Rescuers

      Утро было просто чудесным. Солнышко мягко разбудило Тэхёна, вселило в него новый поток энергии и сил, так что хирург без каких-либо проблем встал, принял бодрящий душ, приправив его запахами геля для душа и шампуня, приготовил себе завтрак, растянув его на своей кухне под монотонную болтовню дикторов по радио, и собрался на прогулку к Чонгуку.       Мысль о парне нежно теплилась у Тэ в груди. Хотелось увидеть его немного удивленное лицо, освещенное теплой улыбкой, от которой около глаз образуются милые морщинки, услышать, как Чон станет слегка торопливо приглашать Кима зайти внутрь и вновь спросит про чай, а Тэхён скажет, что если у Гука есть тот вкусный черный вишневый чай с какими-то пряными травами, то выпьет с радостью целых две кружки, с обещанием младшего рассказать о проверке. Улыбка растекается по лицу сама по себе, точно мороженное, тающее под палящим солнцем, и на деле Хён ненавидит такое мороженое, но теперь это мягкое чувство он никак иначе описать не может - Гук превращал мозги хирурга в подтаявшее молоко. Под все эти мысли Хён быстро доходит до дома спасателя и стучится в дверь, потому что у Чона нет звонка.       «Он мне не нужен, — вспоминает Тэ, как младший говорил об этом во время их возвращения от озера после первого поцелуя, — сплю я чутко, слышу мельчайший шорох, да и обычно незваных гостей у меня нет, — Гук весело пожал тогда плечами и улыбнулся. — Но ты можешь стучать в мою дверь в любое время». Мимолетное воспоминание, а подняло в хирурге море эмоций, каждая из которых приятно осела на сердце.       — Да? — в дверях показывается Чонгук, немного растрепанные черные волосы лезли в глаза и прилипали к коже, взмокший, майка на нем мокрая в области горла и с каждым вдохом все сильнее растягивалась на крепкой груди спасателя. — О! Тэхён!       На лице Чона расплылась счастливая улыбка, а вот у старшего улыбка медленно, но чертовски уверенно сползала с лица, в горле страшно пересохло, а глаза медленно проследили путь одной очень отчаянной капельки пота, которая сорвалась из-под волос, очертила овал лица и юркнула под край футболки.       — Привет, — сухо и все еще в трансе произносит Тэ.       — Ты чего так рано? Проходи, — Гук хватает старшего за запястье и одним движением затаскивает к себе в квартиру. У Кима в мозгу медленно рушится замок из представлений на их встречу, стоит двери закрыться позади него.       — Да я хотел занести тебе толстовку, — Тэхён отдает Чону бумажный пакет с его одеждой. — Думал, может она будет нужна тебе.       — Спасибо.       Они стоят в коридоре, Ким только успел снять с себя кроссовки и освободился от своей небольшой ноши (которая, по сути, была предлогом заявиться к младшему прямо домой, да еще и утром), но ему жутко не хватало воздуха. Ощущение, что из квартиры спасателя высосали весь кислород и заполнили пространство углекислым газом. Тэ боялся сделать вдох. Боялся, точно отравится новой порцией кислорода, особенно, если заглянет сейчас младшему в глаза. Чонгук смотрел на Тэхёна, на то, как старший утопал в приглушенном солнечном свете, который делал светлую одежду Кима теплого охристого оттенка, лучи слабо освещали прихожую, проникая сквозь окна в гостиной. Эта минута казалась ему особенно очаровательной, совершенно не то, что он чувствовал, видя хирурга на этом же месте тогда, на вечеринке, сейчас было совсем другое. Пространство словно заполнила магия света, обволакивая своей чистой, искренней силой, она шептала на ухо спасателю заветные слова и проникала в мысли тонкой струйкой, вычеркивая и разрушая все преграды на пути. Воображение пищало: "Это будет правильно!", а реальность не пробовала отрицать и перечить — другой Тэхён, Чон тоже был другим, и момент сочился теплом, а не тем почти хищным желанием обладать.       — Может, — решает предложить Чон, но слова вдруг застревают в его мозгу, а потом испаряются под ожидающим взглядом хёна, — чай…       Чонгук выдыхает и вместе со звуком падающего на паркет бумажного пакета приближается к хирургу так близко, что кожей чувствует, как по телу старшего проходит небольшая дрожь, он замирает на секунду, не прикасаясь, изучающе смотря на то, как Тэхён облизывает верхнюю и закусывает нижнюю губу. Обжигающее прикосновение бьет током по нервам хирурга, в следующую секунду выбивая пробки, как в многоквартирном доме, от перенапряжения. Чонгук до потери пульса горячий после недавней пробежки, или же от того, что сердцебиение внезапно подскочило до критического. Его руки обхватывают лицо Тэ, губы соединяются в быстром поцелуе, который, после неосознанного стона старшего, тут же становится настолько жарким, что у Кима подкашиваются ноги. Приходится схватиться за футболку Чона в попытке не распластаться прямо под его же ногами, предварительно отделяя тело от головы, которая осталась бы во власти младшего.       Тэхён не понимает, как все происходит. Ему душно, голова кружится, в глазах все плывет только от того, как его целует спасатель. Тэхён и не знал, что может быть так! Не думал, что кто-либо может целовать его с такой страстью и нежностью одновременно, так, что желание продолжать будет сильнее, чем чувство самосохранения. Все, что было прежде, меркнет в миг, хирург понимает, что его бывшая девушка и на сотую часть не была столь же честна с ним, насколько честен с ним Чон. И на этом сравнения заканчиваются. Тэ отбрасывает былое до конца, обрубая разом все канаты, и полностью подчиняется спасателю. Утопает в его прикосновениях, которые уже проходили раззадоривающими касаниями вверх под просторной футболкой, старается запомнить вкус чонгуковских губ и ощутить младшего с тем же пылом, что и тот старался ощутить Тэ.       — А это может считаться за «доброе утро»? — отлипая на миллиметр, немного хрипит Гук, смотря на хирурга сквозь приоткрытые глаза, стараясь запомнить вот этот момент хотя бы чуть-чуть визуально, чтобы подкрепить свои ощущения.       Тэхён тяжело дышит, стараясь набрать воздуха прежде, чем снова потянуться к спасателю. Руки вокруг шеи, и пальцами зарываясь в волосы так близко, насколько одежда позволяет. Тэхён и не помнит, когда и где понабрался смелости, или может она передается со слюной? Но Ким чувствует, как Гук поддерживает его за бедра, крепко сжимая пальцами, и Тэ обхватывает своего парня ногами, совсем как коала. Только коал деревья к стене не припечатывают в попытке вытянуть душу. А Чонгук, если и не пытался душу высосать, то те махинации, что он проделывал языком в тёхеновом рту, точно показывали неплохую заявку на права на данной территории.       — Ха! — Тэ удается отстраниться на секунду, потому что легкие уже начинали гореть от отсутствия воздуха.       Чон перехватил хирурга, прижимая к себе и припадая губами к чувствительному месту под ухом, вызывая табун мурашек. Он вдыхает аромат шампуня, проводит кончиком носа по нежной коже и, останавливаясь, ставит точку мокрым поцелуем. Пара быстрых шагов и нетерпение, а спасатель уже опускает хирурга на кровать, прямо в прямоугольник солнечного света, в котором Тэ кажется нежным кусочком рахат-лукума. Тут же нависая сверху и прикусывая оголившуюся карамельную кожу над ключицей, о коей Чон мечтал с того самого неприятного вечера. Спасателю хочется выть от наслаждения и удовлетворения. Ибо мое! Действия, будоражащие кровь и переворачивающие сознание. Для начала острые зубы, а после мягкий язык, вылизывающий слегка ноющий участок кожи. Тэхён стонет от того, что творит Чонгук, и от того, как резво собственное воображение подкидывает все новые вариации продолжения. Гук опирается на одну руку, другой проскальзывает под шею Кима и приподнимает того за затылок, проникая языком между раскрасневшихся губ.       Тэхён путается в собственных пальцах, не зная куда деть руки. Хочется быть везде: и на плечах, и под майкой в облипочку, царапая кубики пресса, и кое-где ниже и выше этих охеренных бедер, на которые Тэ был готов еще раз подрочить вместе с чоновскими пальцами. Ощущения точно не здесь, такие острые и четкие, словно их закачали прямо в клетки днк. Настолько потрясающе было понимать, что все это взаимно до самого последнего пункта из бесконечности, что ни одно описание небес не могло стоять рядом с этим тэхёновым осознанием.       Но не могло — не могло! — все идти так прекрасно. Громкая трель сотового телефона разрушила всю атмосферу единения. Чонгук упорно старался не реагировать на раздражающий звук, предполагая, что это, скорее всего, вновь звонит Чимин со своими тупыми расспросами или рассказами, а это однозначно не стоило расставания с ластившимся все сильнее Тэхёном, который - о, пресвятые боги всех возможных религий! - наконец позволял к себе прикасаться и любить. Только звонок все не прекращался, казалось звук все усиливался, тарабаня прямо по перепонкам, с каждой секундой, и в конце концов Чонгук не выдержал. Сорвался, как бешенный, и со злостью ответил на звонок, даже не взглянув на экран.       — Да?! Что??? — лицо спасателя тут же изменилось со злого на шокированное, даже скорее испуганное. Было видно, как парень вслушивался в то, что некто говорил на том конце трубки, но тут же подошел к шкафу и стал вынимать одежду. — Да, буду через десять минут. Понял.       Тэхён искренне напрягся. Что-то подсказывало ему, что это не простой вызов. Чонгук не просто был сосредоточен, он буквально мысленно оказался перед тем, кто с ним говорил. Это пугало хирурга.       — Ты, — Чон резко повернулся, стоило разговору закончиться, — сидишь у меня дома и никуда не выходишь, понял?! — брови у Гука были сдвинуты к переносице и выражали вместе со всем крайне обеспокоенное состояние, так, что Тэ передернуло.       — В чем дело? — Хён поднялся, оправляя одежду и смотря на спасателя, который быстро переодевался, словно секунду назад не был готов разложить старшего.       — Это долго, — отмахнулся парень. — Главное, что ты носа на улицу не суешь, закрываешь все окна и двери, перекрываешь вытяжку, смотришь, чтобы нигде не осталось щелей, сидишь тут и ждешь меня. — Спасатель тараторил, но в голосе то и дело проскальзывала неуверенность. — На кухне еды достаточно, в нижнем левом шкафу найдешь респиратор и лыжную маску, наденешь, если я позвоню, понял меня?! — с каждым следующим словом у Тэхёна в животе все туже завязывался узел. Нервы били по слабому месту так, что хирургу ничего не осталось, кроме как сесть и посматривать на своего парня снизу вверх, от чего тот выглядел еще более обеспокоенно.       — Да что, мать твою, происходит, Чонгук! — не выдержал Тэ. — Даешь указания, точно война началась, и ничего не объясняешь!       — Просто сделай все так, как я сказал! — Чон слегка повысил голос, потому что переживания захватывали его разум.       — Я ничего не буду делать, пока ты мне не объяснишь в чем дело! — крикнул хирург, а потом шикнул от боли от нового спазма.       — Тэхён… — Чон уселся перед старшим на колени, прикладывая ладони к рукам Тэ. — Прости, я не могу, я переживаю… Это очень опасно.       — Да что опасного в конце-то концов?!       — Вулкан — Редаут, он ближе всего к нам и он недавно выпустил огромный столб пепла после подземных толчков, — начал спасатель, заглядывая парню в глаза, — воздушный циклон разносит облако пыли в нашу сторону. Это опасно, потому что эта пыль с острыми частицами, и при попадании в организм через дыхательные пути может привести к летальному исходу. Нас вызывают на станцию, чтобы помочь людям подготовиться до начала оседания пепла, но до этого может начаться массовая паника и аварии. Тэ, — Гук сжал ладонь хирурга и потянулся к нему, трепетно поцеловав в губы. — Я прошу тебя, останься тут и сделай, как я сказал. Если с тобой что-нибудь случится… — парень склонил голову, сдерживая ком, застрявший в горле.       — Я понял, — Тэхен наклонился к Чонгуку и, обхватив руками его лицо, сказал прямо в глаза. — Я буду в порядке. Беги.       Тэхён чмокнул спасателя в нос и ласково улыбнулся, вселяя в сердце Чонгука надежду и легкое спокойствие. Парень собрал вещи и вышел из дома, смотря, как Тэ провожает его у порога дома. Как ему хотелось, чтобы хирург так же встречал его, когда тот вернется после всего этого! Хотелось заключить Тэхёна в объятия, а после продолжить то, на чем их прервали. Гук запрыгнул в проезжающую мимо машину Пака, который вовремя решил подобрать друга.       Только тогда, когда его дом и Ким скрылись за другими домами, Чонгук подумал, что так и не сказал Тэхёну, что любит его. У горла образовался неприятный ком.