. . .
— Гук, помоги третьему отряду с экипировкой машины. — Командует Юнги, пробегая по коридору мимо Чона к своему отряду. Парень тут же бросается к отделению, где четверо человек пытались быстро подчинить своей воле эмоции. Как бы не было комично, но парни справлялись не так хорошо, как это обычно происходит на обычных заданиях, сегодня задача стояла на два ранга сложнее, а значит — паника имеет место быть. Чонгук понимал, такое случается отнюдь не каждый день, зато все, что парень знал, он мог применить сегодня как нельзя лучше. Чон был уверен в себе и своих силах на девяносто процентов. Гук понял, что ста в этот раз быть не может вовсе, как бы он не хотел и не старался вселить в себя эту бравую мысль. Не может быть ни у него, ни у кого другого. Сегодня элемент неожиданности был как нельзя важен: воздушные потоки, несущие грубую пыль, играли наперегонки со временем и службами спасения. Но больше всего приходилось закрывать глаза, переводя дух, от осознания, что эти последние, самые важные и дорогие десять процентов всецело принадлежат Тэхёну. Да, Чон знал, что сказал парню все, что должен был, но ведь это Тэ. У него может взыграть чувство ответственности, долга, хирург может забеспокоиться о ком-нибудь на улице или же решит поиграть в мать Терезу, и при любой другой ситуации парень даже и не возник бы против такой отдачи врача, но теперь, когда спасатель не мог знать, где сейчас Тэ, не мог помочь, уберечь и позаботиться... Дьявольские мысли из самых сокровенных глубин преисподней заселяли его мысли. Спасатель насильно кое-как заставлял себя не думать о том, что Ким может его не послушаться или же оплошать с защитой, заставлял до того, что начинал крутить в голове все знакомые песни в попытке найти заедающий момент, но все казалось тщетно. С помощью было окончено, собственная команда была готова отправиться на первый же вызов, потому что по городу уже с час назад прошла волна вещания о надвигающейся опасности, а стража порядка была направлена на помощь людям для перемещения в убежище. Многие люди начинали паниковать.. . .
Тэхён шел по улице в середине своего пути. Не было смысла возвращаться назад в дом Чонгука, так что хирург быстро двигался в сторону госпиталя. Он видел, как люди старались обезопасить свое жилье, отказываясь от помощи, буквально закрывались от опасности в себе и своей коробке. Улицы, по которым он шел, заметно пустели, это жутко его напрягало, парень чувствовал небывалую доселе неуверенность в себе. Тэ чувствовал, как он сам беззащитен, чувствовал эту волну эмоций, которая нависла над каждым жителем Анкориджа, но старательно делал новый шаг, буквально на свой страх и риск. И как бы хирург не хотел, чтобы с каждым последующим шагом ниточка, связывающая его с домом Чонгука, ослабевала, та наоборот становилась все крепче, напоминая о себе. Пока еще тихий ветер теребил его волосы и толстовку, кофта укрывала верхнюю часть его тела и, наверное, это единственная вещь, которая теперь защищала его от полного овладения страхом мозга Хёна. Ким скрылся от встречной стихии за поворотом и остановился с леденящим шоком в глазах. В паре одноэтажных домов от него какая-то черная легковая машина въехала в жилой небольшой двухэтажный дом. Здание пылало — автомобиль врезался прямо в газовый баллон, что располагался за стеной, и тот, не выдержав, взорвался, — пока не сильно, но огонь разрастался, набирая обороты. Около дома, на тротуаре в паре метров от аварии, перед самой лужайкой, было двое мужчин и женщина, ее держал один из них, пока второй, сидя на корточках, прикрывал руками лицо и с ужасом смотрел на пожар. Видимо, они успели выбежать из горящего здания, но вот женщина явно желала вернуться внутрь. Тэхен незамедлительно двинулся к ним, рванул что есть сил, потому что он мог помочь, банально оказать первую помощь, и это чувство рвало его на куски на пару с чувством страха. Шаг, почти прыжок, еще один, и женский крик на пару с всхлипами смешивается с треском дерева. «Я не спасатель», — мысль резко бьет его под дых, полностью выводя из строя внутренне равновесие, он впервые в такой ситуации и его самого слегка дергает от передоза адреналина. — Что с вами? — кричит он, обращая внимание напуганных людей. — Кто-нибудь ранен? Я врач, давайте я осмотрю вас. — Там мой Ник! Николас! — кричала женщина порываясь из мужских рук, пока по ее щекам продолжали стекать соленые слезы. Ее каштановые волосы спутались и лезли ей в рот и глаза так, что хирург не взялся бы сейчас сказать ее приблизительный возраст, женщина выглядела совершенно истерзанной, но она не видела ничего кроме огромного рыжего пятна перед глазами и продолжала кричать. — Ник! Спасите его! Тэ моментально повернулся к дому. Огонь подбирался от дыры в разрушенной стене вокруг машины к входной двери, распахнутой настежь. Пространство почти в огне, но это единственный способ спасти мальчика. Тэхён понял, что это ее сын, скорее всего совсем маленький, так что не сможет выбраться сам. Ким просчитывает, что спасатели не успеют приехать и скорее всего мальчик задохнется от гари. Тэ борется сам с собой, глотает ком, набитый железными опилками, и едва не чувствует кровавый осадок на своих зубах, страшно, он сам понимает и не может себе врать, но выдавливает из себя застилающий страх и принимает решение. — Это единственный вход? — обращается он к мужу — мужчине слегка за тридцать, который в попытках успокоить жену сам глотает слезы. — Да, — он поспешно кивает пару раз, как болванчик. — Прошу, помогите, я панически боюсь огня, а жена… Я не могу. — Вода. У вас есть вода? — Ким в секунду оглядывает обоих мужчин, задерживаясь, видимо, на водителе машины, а потом смотря на мужа. — И где был ваш сын?! Тэ снимает рюкзак бросая его на асфальт и принимает бутылку воды от горе водителя, который сам трясся в страхе, тут же открывает и выливает воду себе на голову. Она холодит его кожу, парень почти что трезвеет от сжимающих сердце эмоций. Отец отвечает, что мальчик должен был быть в гостиной на первом этаже, и это просто великая удача, ведь неизвестно, в каком состоянии находится лестница. Хватает пары секунд сказать, чтобы мужчины вызвали скорую помощь, а сам кидается к дому. В этот момент он не думает ни о чем, выключает все эмоции и оставляет перед собой лишь одну цель — найти и непременно спасти мальчика. Найти и спасти, найти и спасти — как мантру крутит Тэхён слова у себя в голове. Последний шаг, и парень чувствует почти обжигающий жар пламени на своем лице, руках, пробирающийся под одежду к самой коже, закрывает лицо руками и исчезает в темном проеме двери, точно поглощенный гигантским монстром. В этот же момент на асфальте, рядом с брошенным рюкзаком, раздается трель мобильного телефона. Тэхён выронил аппарат, когда обливался водой, и даже не заметил пропажи. На экране светится черная надпись — имя контакта «Jungkook-a» — и отец мальчика решает поднять трубку и ответить на звонок. — Тэхён, надеюсь, ты сейчас сидишь и жуешь тот зефир, что я оставил тебе, — раздается бодрый голос Чонгука, но Ким точно бы заметил подлые нотки неуверенности в этой теплой фразе. Мужчина, обнимающий жену, сглатывает новую порцию слез и едва выговаривает свои слова: — Простите, но ваш друг — Тэхён — сейчас спасает нашего мальчика, — слова дрожат и прерываются, а Чонгук, кажется, седеет на глазах от того, что в трубке совершенно чужой, до судорог страшный голос, который вещает ему из преисподней. — У нас не было телефонов, мы не могли позвонить спасателям, но у нас пожар. Ваш друг решился спасти нашего мальчика, простите… — Чонгук! Ты чего?.. — подошедший к спасателю Чимин застыл перед белым, как лист, парнем. Чон дрожал, в ужасе открывая глаза и не видя перед собой ничего, и если бы тот не стоял, Пак решил бы, что друг был мертвецом. Чонгук им и был. Сердце предательски холодело и останавливалось в пределах тихого рыдания на том конце.