. Понимание окатывает его настолько неожиданно, что парень не может понять, что теперь должен сделать.       Кому и что ты доказал? Выставил себя ненормальным придурком, Чонгук! Большего ты не сделал. Он знает — надо обернуться, попросить прощение у Тэхёна за грубость, взглянуть ему в глаза и убедиться, что все в порядке… Только повернуться назад оказывается трудно. Камень, огромный валун вины, не позволял собраться воедино и сделать шаг.       Тэ стоит на том же месте, куда был отброшен самим спасателем. Люди вокруг разошлись, продолжая свое веселье, а он просто стоял, как столб, совершенно не шевелясь. Гук его напугал. Тем, как яростно кинулся на Хосока, как откинул его самого. Чонгук будто неизведанное явление с легкого смеха погрузился в ярость и пошел напролом.       Ким стоял и ждал. Он просто ждал, когда же Чон обратит сюда свое внимание, просто хотел заглянуть ему в глаза, увидеть то, о чем тот думает. Сожалеет ли. А что дальше? Действительно. У Тэхёна столько вопросов, но каждый такой, что не задашь вот так открыто. Нельзя. Хирург без понятия, что ему делать, когда Чонгук повернется, но он точно не должен уйти.       Имя застревает в голове и крутится как в водовороте. Только тихое "Чонгук" на периферии сознания, которое погрязло в болоте закончившейся пару минут назад ситуации. Как сказать? Стоит ли? Почему все так произошло? Никто не в силах дать Тэхёну ответа, если он не спросит сам.       — Чон… — срывается так тихо, что Ким даже не уверен, услышал его слова спасатель или же нет, но глаза, что смотрят на него сейчас, не могли дать ответа на этот бессмысленный вопрос.       — Тэ, — голос хриплый, низкий, от него у хирурга сводит живот. «Так не должно быть!» — вопит все внутри, но сопротивляться не получается. — Прости. Я был резок.       — Тебе не стоило бить его, — только и мог ответить Ким, понимая, что скорее всего промахнулся.       Шаг. А взгляд из-под взмокшей челки примораживает Тэхёна к полу и не дает двигаться. Кровь стынет, по спине проходится морозец — пути назад нет. Еще один шаг. Кажется воздух застрял где-то в горле и не может пройти точку невозврата. Сложно отвести глаза от словно наэлектризованного тела младшего, и невозможно успокоить скачущее сердце. Страшно? Да, черт возьми! И этот страх делает из Кима тряпичную куклу.       — Хочешь сказать, было бы лучше, оставь я тебя с ним?       Бежать. Не оглядываясь и не думая о том, что было бы вместо этого. Просто бежать от этой силы, бежать от этого звенящего в ушах голоса.       — А, Хён?       Глаза в глаза, и ты уже не понимаешь, куда тебе деться. Двинуться сил нет, и только током бьет, как от оголенного провода, который для Тэ — Чонгук. Мыслей ровно ни одной, пусто, и даже наскрести ничего не получается, потому что тебя пожирают полностью, всего. Куда прятаться? И даже не сказать, что это странно. Для обоих — нет. Совершенно не странно. Как телепатия на внутривенном уровне, и касаний не нужно, чтобы понять — все. Тотальный пиздец.       Услышать ответ, да, до коликов хочется. Еще больше от чего-то Гуку сейчас необходимо дотронуться до Тэхёна. Почувствовать подрагивающие пальцы, жар, окинувший того с ног до головы. Да при всем хорошем вжать того в стенку и заставить понять, что никакой Хосок и близко к нему подойти не может, что такой как Тэ — только его и более ничей, что только Тэхён заставляет Чона бить кому-либо морду.       Гук медленно поднимает руку, едва не касаясь одежды Кима, но проделывает это столь аккуратно, что старший и не замечает ее. Он погряз во взгляде иссиня-черных глаз, утопающих на пару с его в полумраке дома. Желание, движимое Чонгуком, настолько велико, что ни одна противоречащая их отношениям мысль не способна достучаться до разума. Он полностью погружен в ощущения, что переполняли его за вечер и что превратили его в это непонятное месиво. Пальцы уже на уровне плеч, еще чуть-чуть и назад пути точно не будет.       — Чонгук! — раздается голос Чимина. Спасателя как из-под толщи воды вытянули. Рука дернулась, мазнула по открытым ключицам Тэхёна и опустилась вниз. У обоих глаза бегают, но Чон сдается первым — отводит, боясь снова наворотить дел. — Пошли, — Пак дергает его в сторону кухни, одаривая Тэ нечитаемым взглядом, — тебя там парни ищут.       Коридор остается пустовать, и только продолжающий стоять Ким напоминает о произошедшем каких-то тридцать секунд назад. То место на ключице, что коснулся Чонгук, жжется, словно кислотой облили. Он тянется к этому участку кожи все еще дрожащими пальцами, а его дыхание наконец прерывается. Частые вдохи на грани с истерикой, как приступ у астматика, и Тэхён сидит на полу. Мысли в рассыпную, взгляд не может сфокусироваться, мрак помещения все больше кружит голову, да так, что, кажется, спасатель вот-вот нашепчет своим хриплым голосом прямо на ухо.       «Что, мать его, произошло? — думает Ким, опираясь одной рукой об пол, чтобы не упасть окончательно, а другой сжимая футболку на груди. — Кажется, он только что тронул то, что, я думал, было мертво».