Андертейл, ты ли это?

Перед замком стояла угнетающая тишина. Казалось, все вокруг разом вымерли, стоило нам дойти до этого места. В воздухе висело напряжение, развеять которое сейчас не хватало ни сил, ни духа. Я молча сохранилась, ловя себя на том, что в этот раз даже не почувствовала привычного тепла. Сейчас это было скорее что-то холодное и колющее в районе груди, — чего только не сделает негативное самовнушение. — Как думаешь, это правда? — гулкое эхо шагов разносилось по серым коридорам замка. — Что? — голос как будто принадлежал кому-то другому, но точно не Флауи. Цветок редко когда говорил настолько равнодушно и бесцветно. По крайней мере, до похода в лабораторию. — Всё, что рассказывают про короля. Про его чудовищную силу, непобедимость. Про то, что нам не пережить битву с ним… — Не знаю, — он вздохнул, отворачиваясь и скрываясь за волосами. Решил поставить точку в едва начавшемся диалоге? Раз уж так, я решила не надоедать. Вступив внутрь замка, на миг я замерла, почувствовав себя снова в Руинах. Конечно, та Ториэль тогда изрядно нас напугала и заставила помучаться, но всё же… там было всё как-то легче. Я точно знала, что самый верный путь — идти вперёд, что Флауи будет рядом, что мы непременно выберемся. Самым сложным препятствием была физическая боль и способность найти в себе силы двигаться дальше, а сейчас… Сейчас, смотря на ушедшего в себя Флауи, вспоминая сгорбленный силуэт Альфис, говорящую о том, что нам не преодолеть короля, я чувствовала, что теперь во мне больше отчаянья, нежели решимости, и я совсем не уверена в правильности своих поступков. В игре в концовке пацифиста бой с королём останавливала Ториэль. Разве придёт кто-нибудь сейчас? Также там мог появится Флауи, а в финальной битве Азриэль. А что будет у нас? Флауи со мной, приходить нам на помощь некому, так что даже если нам удастся одолеть короля, сможем ли мы найти выход, решить всё мирным путём? Или нам всё же придётся убить его, чтобы спастись самим? Но тогда Подземелье лишится своего монарха, а нам негде будет достать седьмую душу. Разве что… Мебель, обстановка, даже цвет паркета — всё здесь было идентично с домом Ториэль в Руинах. И лишь скверная вонь от грязных вещей, сгнивших продуктов и застарелого пота развеивала все воспоминания. Хотя, с цветом паркета я тоже погорячилась: всё-таки это жёлто-коричневое с многочисленными засаленными пятнами нечто вряд ли напоминало о ровном дубовом полу в доме Тори. Всё же одно большое различие между их домами было. Если в Руинах после знакомство с «мамой-козой» и её улиточным пирогом я думала, что эта женщина маленько поехала от одиночества, то теперь, глядя на разбросанные повсюду куски белой шерсти, майки, свитера и носки невообразимых размеров, расшвырянных тут и там по всему жилищу, я понимало, что вот оно — настоящее, удручающее и медленное схождение с ума. Зато я убедилась, что уход жены даже из королевского замка способен сделать запущенное холостяцкое жилище. Будь мы с Флауи сейчас поразговорчивее, я бы обязательно комментировала ему каждый найденный носок с нелепыми шутками в адрес Их Величества, а цветок бы наверняка ворчал из зазрений совести, но всё-таки хотя бы пару раз точно не выдержал бы и прыснул. Жаль, что сейчас мы оба молчали, а с каждой новой комнатой его взгляд тускнел всё больше. Единственным украшением в этом доме, бросавшимся в глаза на фоне остальной серой обстановки, были золотые цветы, расставленные в горшках во всех свободных углах. Удивительно, но они не были увядшими и тем более сгнившими, а радостно желтели яркими пятнами. С каждым новым цветком Флауи ёжился, — ему явно было не по себе от бесконечных бездушных сородичей, разбросанных здесь повсюду. — Ты в порядке? — я осторожно протянула руку, не решаясь дотронуться до листика в привычном жесте поддержки. Флауи лишь коротко кивнул, деликатно отодвигая протянутую руку. Ясно. Хорошо, никаких тактильных контактов, я поняла. Видимо, к этому он сейчас не был готов. «Ничего, скоро он оправится. Скоро мы справимся со всеми трудностями и всё закончится. Всё будет в порядке. Обязательно», — успокаивала я себя, продолжая мрачным взглядом оглядывать королевское жилище. В предполагаемой комнате Чары и Азриэля особенно веяло знакомой обстановкой. Сколько раз я просыпалась в этих стенах, чтобы вновь выйти навстречу очередной смерти? Та же кровать у стенки, пыльный шкаф, комод со старыми игрушками… И старый потрескавшийся горшок со сгнившим цветком на тумбочке, в котором тогда ночевал Флауи и с каждым моим возрождением выбирался оттуда, чтобы успокоить меня, вдохновляя идти дальше и не сдаваться. Однако при взгляде на эту комнату сразу было понятно, что она уже была рассчитана на двух человек. По обе стороны от стен располагались две кровати, а к обоям заржавелыми булавками были прикреплены детские рисунки золотых цветов и старые выцветшие фотографии, содержание которых было практически невозможно разглядеть из-под толстого слоя пыли. Я сочувственно обернулась на Флауи. Если у того и были зубы, то сейчас они оказались явно крепко стиснутыми. С мрачным видом тот резкими скачками глаз осматривал комнату, стараясь не задерживаться ни на одном предмете. Решив больше не лезть к нему со своими попытками в поддержку, я направилась к двум лежащим на полу коробкам, о содержимом которых я знала ещё с момента, когда только пересекла порог этой комнаты. В левой коробке — что примечательно, ведь левая половина комнаты, судя по рисункам, принадлежала Чаре — оказался медальон. Тот самый, который я рассматривала, кажется, лет сто назад на фото в Руинах. Золотое сердце и надпись: «лучшие друзья навсегда». Вот и всё, что осталось от некогда прочной и верной дружбы. Нервно оглянувшись на совсем поникшего Флауи, я сочувственно улыбнулась ему и быстро накинула медальон на шею. Застёжка оказалась слишком мелкой и, как назло, никак не хотела поддаваться. Нервничая всё больше, я трясущимися руками отчаянно боролась с цепочкой, когда услышала у уха тяжёлый вздох. — Давай лучше я, — послышался непривычно тихий хрипловатый голос, и тёплые листья накрыли пальцы, мягко отодвигая их в сторону. Спустя долю секунд раздался тихий щелчок и холодное железо обожгло грудную клетку. Ещё пару мгновений на пальцах ощущалось тёплое прикосновение, а на коже шеи чувствовалось лёгкое дыхание, но вскоре всё пропало, и Флауи вновь скрылся за волосами. Вторую коробку я открывала, уже заранее зная, что увижу внутри. И правда: на дне покоился небольшой нож, острие которого поблёскивало в тусклом свете настольной лампы. На миг нерешительно замерев, я всё-таки взяла его, молясь, чтобы он никогда нам не понадобился. Дойдя до конца коридора, на стене я обнаружила небольшое зеркало, — удивительно, но на его поверхности практически не было пыли. Из него на нас глядели растрёпанная девчонка в растянутой красной майке и оборванной куртке, а с её плеча хмуро смотрел измученный цветок. Девчонка криво улыбнулась, на миг морщась от своего выражения лица, и тут же растянула губы шире, смеясь над своей недовольной физиономии. — Ну же, Флауи, улыбнись, ты чего такой кислый? — я шуточно подтолкнула цветок, но тот лишь натянуто оскалился, отчего стал выглядеть ещё унылее. — Прости, Рейчел, у меня совсем нет на это сил, — он вздохнул, снова хмуро покосившись на своё отражение. — Ладно, это ты меня прости, что невольно пытаюсь заставить тебя кривляться. Если ты чувствуешь себя плохо и устало, можешь не притворяться, всё в порядке, ты ведь имеешь право на свои чувства, — я легонько дотронулась до лепестков, погладив их. Флауи благодарно кивнул, чуть успокоившись, а я вновь перевела взгляд на отражение. Поменялась одежда, появились новые круги под глазами, царапины и прорехи на лепестках, но, в целом, из зеркала глядели всё те же Рейчел и Флауи, которые точно так же смотрели на себя когда-то давно в далёких Руинах. — Флауи, погляди, мы прошли столько дерьма, но, несмотря ни на что, это всё ещё мы, — я широко улыбнулась нашим отражениям. Цветок в зеркале рассеянно захлопал глазами. — Ну, представь, мы столько всего пережили: столько смертей, боёв, страха, боли, но всё-таки оказались тут, не потеряв ни себя, ни друг друга. Значит, мы и короля сможем пройти, и барьер, всё так же оставаясь вместе. Поэтому не стоит нам отчаиваться и переживать за то, что всё равно от нас не зависит. Верно? — Пожалуй, верно, — Флауи с сомнением обернулся на меня, но затем, видно, не выдержав, приподнял уголки губ, отвечая на мою глупую улыбку. — Ну что, к королю? — К королю.

***

— Кстати, Рейчел, я должен тебе кое-что рассказать, — внезапно Флауи подал голос, стоило нам спуститься вниз по лестнице. Я удивлённо обернулась на цветок, краем сознания отмечая, что мы шагаем по серому кирпичному коридору, в конце которого виднеются силуэты многочисленных каменных строений. В голове смутно вилась мысль, что эти факты можно как-то сопоставить, но, как именно, сообразить я не успела. — Наверняка ты слышала трагическую историю про гибель королевских детей. Должно быть, Флауи забыл, что в подземелье я с самого начала встретила его, так что и историю нам с ним слышать не приходилось. Но, поскольку саму её я помнила из игры, я решила кивнуть. Замок Азгора, коридор, рассказ Флауи… ну точно, — я наконец сопоставила все факты и осознала очевидное. Так ведь всё и шло по игре, правда обычно эту историю ведали нам монстры, а вот Флауи рассказывал уже свою только на пути геноцида. Я надеялась, что это простое совпадение, а не очередное дурное предзнаменование. — Так вот. На самом деле всё было не совсем так, как рассказывают легенды. Это был не несчастный случай и не трагическое стечение обстоятельств. Это был план. Заранее подготовленный план. План, который в какой-то момент обернулся провалом. Я невольно сглотнула от этого непривычно низкого и уверенного голоса. Казалось, не Флауи, а уже кто-то другой говорит прямо за моим плечом. — На самом деле Азриэль хотел убить этих людей. По коже пробежали мурашки от будничного тона, которым была сказана эта фраза. Азриэль хотел убить людей? Именно он, а не Чара? В голове роем витали мысли, но пока я поняла только одно, — всё это время я не знала чего-то чертовски важного. — Не удивляйся, откуда я так много знаю, — на миг его голос приобрёл прежние высокие милые интонации. — У меня просто есть свои источники, — он невинно улыбнулся, посмотрев на меня. — Конечно, я так и подумала. Ты ведь вечно знаешь кучу всего, про что я никогда не слышала, — я улыбнулась в ответ. Губы на миг нервно дрогнули. — В общем, Азриэль с Чарой — упавшим человеком, которого подобрала королевская семья, — хотели разбить барьер, выпустив всех на свободу. Они воображали себя героями, которые освободят народ подземелья и отомстят запершим им. Они разработали план, в котором Чара должна была намеренно отравиться золотыми цветами, пожертвовав своей душой и изобразив несчастный случай. Затем Азриэль должен был поглотить её душу, и они, разделив сознание, пересекли бы барьер, забрав ещё шесть человеческих душ и с помощью них разрушив его, — я согласно кивнула на его рассказ, припоминая, что именно так эта история выглядела и в оригинале. — Первая часть плана удалась, вот только потом всё пошло наперекосяк. В момент, когда Азриэль уже намеревался забрать душу первого человека, Чара внезапно передумала, попытавшись захватить контроль и отвести их обратно домой. Неизвестно, что ею движило — жалость к людям или же понимание, что они уничтожат их с Азриэлем первыми и попытка сохранить хотя бы жизнь брата. В любом случае, им не удалось забрать ни одной человеческой души. Более того, пока они боролись за контроль над телом, люди, увидавшие чудовище с телом ребёнка в руках, решили, что он убил дитя, и напали на них, желая уничтожить монстра. И они добились своей цели, — Флауи смерил меня мрачным взглядом. — Знаешь, Чара всегда была добрым и сочувствующим ребёнком. В её душе, казалось, умещалось сострадание ко всем живым существам и не было ни капельки злости или обиды. Но, умирая, Азриэль почувствовал лютую ненависть, которая клокотала в нём, наполняя его изнутри. И в этот раз она принадлежала явно не ему. Я шумно сглотнула, стараясь не коситься на Флауи опасливым взглядом. Так значит, изначально убийство людей было его затей? Это именно он подбил Чару на это, а она и вовсе пыталась развернуться назад? Я не верила, что всё это время всё было ровно наоборот. Азриэль был тем, кто хотел уничтожить людей, забрав их души. Внутри меня всё похолодело. — Трагическая история, — голос прозвучал тише, чем я ожидала. — Только… что ты хотел ею сказать? Я задержала дыхание, практически замерев на месте, только медленно-медленно переставляла ногу в воздухе. Обернувшись к Флауи, я столкнулась с внимательным взглядом его глаз. — Ты ведь тоже хочешь разбить барьер, не так ли? — он смотрел, не мигая, и выглядел сейчас удивительно серьёзным для самого себя. — Да, хочу. Он кивнул, вздыхая, и на его лице вдруг промелькнуло выражение такой вселенской усталости, будто бы я смотрела в глаза столетнего старца, поведавшего много бед за свою долгую жизнь. — Давай не будем повторять их ошибок. Пожалуйста. Давай в этот раз обойдёмся без пожертвований друг другом, — сказал Флауи, тут же отворачиваясь и вновь затихая.

***

Зал суда встретил нас багровыми лучами света, пробивающимися из-за бордовых витражей, словно бы там, за окном, садилось солнце, окрашивая небеса в закатный красный. Стоило нам миновать парочку колонн, как вдалеке показался приземистый силуэт. Кажется, его не было, когда мы только зашли, а значит Санс появился в своей излюбленной манере — неожиданно и невовремя. Сказала бы я, если бы не ожидала заранее встретить его здесь. Лучи из окон били ему в спину, затемняя силуэт, так что даже приблизившись, я так и не смогла разглядеть выражение его лица. Но почему-то сейчас казалось, что привычной широкой улыбки на нём не было. — Как символично на вас падает свет, окрашивая твоё лицо и руки в красный, — Санс криво усмехнулся, блеснув золотым клыком. — Ага, а у тебя задница красная по такой логике. Наверное, многих монстров пожрала, кучу кровушки попила, да? — я усмехнулась в ответ, где-то с моего плеча послышался тихий смешок. — Слышь, мелочь, ты там не перегибай. Я в философию и символизм пытался, между прочим, — Санс мгновенно нахмурился, сменяя пафосно-серьёзную интонацию на ворчливые нотки. — Вообще хотел сказать, что я удивлён, что ты дошла до этого места. Думал, ты присоединишься к своему чувству юмора. Я выразительно подняла брови, не понимая, к чему он ведёт. — Ну, судя по твоей последней шутке, оно уже давным-давно скончалось, — Санс утробно хохотнул, на что я лишь закатила глаза. — Да, зато ты у нас прямо шутник от бога. — Я может и не великий шутник, но зато не лгун и не убийца, — тон Санса мгновенно похолодел. Казалось, его взгляд вот-вот пронзит меня насквозь. Я поёжилась. — Технически сокрытие правды не является ложью. — Ты веришь, что каждый человек может стать хорошим, если только пожелает? — две чёрные бездны смотрели на меня так, будто видят насквозь. Я прислушалась — за окном и правда птицы тихо пели песни, щебеча что-то на своём певчем языке. И почему только я не встречала их здесь прежде? Наконец я раскрыла рот для ответа, но Санс уже снова заговорил, демонстрируя, что моё мнение по этому вопросу здесь мало кого волновало. — Я вот — нет. Сейчас мне очень хочется в это поверить, но я не могу. И твой пример лишь доказывает мою правоту. — Но я же сбросила. Я правда не хотела этого, так вышло. Это была даже толком не я! — я услышала, как под конец мой голос начал приобретать истеричные нотки. — Не сбрасывай ответственность. Ты всё ещё стоишь здесь, только потому что я обещал старой даме не тронуть человека, который выйдет из Руин, — несмотря на его улыбку, мёртвой маской застывшей на лице, его взгляд, тон, вся его сущность сейчас говорили о том, что он не врёт: если бы не обещания, убил бы на месте и бровью бы не повёл. Тем более, у него их даже нет, — некстати прозвучал в голове каламбур. — А ещё я не хочу делать ему больно. К счастью или сожалению, мой брат не способен запоминать предыдущие таймлайны, так что и твоей истинной сущности он не знает. Твоя смерть слишком сильно ранит его. К сожалению, в глубине души он так и остался наивным ребёнком, не готовым к истинной жестокости этого мира. — Спасибо… за то, что заботишься о нём. — Спасибо? — Санс резко громко рассмеялся, на миг совершенно ошарашив меня этим. — Малая, даже не думай, что я делаю это хоть чуточку ради тебя. Я заботился о нём с самого детства и буду продолжать делать это дальше, вне зависимости от тебя и твоего существования. — Что ж, в принципе, я и не сомневалась в этом, — я холодно улыбнулась в ответ. — Ладно, на самом деле я пришёл сюда не хуями мериться, — зрачки Санса вернулись на свои места, а ледяная улыбка превратилась в прежнюю ухмылку. — Ведь я тоже соврал. В какой-то мизерной степени я всё-таки верю в то, что люди могут меняться. Хочу верить. И очень надеюсь, что не ошибаюсь в своём желании. — Я вас не подведу. Ни тебя, ни твоего брата, ни всё подземелье. Санс хохотнул. Видно, его позабавила моя самоуверенность. — Твой отважный вид очень смешон, но вряд ли это уже имеет значение. В любом случае, тебе не удастся преодолеть Азгора. Жаль, что ему всё-таки придётся узнать о твоей смерти. Хотя, в конце концов, братцу уже давно пора было повзрослеть. Санс, конечно, никогда не был излишним оптимистом, но если даже он в нас не верил, то вряд ли у нас оставались какие-то шансы. В груди болезненно сжалось спрятавшееся было отчаянье. — И всё-таки, хотя бы перед своей смертью, надерите хорошенько задницу этому козлу, — Санса задорно усмехнулся перед тем, как вновь исчезнуть, оставляя нас одних в алеющем зале. Я улыбнулась пропадающему силуэту, чувствуя, как мимические мышцы тут же расслабляются, и улыбка исчезает вместе с телепортирующимся скелетом. Никто не верил в нашу победу. Никто не верил в своё спасение. И только Флауи, не говоря ни слова, молча опустил листок на моё плечо в привычном поддерживающем жесте. Я прислушалась — птицы больше не пели, замолкнув до следующего дня, а для нас, вероятно, навсегда. Нам могло помочь только чудо.