***
Очнувшись, я почувствовала мелкую дрожь в конечностях. Перед глазами тут же всплыла картина оторванного куска конечности, — последнее, что я увидела перед смертью. — Всё хорошо, не думай об этом, — я почувствовала нежное прикосновение листьев. Флауи мягко обнял меня за шею, успокаивающе поглаживая, когда я незаметно для себя уже начала биться в крупной дрожи. — Тебе нужно успокоиться. Давай вместе со мной: вдо-ох и глубокий выдох на восемь счётов. Вот так, молодец. Проделав вместе с Флауи короткую дыхательную гимнастику, я почувствовала, как тремор постепенно уходит, сердечный ритм восстанавливается и даже фантомная боль в повреждённой ранее ноге бесследно исчезает. Всё хорошо, та картина осталась в прошлом сохранении, и это нужно было просто забыть и идти с новыми силами. Я вспомнила движения Меттатона, его решительный горящий взгляд, и поднялась на ноги, намеренная увидеть это снова. — Готова познать настоящую красоту? — в этот раз Флауи сразу же пробрался к переключателю, избавляя нас от долгих речей. Зажглись софиты, зазвучала музыка и всё началось снова. После преодоления дронов с пулями и бомбами мне пришлось уворачиваться от самого Меттатона, а точнее от носков его прекрасных сапог, которые оказались и впрямь острыми, словно лезвие ножа. В какой-то момент Меттатон активировал сердце, из которого также начали вылетать пули, однако гораздо чаще, нежели у обычных дронов. Я, памятуя об игре, достала телефон, и впрямь найдя наверху помимо стандартного фонарика кнопку с изображением мелкого пульта. С её нажатием из одного из многочисленных отверстий телефона вылезла пластина, которая начала раскрываться и вскоре преобразовалась в некий пульт, который вместо переключения каналов стрелял железными пульками. Правда, копания в телефоне стояли мне разодранного бедра, но ради возможности атаковать можно было и потерпеть. Но вот новенькие джинсы было, конечно, жаль. Спустя несколько заходов руки Меттатона наконец оказались на полу отдельно от тела, однако тот, казалось, даже не расстроился, продолжая с прежним азартом наступать на меня с остриём на сапогах. В какой-то момент ему всё же удалось меня зацепить, так что лезвие прошлось под коленом, разрезая сухожилие. — Я разобью барьер и порабощу человечество своим шоу, вот увидите! Я рухнула на пол, и следующая бомба приземлилась точно мне в грудь, разрывая на части. Под визг Флауи я отключилась, погружаясь в темноту.***
Мне пришлось ещё несколько раз поумирать, подышать, предотвращая грозящуюся вот-вот нахлынуть истерику, и даже немного прогуляться по мосту и закоулкам ядра, дабы развеяться и успокоиться перед новым заходом. С каждым разом снова входить в ту комнату, в которой меня ожидала новая смерть, становилось всё тяжелее и тяжелее. Однако энергия Меттатона продолжала заряжать и вдохновлять, а поддержка Флауи всё ещё помогала оставаться на плаву и не впадать в отчаянье. Когда стало особенно трудно, я открыла сообщения Альфис, которые так и не успела прочитать целиком. Большую часть текста занимали восторженные описания Андайн и их свидания, что вызвало у меня умилительную улыбку. Читая слова благодарности, я почувствовала, как что-то приятно потеплело у меня в груди. Если могу помочь и сделать хоть чуточку счастливее хотя бы одного монстра в этом подземелье, значит, я уже делаю это не зря. Значит, я не зря вновь и вновь пытаюсь, стараясь двигаться дальше к главной цели — разбить этот чёртов барьер. Не важно, какой ценой мы это сделаем, не важно, если это не сможет полностью осчастливить абсолютно каждого монстра в этом подземелье, но если это подарит им свободу, если они смогут хоть на мгновение почувствовать радость и наконец увидеть и звёзды, и солнце, и луну, то это определённо того стоит и сможет сделать счастливей и меня.***
Ноги Меттатона с громким треском отвалились, а сам он упал вниз, становясь в разы меньше. Зрители ревели, камеры вылезали со всех сторон, то приближаясь, то отдаляясь от нас, а рейтинги взлетели до небес, если судить по шкале на экране. — Мы никогда не устраивали такого раннее, но для этого выпуска сделаем исключение, — оставшийся без конечностей Меттатон продолжал сиять широкой улыбкой, и все его вмятины, трещины и синяки меркли: их затмил яркий живой взгляд жёлтых глаз. — Время звонков! На большом экране возникла иконка звонка, который тут же автоматически приняли. — Жизнь в подземелье довольно скучна, но… — несмотря на помехи связи, я с первых слов узнала этот голос. — Твоё выступление сегодня разнообразило её. Может быть твоё решение уйти на ТВ было не таким уж и бесполезным. И, знаешь… С тобой у человечества нет шансов. Жаль, я понял это слишком поздно. Но не надейся, я не буду скучать, — по ту сторону телефонной трубки послышался шумный вздох. — Но, если вдруг однажды захочешь вернуться, так и быть, я позволю тебе заглянуть послушать мои треки. Ох, я слишком сильно заболтался с вами… С этими словами звонивший отключился. Меттатон продолжал слабо улыбаться, переводя беспомощный взгляд с прожектора на меня и обратно. Кажется, будь его руки целыми, он бы протянул их к экрану, с надеждой, что там вновь появится предыдущий звонок. Но тот уже был весь испещрён звонками других желающих, а операторы незамедлительно принялись их принимать. — Меттатон, а ты не настолько отвратен, как я думал! — Во время сегодняшнего шоу мне даже не захотелось блевать! — Меттатон, ты залепил дыру в моём неметтатоновом сердце. — Я… Спасибо вам, — по металлическому лицу робота тонкими струйками стекала густая желтоватая жидкость. Кажется, он плакал. — Я подумал и… пока я всё-таки останусь с вами в подземелье. Ведь, каких бы вершин ты не достиг, всегда нужно помнить тех, кто оставался с тобой, когда ты был никем. Не так ли, дорогуша? Я рад, что мне есть к кому вернуться. Уверен, что и тебя кто-то ждёт там, наверху. В груди что-то ёкнуло от его последней фразы. А ждёт ли меня кто-нибудь? Если ли там вообще этот кто-то? — Так что срази их на… по… вал… — на последних словах голос Меттатона начал искажаться, замедляясь и снижаясь, а затем он и вовсе затих, закрыв глаза и отключившись. — Рейчел, вот ты где! — дверь распахнулась и в помещение вбежала запыхавшаяся Альфис. Взгляд её упал на разряженное покорёженное тело Меттатона. — Мда, а я всегда знала, что эта железка отрубится в самый неподходящий момент. — А я всегда знала, что на твоё обещание помощи лучше не полагаться, — я, насупившись, обиженно посмотрела на Альфис. Та закатила глаза. — Да-да, прости, что не смогла помочь. Я разгребала… кое-какие дела, — по её замявшемуся и виноватому лицу я вмиг поняла, о каких делах идёт речь, и смягчилась, перестав глядеть на неё, как на злостного предателя Родины. — Я пыталась тебе дозвониться, но в Ядре не работает связь, так что пришлось искать вас по всем этажам и закоулкам. — А как же камеры? — Увы, не в моей компетентности. Это место слишком близко к владениям короля, так что никакие камеры здесь не допускаются, — Альфис горько вздохнула. — Кстати, спасибо за поднятые рейтинги. Это первый раз за мою память, когда выпуск смотрели более одного зрителя, — рептилия саркастично хмыкнула. — На самом деле, изначально я создала его, чтобы что-то доказать себе, а главное убедить Андайн в том, что она ошибается, называя меня и мою науку бесполезной. Я хотела, чтобы она поняла, что с помощью науки тоже можно изобрести что-то, что может наводить на монстров страх. Да и вообще меня бесило, что она не обращает на меня и мои изобретения никакого внимания, носясь со своей королевской стражей. А теперь… Что ж, кажется, Меттатон и сам нашёл что-то для себя в этих шоу и выступлениях, так что пусть развлекается. Альфис затихла, а у меня просто не было ни сил, ни желания продолжать разговор. Все мысли крутились вокруг фразы Меттатона о том, что меня кто-то ждёт там, наверху. От осознания того, что эта была невольная ложь, внутри всё горько сжималось. Да, возможно, меня могли ждать мои родители, друзья, но… Разве я встречу их на поверхности? Что-то мне подсказывало, что нет. Там будет другой мир, с другими людьми, другим домом, школой… Возможно, я смогла бы добраться до нашего мелкого городка, найти улицу, дом. Вот только… отчего-то кажется, что там будут жить совсем другие люди. И они уже не узнают никакой Рейчел, ведь там этой Рейчел никогда и не существовало. Я понимала, что никаких серьёзных причин так полагать не было, но почему-то внутренне я была уверена, что так и есть. Одиночество ледяными лапами обвило грудную клетку, заставляя ощущать в ней тяжесть. Вот главная причина, почему я не хочу проходить барьер, оставляя всех монстров и дальше гнить под землёй, — потому что в этом случае у меня самой больше никого не останется. Мы двинулись дальше, минуя застывшего Меттатона и наконец покидая эту злосчастную комнату. За дверями оказался коридор, подобный остальным многочисленным коридорам в Ядре, вот только здесь вдалеке маячили двери лифта, предвещая конец этой локации. — Признаться честно, я мало верю в то, что тебе удастся преодолеть короля, — спустя несколько минут напряжённого молчания, учёная снова подала голос. — И мне будет даже чуть жаль от мысли, что мы вот-вот тебя потеряем, — я саркастично хмыкнула, в то же время мысленно замечая, что для этого мира такое признание практически равно признанию в любви. — Да, я, конечно, вела тебя только ради собственной выгоды и была с самого начала уверена, что в конечном итоге ты всё равно будешь убита Азгором, но… Она не стала договаривать, вздохнув и продолжив путь молча. Флауи тоже после битвы с Меттатоном отмалчивался, с головой уходя в себя. Так что и я не спешила нарушать нагнетающую атмосферу уныния, ныряя в собственные мрачные мысли. — В общем, спасибо тебе за Андайн и за лабораторию. В память о тебе я обещаю всё-таки вернуть амальгам их семьям, раскрыв всю правду, — у самого лифта Альфис снова подала голос. Махнув лапкой на прощание, она поправила очки и развернулась. Я слабо улыбнулась, помахав в ответ. Но уже спустя пару шагов учёная замерла, оборачиваясь. — Всё-таки жаль, что тебе не удастся убить Азгора. Я бы станцевала на прахе этого говнюка, ведь именно из-за его приказов мне приходилось ставить все эти провалившиеся эксперименты. Она злорадно оскалилась, отворачиваясь и спешно удаляясь прочь. И даже в этой нарочито бодрой и хищной улыбке проскальзывала горечь. Чувствуя, как тяжесть сковывает мои плечи, заставляя ссутулиться и сжаться под натиском мрачных мыслей, я шагнула в лифт.