Андертейл, ты ли это?

Мы двигались дальше. На сердце всё ещё тяжёлым грузом висели тоска со скорбью, а я до сих пор не понимала, чем были вызваны эти чувства. Флауи тоже совсем притих и отчего-то загрустил. Наверное, просто на нас так повлияла атмосфера этого места, заставляя задуматься о многом, в том числе и о не самых радостных вещах. Наши задумчивые похождения ушедших в себя и отчего-то внезапно загрустивших горе-путешественников прервали громкие тяжёлые шаги и лязг доспехов. Не успела я толком прийти в себя и очнуться от своих мыслей, как буквально в сантиметре от нас приземлилась стрела. Подгоняемая Флауи, а также собственными инстинктами самосохранения, я принялась со всех ног бежать по мосту, на котором мы оказались. Со всех сторон в нас летели копья, грозясь проткнуть насквозь. Я хорошо помнила ту боль ещё с того испытания Папируса, поэтому бежала, не оглядываясь, забыв про всякую усталость. Но вот резкий поворот, не успеваю вовремя повернуться, и копье пролетает рядом с моей рукой, оставляя по всей длине глубокий кровоточащий порез. Я тихонько застонала от боли, но скорости постаралась не убавлять, слыша за спиной громкие приближающиеся шаги Андайн. Руку нещадно щипало, от нас на мосту оставалась дорожка из капель крови. Я на бегу попыталась другой рукой зажать рану. ОЗ 12/20, но при этом от раны каждый десяток секунд отнималось 0,01 ОЗ. Я почувствовала, как больную руку накрыли тёплые лепестки, и потихоньку кровь начала останавливаться. ОЗ 17/20. Ох, снова Флауи помогает мне. Что бы я без него делала? — С-спа… си… бо… — проговорила я на бегу задыхающимся голосом, в очередной раз еле успевая увернуться от копья. — Всегда пожалуйста, но благодарности на потом оставь, когда живыми выберемся. А сейчас давай, дыхалку не сбивай и не отвлекайся, — даже каким-то строгим голосом ответил он. Я улыбнулась про себя и решила последовать совету цветка, промолчав и продолжив бежать дальше. Воздух с хрипом резко вырывался изо рта буквально каждую секунду, отдаваясь болью в груди. Стопы, через истоптанную подошву кедов чувствовавшие каждую неровность, дико ныли, как и натруженные мышцы. Я почувствовала, как мой темп с каждым шагом замедляется, последние остатки сил покидают меня, требуя немедленной остановки и передышки. Черт, Андайн будто бы ни капельки не устала, продолжая следовать по пятам и метать свои копья. А вот я уже больше не протяну, тем более что мне ещё надо уворачиваться. Вдалеке показались кусты. Ох, Слава Биллу, спасение! Я, собрав последние капли выдержки, максимально убыстрилась и ринулась к укрытию. Да, практически добежала, ещё буквально пару шагов! Резкая боль пронзила ногу. И я просто буквально упала в кусты, уже там проползая вперёд. Растянувшись в укрытии травы, я схватилась за раненую ногу. В ней торчала голубая стрела. Боль была невыносимая, и я сидела, замерев и прикусив губы, чтобы не издавать звуки. Тут я услышала тяжёлые шаги, направлявшиеся прямо в нашу сторону. Земля вздрагивала от каждого шага, а Андайн уже подходила к зарослям. Сердце бешено забилось об грудную клетку. Я с ужасом наблюдала, как рыцарь в доспехах неумолимо приближается прямо к нам. Что же делать?! Она уже зашла в кусты, разгребая траву тяжёлыми перчатками. Пошевелиться нельзя, услышит сразу, но и если просто сидеть, то через две секунды она наткнётся прямо на меня. Что же было в игре?! Ведь там был такой момент, но каким-то образом ты от неё спасался… Что-то должно произойти, ну же! Я лихорадочно пыталась вспомнить старый добрый Undertale, но, как назло, все мысли смешались в кучу, не давая возможности выудить хотя бы одну. Я уже приготовилась к смерти, как вдруг между травинок промелькнуло что-то жёлтое, а затем Андайн выудила за шкирку сияющего монстрёнка. Пару секунд стояла тишина, я лишь видела между травой болтающееся жёлтое тело, а затем Монстрёнок был небрежно опущен, а точнее сказать, брошен в траву, и послышалась отдаляющаяся тяжёлая поступь. Андайн уходила. Я шумно выдохнула, и, оставив наконец в покое прокушенные губы, тихонько застонала от боли. Кровь продолжала литься, рану просто адски жгло и щипало. Я держала ногу обоими руками, чуть ли не воя и втыкая в кожу ногти чуть выше ранения. Боль от них немного заглушала ту, и становилось легче. Флауи быстренько спустился вниз и с сосредоточенным видом принялся разглядывать больную ногу. — Надо вынуть стрелу, чтобы я смог её залечить, — сказал он через пару секунд. Я тут же энергично замотала головой, покрепче сжимая ногу. — Ну же, Рейчел, не упрямься! Только так я смогу тебе помочь и остановить кровотечение. — Хэй, ты видела? Андайн тронула меня! А ты — лузер! Находилась рядом, но ступила. А ведь могла бы подвинуться чуть левее. Ха-ха, ты даже Андайн толком не увидела! — Тут ещё совсем некстати вновь оживился Монстрёнок, смотря на меня с таким видом, будто бы победил в каком-то великом соревновании, а я опозорилась. — Только тебя здесь не хватало! Нужно мне очень Андайн твою увидеть, и так хватило уже, — одновременно с раздражением и страданием проговорила я, кинув на него разозлённый взгляд. — Так, всё, я вынимаю её насчёт три, — решительно проговорил Флауи. Я тут же запаниковала, увидев, что он уже протянул к ней свои листки. — Нет, стой, не трогай её! — Раз. — Флауи, нет, оставь, мне и так нормально! — Цветок уже с непоколебимым видом схватился за её кончик. Я же всеми силами пыталась предотвратить это, не желая испытывать ещё большую боль. — Два. — Нет! Пожалуйста! Не надо! Будет ещё больней! — Три! — Флауи резко выдернул стрелу из моей ноги. Я громко вскрикнула, из глаз от внезапной вспышки боли брызнули слезы. Из открытой раны ещё больше полилась кровь. Но цветок тут же закрыл её листками. Постепенно боль начала потухать, а кровь остановилась. — Вот и все, видишь, лучше же? — Я сидела с надутым видом, не отвечая на вопрос Флауи. — Ох, Рейчел, ну прямо как дитя малое, — цветок вздохнул и с улыбкой покачал головой, смотря на меня, словно мать на своё маленькое непоседливое, постоянно влезающее в неприятности и хулиганящее, но всё равно любимое чадо. Его слова кольнули, но, задумавшись, я поняла, что и впрямь вела себя по-детски. Уверенно встав, я с вызовом глянула на с насмешкой наблюдающего за всем этим Монстр Кида и, стараясь не обращать внимание на оставшуюся небольшую боль в ноге, двинулась дальше, подобрав Флауи и поблагодарив его. Монстрёнок, насмешливо хмыкнув, убежал вперёд. Уже в следующей комнате я с радостью увидела сохранение. Прохромав до заветной звезды, я с наслаждением ощутила лёгкое покалывание в ноге и руке, после чего ОЗ восстановились, раны залечились, а в груди вновь появилось знакомое чувство. Решимость. Мы двинулись дальше. Та «пробежка» с Андайн пусть была и не самой радостной и приятной в моей жизни, зато избавила нас от той непонятной тоски и задумчивости. Теперь мы со смехом вспоминали сложившуюся ситуацию и наши прятки в кустах, а гробовое спокойствие этого места раскалывалось, нарушенное нашим весельем. Флауи рассказывал мне об Андайн, а я жаловалась ему на наглого Монстрёнка. Стены пещеры, что привыкли слышать лишь злость, обиду и отчаянье, сейчас, впервые за долгое время, оглашал звонкий смех. Удивительная всё-таки штука жизнь и её цикличность: наверняка когда-то давно по тем же коридорам точно так же, смеясь, ходили и Чара с Азриелем — два ребёнка, мальчик и девочка, монстр и человек, объединённые одной целью. Через много лет история снова повторяется, и вроде вновь с тем же мальчиком, вот только и он уже совсем другой, да и сопровождает его иной человек. Та, казалось бы, счастливая история, закончилась печально… Но как же окончится эта? Повторю ли я судьбу той девочки? Вынужден ли он будет вновь испытать боль и отчаянье, горе утраты? Или же этот мир, несмотря на всю жестокость и злобу, получит свой счастливый финал? Это таинственное место и вправду рождает много загадок и вопросов, увы, не давая на них ответы. Так каким же всё-таки будет финал? В следующей комнате одиноко примостился телескоп. Подойдя поближе, я заметила, что края окуляра обмазаны чем-то красным. Видимо, здесь обычно стоит Санс, подшучивая над прохожими. Вспомнив причину его отсутствия, мы с Флауи нашли новую тему для обсуждения, размышляя, как там старший скелет, отошёл ли от того «слегка» неудачного похода в бар и досталось ли ему от Папируса. Но тут наш разговор прервала непонятная музыка, — казалось, это куски партий тяжёлого рока вырвали из своих композиций и соединили между собой. Спустя две секунды мне удалось установить, что они раздаются из моего рюкзака. Поняв, что это звонит телефон, отданный мне Папирусом, я тут же принялась рыскать во внутренностях рюкзака, который в основном был набит Злороженными, коричными монстрами, да парой маленьких коробок с макаронами по-флотски, которые я взяла из дома скелетов, дабы больше не голодать в пути. — Ох, как говорится, «вспомни… вот и оно», — произнёс Флауи, промолчав с многозначительным видом после слова «вспомни». — Да ладно тебе, — ответила я с лёгкой усмешкой и взяла трубку. — Алло? — Кхм, здравствуй, человек, — прозвучал из трубки знакомый басовитый голос. — Привет, Папирус, — ответила я, стараясь скрыть в голосе радость. — По какому поводу звонишь? — Я попыталась перестать глупо улыбаться, поймав на себе пристальный ироничный взгляд Флауи. — Просто хотел предупредить, что по Водопадью бродит одна… моя знакомая. И она… весьма убийственного мнения о тебе. Просто чтобы ты, если что, была начеку. — Да, спасибо, что предупредил. — И да, тебе спасибо, что привела этого оболтуса домой. А то, я уверен, Гриллби бы его выпихнул из бара, так что этот идиот так и ночевал бы где-нибудь на снегу, а мне его потом искать среди сугробов. — Да не за что, — я нервно усмехнулась, прикидывая температуру такого снежного ночлега по ночам. — Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Ну, пока. И… Рейчел, будь осторожна, — казалось, в конце его голос чуть дрогнул, звуча неуверенней обычного. Наверняка ему редко приходилось говорить что-то подобное. Сердце невольно сжалось, приятно затрепетав — неужели он менялся в общении со мной? В то, что грозный стражник и впрямь мог измениться после знакомства с одним человеком, верилось с трудом, но от одной робкой мысли об этом приятно согревала. Борясь с желанием с радостным визгом начать скакать на месте, я убрала телефон в рюкзак, любовно глянув на него напоследок. Флауи не переставал смотреть на меня выразительным взглядом, будто бы ожидал объяснений. — Что? — я с наигранным непониманием уставилась на него. — Ничего не хочешь мне поведать? — цветок всё выжидающе и с лёгкой ухмылкой смотрел на меня. Я покачала головой, продолжив идти вперёд. — А то, что ты, например, всё-таки влюбилась в этого надутого идиота? — Услышав его слова, я вспыхнула. Казалось, в этом подземелье меня хотят засмущать на всю жизнь вперёд. — Нет, конечно, что за глупости? — я фыркнула, стремясь изобразить безразлично-насмешливую улыбку, но с ужасом почувствовала, как жар приливает к щекам. Сама мысль о моей влюблённости в кого-то звучала абсурдно. Хотя, признаться, если и рассматривать возможных кандидатов на эту должность, то Папирус подходил больше всех — безусловно, если бы хоть какая-то влюблённость вообще была. — Да, а чего тогда так сияешь от его звонка? — Флауи с намекающим взглядом посмотрел на меня. Если задумываться, то некоторые факты делали это предположение не таким уж и абсурдным. Да, я действительно была безумно счастлива услышать звонок от него и знакомый голос по ту сторону провода. Наверное, Папирус был одним из немногих существ, забота которого была мне приятна, не раздражала, как выходило в большинстве случаев с людьми. К тому же совсем недавно мы с ним целовались — действительно всерьёз целовались, и это не было каким-нибудь грёбаным сном, как всё больше казалось в последнее время. Неужели я действительно что-то чувствовала к Папирусу? Не знаю, была ли это влюблённость, по крайней мере, я бы побоялась называть её так, но вот симпатия… Симпатия по отношению к Папирусу действительно присутствовала, и отрицать это было крайне глупо. Нет, Рейчел, ты, должно быть, действительно ненормальная, причём, даже больше, чем считала себя до этого. Да уж, чего-чего, а тяги к некрофилии я ещё за собой не замечала. Это внезапное осознание выбило меня из колеи и ввело в шоковое состояние. Так что Флауи я так и не ответила. А он, по всей видимости, ответа и не ждал, сам все поняв. — Судя по твоему лицу, ты только сейчас поняла это и признала, — Флауи усмехнулся. А я с растерянным видом оглянулась на него. — Ладно, пусть я этому скелету не слишком симпатизирую, но переживу уж как-нибудь. И не делай такое испуганное и смущённое лицо, я уже до этого начал догадываться по твоему поведению, — цветок улыбнулся, с поддержкой и даже как будто лёгким сочувствием глядя на меня. Я улыбнулась в ответ, в который раз благодаря судьбу за моего спутника. Как же мне все-таки повезло, что я иду именно с Флауи. Почему-то я боялась, что после этого он будет смеяться надо мной, начнёт подкалывать, или вовсе обидится, назовёт глупой дурой, он ведь всегда не особо жаловал Папса. Но он, несмотря ни на что, не сделал ничего из этого, а наоборот лишь спокойно принял это. Даже не представляю, как бы я справилась одна: без его поддержки, советов, да и просто без верного друга, с которым всегда можно поговорить, зная, что он всегда будет на твоей стороне. — Флауи, спасибо тебе. За всё, — слова невольно вырвались сами собой, выражая искреннюю благодарность этому цветку. — Не за что, Рейчел, — ответил он с доброй улыбкой. — Я бы тебя обняла, да, боюсь, раздавлю, — ответила я с лёгким смехом, переведя вновь взгляд на дорогу вперёд. — Не замечал за тобой раньше склонностей к телячьим нежностям, — с наигранным удивлением ответил мне он. В ответ я весело засмеялась. Я даже не стала ничего опровергать, ведь привычного желания возмущаться и что-то доказывать больше не было. Сейчас я была вынуждена признаться, что это место действительно меняет — медленно, но верно я сбрасываю с себя глупые подростковые маски, призванные скрыть предполагаемые слабости, которые таковыми не являются. Я снова задумалась о своём будущем и выборе пути. Кажется, сейчас я как никогда была близка к тому, что я до сих пор не ступила на дорожку геноцида не из-за каких-то физических ограничений, и тем более не из-за выдуманной чести и слабости противников, а только потому что не хотела. Да, вот так вот просто раскрывались главные сомнения моего путешествия. Правда, чем же оно закончится и чего я всё-таки хочу на самом деле, я не знала до сих пор. Просто я наконец решилась быть честной с собой и перестать притворяться злой хладнокровной личностью. Это место уже, по-моему, давно доказало, что это совсем не так. Да, я подобрела, оказалась отчасти какой-то неженкой. Да, я влюбилась. Ну и что? Разве от этого я стала хуже, слабее? Перестала быть самой собой? Вовсе нет. Так зачем продолжать притворяться и доказывать что-то себе и окружающим? В конце концов, зачем всё время постоянно бороться с течением, впустую тратя силы, когда можно просто плыть по нему, лишь поворачивая в нужных местах, обходя камни и водопады и выбирая себе лучший путь. Мы вышли в следующую комнату, в который обнаружился монстр, каких так мало осталось в этом месте. Это была Смурена. Она сидела на камне, угрюмо отвернувшись и пряча за своими волосами лицо. Я осторожно подошла поближе, не зная, будет ли она сражаться, или нет. Но та тут же развернула лицо, гневно что-то закричав на высоких нотах, от которых заболели уши и отнялось одно очко здоровья. Я на миг закрыла их руками, но как только она отвернулась вновь, разжала их. Чтобы пройти дальше, мне надо было идти мимо неё, однако Смурена не подпускала ближе к себе, принимаясь убийственно кричать. Да и отчего-то мне стало её жаль. Всё тело Смурены покрывали едва зажившие ссадины и шрамы, копна волос во многих местах была криво отстрижена, а может и вовсе оборвана, словно бы кто-то выдирал их. Она выглядела слишком одинокой и несчастной, и так натерпевшейся за свою жизнь, чтобы причинять ей новую боль. Не зная, поможет ли оно, я принялась выполнять первое вспомнившееся действие. — Этот мир так жесток, — тихонько запела я. — Вышел для надежды срок, — Смурена повернулась ко мне лицом, но пока лишь молча и с лёгким недоумением наблюдала за мной. — Как, борясь за мечты, всё хранишь улыбку ты? — продолжала я петь, с надеждой глядя на неё. — И пусть мир рухнет вдруг, я всегда твой лучший друг. Внезапно Смурена открыла рот и принялась в начале тихо, а потом увереннее подпевать мне. Только уже не тем ранящим визгом, а красивым женским голосом. Я, обрадовавшись, решительней продолжала петь, пусть и совершенно не обладала талантами в этом. Понятия не имею, откуда она знала слова, но мы продолжали дуэтом акапельно петь её. Флауи зачарованно слушал, сидя на моем плече. С каждой нотой во всём теле разливались приятное тепло и светлые чувства. Мы пели, казалось, вкладывая в эту песню искренние чувства и душу. Откуда-то со всех уголков пещеры начали собираться мелкие монстры, Мойша, Минижелл. Они сидели по углам и без своей обыкновенной злобы внимательно слушали нас. Народ всё собирался и собирался, а мы продолжали петь всё ярче и эмоциональней. — И смогу вновь найти друга я в конце пути, — допели мы, мягко оставив последнюю ноту незавершённой. Смурена приветливо и благодарно мне улыбнулась, а затем, махнув хвостом в воздухе, скрылась где-то за камнем. А я с удивлением оглянулась на небольшую толпу, состоящую в основном из маленьких монстров. Только сейчас заметив, что это все те, кого пощадила. Они с задумчивостью и лёгкой светлой грустью глядели на меня, но уже через пару секунд последовали за Смуреной, скрываясь за стенами пещеры. — Это было очень эффектно и красиво, — сказал мне Флауи, после их ухода словно бы очнувшись от песни. — Серьёзно? Спасибо, правда, никогда не думала, что я умею петь, чтобы окна не трескались и барабанные перепонки у людей не лопались, — с лёгким изумлением ответила я. — А вот Смурена действительно красиво пела, — добавила, вспоминая её чудесный голос. — И что это за песня? Отчего-то её текст сумел задеть меня до глубины души — удивительно, как автор сумел написать так, чтобы создавалось такое отчётливое ощущение, словно бы она была написана про тебя самого, — цветок смотрел куда-то вдаль невидимым взором, снова на некоторое время погрузившись в себя. Я кинула на Флауи задумчивый взгляд, но тут же постаралась сделать беззаботное лицо. — Да так, просто песня с поверхности, первая, что мне в голову пришла, — я пожала плечами, постаравшись сделать беззаботный вид. Пройдя в закуток у стены, мы увидели старинное пианино. Вспомнив эту локацию, я тут же вышла и прошла дальше по коридору, ожидаемо заметив там статую. С потолка на неё капала вода, оставляя пробоины и трещины в камне, а неподалёку стояла корзинка с зонтиками. Флауи удивлённо наблюдал за тем, как я взяла один и поставила его в руки статуи. Пару секунд стояла тишина, но затем из камня полилась красивая музыка. Музыкальная шкатулка, избавившись от воды, вновь заиграла. Флауи сначала удивился, а затем, грустно улыбнувшись, посмотрел на статую, углубившись в воспоминания. И вновь я ощутила волшебную атмосферу этого места. Только сейчас она наполняла не тоской, а наоборот — светлой доброй грустью. Здесь мы решили сделать привал: присели у стенки, достав оставшуюся провизию. Я прикрыла глаза, вслушиваясь в чудесную мелодию, — та лилась, сливаясь с шумом вод и пением падающих капель, и словно бы вытекала из глубин пещеры. Казалось, играла не шкатулка, а само подземелье пело, рассказывая бывшему принцу сказку из давних времён — историю его детства, а тот засыпал, убаюканный волшебной колыбелью.