Андертейл, ты ли это?

Зал короля встретил нас креслом, поросшим сухим плющом, сгорбленным силуэтом его владельца и садом золотых цветов — единственным живым в этом зачахшем месте. Даже когда нам оставалась до него буквально пара метров, король не обернулся, а лишь издал тяжкий вздох, будто он заранее знал, что мы придём. Что мы уже пришли.  — Приветствую тебя, дитя. Злопожаловать в подземелье. И прощай, — с этими словами Азгор наконец развернулся к нам, демонстрируя заросшее щетиной и шерстью лицо с залёгшими кругами под глазами и усталой улыбкой. — Я ждал вас, а вы наверняка ожидали нашей встречи и своей кончины. Пока я судорожно подыскивала в своей голове нужный ответ или банальное приветствие, король молча развернулся и последовал дальше по коридору. Даже и не проверил, пошли ли мы следом за ним или нет. Какие же всё-таки эти властвующие придурки самонадеянные. Хотелось бы поупрямиться и остаться на месте, но, к сожалению, сейчас было явно не место и не время для демонстраций тонкостей своего характера, так что, переглянувшись с Флауи, мы всё-таки последовали за ним. Барьер предстал мерцающим чёрно-белым пространством, которое, казалось, было создано из самой материи и более ничего в себе не содержало. Хотя, наверное, так оно и было. Глаз не мог зацепиться ни за какую стену, — какой-то конец этого нечто, а посреди бескрайней монохромной материи парили шесть капсул с разноцветными душами: доброта, честность, справедливость и прочие цвета — все были здесь и безжалостно напоминали мне о собственной скорой кончине. Пара убийственных движений короля и всё, что останется от меня, окажется в подобной колбе вместе с остальными. Однако они кое в чём всё же просчитались: моя душа не наполнена храбростью и справедливостью, в ней нет должной настойчивости и наверняка ей не хватает доброты. Но кое-что очень важное в ней всё-таки есть — решительность. Именно решительность позволяла мне двигаться дальше, решительность идти вперёд даровала мне силы для настойчивости и терпения, она наполняла меня храбростью, позволяла использовать всю доброту, что есть у меня, и учиться кое-чему новому: добиваться справедливости любой ценой и оставаться максимально честной с собой и окружающими, чего бы это не стоило. Пусть у меня нет всех этих качеств в абсолютной степени, но решимость помогает мне обрести их там, где они так необходимы, она помогает мне держаться и жить. Решительность всегда дарила мне силы для того, чтобы жить. И наверняка подарит и сейчас. Пусть даже в этот раз будет труднее обычного, но мы всё равно справимся. Не время опускать руки, когда мы почти дошли до самого конца. Было действительно гораздо сложнее обычного: уже буквально с первой атаки я погибла. Спустя несколько попыток я сумела дойти до третьей, но эта была ничтожная крупица по сравнению со всем боем. Однако мы продвигались. Флауи, хотя и по-прежнему тихим и не своим голосом, но поддерживал меня. Он правда старался, как и все те монстры, которых мы встретили по пути сюда. Они менялись ради нас, как и я старалась меняться ради них. И одно это осознание помогало мне не сдаваться и пытаться вновь и вновь, несмотря ни на что. — Я не хочу войны. Я не хочу драться с тобой, не хочу уничтожать человечество, жертвуя жизнями своего народа. Я просто хочу вернуть всё, как прежде. Я просто хочу обратно к жене и детям. Но, может быть, после слома барьера удастся вернуть хотя бы частичку былого счастья. Вдруг мне удастся вернуть её? Король был в отчаянии, что было заметно по его голосу, дому, ему самому и подземелью в целом. Он и правда больше уже ничего не хотел, кроме того, чтобы вернуть всё потерянное обратно. Вот только мёртвых уже не воскресить, а значит и терять ему было нечего. Хотя некоторые мёртвые всё-таки воскрешаются. И в этом заключался его главный промах. Я умерла столько раз, что уже давным-давно сбилась со счёта. Даже сам Флауи говорил, что в этом бое мы не сможем без атак. Не убьём короля — не перейдём барьер, а значит застрянем здесь навечно. Тем более, что в этом случае кнопка пощады даже и не маячила в поле зрения, а значит вряд ли она была здесь возможна. Любые разговоры и действия с ним были бесполезны, — он просто ни на что не реагировал. Неужели в этом случае и впрямь было невозможно обойтись без убийства? Ведь некому прийти нам на помощь. Внезапное осознание вспыхнуло в голове. Ведь даже в игре пощада и действия уничтожались, и оставалось лишь ранить короля, но даже так удавалось не сходить с пути пацифиста и спасти всё подземелье, включая самого Азгора. Быть может, также получится и в реальности? В любом случае, у нас вряд ли будет другой выход. — Ладно. Пожалуй, ты прав. Я всё-таки попробую атаковать в ответ, потому что иначе нам никак не пробиться. Флауи в ответ на это лишь удовлетворённо кивнул. Даже сейчас он всё ещё оставался неразговорчив. Собрав всю имевшуюся во мне решительность, я, миновав уже выученную наизусть первую атаку, взмахнула рукой с зажатым в ней ножом, целясь в максимальное уязвимое место в броне короля. Остриё ножа вошло достаточно глубоко, однако на шкале Азгора отнялось буквально половина одного ОЗ из нескольких сотен, а следующая за этим атака поразила меня насмерть. Выходило, что, даже если ранить короля, пройти этот бой казалось по-прежнему невозможно. Похоже, все они были правы. — Я знаю, что он кажется непреодолимым, но просто верь в себя, Рейчел. Верь в себя, свои идеалы и мечту. Сохраняй решительность, и мы обязательно справимся. Интонации Флауи звучали суше, чем обычно, однако его слова по-прежнему имели место быть. К тому же он очевидно был подавлен, но даже в таком состоянии тратил силы на мою поддержку. Все они на меня надеялись, и я не могла позволить себе сдаться сейчас. Кажется, нам действительно могло помочь лишь чудо. Очередной перезапуск, очередная атака и очередные слова Азгора о том, что он лишь хочет, чтобы всё было, как прежде. Очередной уворот и, как и ожидается в этой логической цепочке, очередная смерть. Ранить я уже не пытаюсь, потому что очевидно, что это бесполезно. А перспектива драться в луже крови как-то не кажется особо соблазнительной. Но сейчас что-то очевидно идёт не по обычному плану. Вместо того, чтобы атаковать, король лишь поражённо замирает, глядя куда-то мне за плечо, так что приходится также стремительно обернуться. Батюшки мои козлы, Ториэль?! Но… — Дитя моё, прости, что не вызволила тебя раньше, — «мама-коза» неслась к нам на всех парах, причём без привычного желтоватого оттенка безумства в глазах. Она была той же, какой я запомнила её в нашу последнюю встречу: немного взволнованной, немного печальной, но с добрым взглядом и нежно протянутыми руками. Не помня себя от радости, я за пару долей секунд оказалась в крепких объятиях Тори, чудом не снося её с ног своим стремительным набегом. — Ох, дитя моё, я тоже очень скучала по тебе… Но не стоит так меня сжимать, а то, боюсь, наша встреча окончится раньше, чем я предполагала, — королева мягко рассмеялась, чуть отстраняя меня от себя. А я, не желая расставаться с мягким тёплым мехом, повисла на ней, аки обезьянка. — Хей, мелкая! Я знала, что ты идёшь к королю и то, что этого громилу… Кхм, простите, Ваше Величество. Что этого монстра тебе не одолеть, так что пришлось звать с собой всех этих чудиков, — к нам вышла Андайн, благодаря которой моя улыбка растянулась ещё больше, а за ней показались многочисленные монстры: все те, с кем нам посчастливилось познакомиться по пути. — Хорошо, что мне пришлось тащиться всего полторы комнаты, но всё же это было утомительно. Так что цени это, малая. А тебе, сорняк, привет! — Санс привычно оскалился, а Флауи на плече издал недовольное ворчание. — Я-я подумала, что мои слова при нашей последней встрече были слишком резки. Так что, как только Андайн сообщила мне, что собирается созывать всех знакомых для помощи тебе, я охотно с-согласилась прийти. Знаешь, я всё-таки верила в тебя, пусть и в глубине души. И рада, что не ошиблась, — даже запыхавшаяся Альфис спешила к нам. — Я рад, что ты в порядке, человек. Больше не заставляй кого-то такого великого, как я, так сильно волноваться. Пожалуйста. Стоило мне услышать знакомый бархатистый бас, как я наконец оторвалась от Тори и ринулась ему навстречу, утыкаясь носом в островатые ключицы. Вот кого я ждала больше всего. Теперь я точно знала, что я в безопасности, как и мы все. Даже Азгор сейчас уже вовсе не выглядел таким грозным, как прежде. Теперь он казался скорее тем самым неловким парнем, который стремительно краснеет и запинается после претензий своей бывшей. Я смотрела, как где-то там Альфис и Андайн тянулись поцелуем друг к другу, а Меттатон восторженно звал папарации, пока рядом с ними вертелся Монстрёнок; как в другой стороне Напстаблук протягивал Смурене диск со своими песнями, а та благодарно улыбалась, обещая послушать и обязательно записать с ним дуэт. Руки Папируса мягко обнимали меня за плечи, скрывая от всех бед, а все друзья вокруг знакомились, общались, влюблялись и, главное, не дрались между собой. Наконец мы все были вместе и в безопасности. И только сейчас я заметила, что кое-кого очень важного не хватает. — Флауи? — я обеспокоенно оборачивалась по сторонам, осознав, что на плече не было привычного прикосновения обвивших меня корней. Куда только он мог запропаститься? — Хей, Санс, ты не видел Флауи? — Нужен мне твой сорняк. Небось роется где-нибудь в земле, поищи его лучше пониже, наравне с его социальным статусом. — Чёрт. Андайн, Альфис? А вы случайно не видели Флауи? Ну, вы помните, такой говорящий цветок с золотистыми лепестками, всегда сидел у меня на плече … Все дружно качали головой. Вряд ли в этой суматохе кто-то следил за ним, но всё же, не мог же он просто так запропаститься. Да и зачем ему? А вдруг на него кто-то напал или каким-то образом выкрал, а вдруг… Внезапное прикосновение к плечу заставило меня резко обернуться. Но ни на плече, ни на шее, ни сзади по-прежнему никого не было. Неужто показалось? «Прости меня» — прошептал мне кто-то мне на ухо, и, не успела я обернуться, как откуда-то с противоположной стороны раздался испуганный вскрик Ториэль. Длинные стебли потянулись ко всем вокруг, захватывая их в зелёные коконы. Андайн яростно вырывалась, Папирус утробно рычал, Азгор смиренно повис в своём коконе. Краем глаза я взглянула на Санса: висит, сучёныш, с несчастным видом, мол, вырваться не может. Я-то знаю, что, захоти он, просто бы телепортировался. Значит ли это, что ситуация не столь критична? Или этот мешок костей готов поставить на кон даже собственную жизнь и жизнь своего брата ради сохранения тайны? — Прости меня, но так будет лучше для всех. Наконец я обратила внимание на виновника сего торжества. Флауи, изрядно возросший, но всё такой же печальный и беззащитный на вид, восседал между своими жертвами, пойманными в ловушку. — Лучше? Что будет лучше и для кого? Флауи, я не понимаю, — меня накрыла паника и полное непонимание происходящего, из-за чего изо рта исторгались лишь странные мало что значащие теперь вопросы. И всё-таки, для кого это — всех? И что в его понимании лучше? Однако вспышка вместе с резкой ударной волной, отбросившей меня назад, так и не дали мне договорить. Я зашипела от боли, потирая ушибленный затылок, перед глазами всё поплыло, в горле чувствовался тошнотворный ком. Перед расфокусированным зрением мелькали лишь цветные пятна, из которых не удавалось выхватить ничего вразумительного. Что там происходит, что творит Флауи? Наверняка те ещё глупости. Я должна предотвратить их. Я должна как-то остановиться. Я… Я просто… Я просто хочу отдохнуть. Уставшее сознание отключилось, с облегчением опуская отяжелевшие веки и отправляя меня к дядюшке Фрейду в царство бессознательного.

* * *

— Чара… Я недовольно зажмурилась, отворачиваясь на другой бок. Кому вздумалось меня будить в такую рань? Ещё и после той ещё незабываемой ночки, судя по раскалывающейся голове. — Чара… — Мгфм, ещё пять минуточек… — Чара… Это я, твой лучший друг. Резкое осознание этих слов выдернуло меня из полудрёмы. Чара? Лучший друг? Воспоминания последних осознанных минут вспыхнули в голове. Чёрт, Флауи! Открыв глаза, я увидела перед собой того, кого ожидала сейчас встретить меньше всего. Тот самый монстрёнок с фотографии в полосатом свитере стоял передо мной, светясь доброй улыбкой и протягивая пушистую белую лапу. И где только он достал старую одежду? — Ф-флауи? — Рад тебя видеть, Чара. Я знал, что мы ещё встретимся. Я знал, что ты не оставишь меня одного. Яркий свет ослепил глаза, из-за чего я рефлекторно прикрылась рукой. В следующую секунду свет погас, а вместо того монстрёнка показался монстр, который в буквальном смысле парил над землёй в бордовом одеянии. Это был уже далеко не тот ребёнок ростом чуть пониже меня: теперь надо мной возвышалась пушистая махина под два-три метра в высоту, с огромными закручивающимися на конце рогами и отсвечивающими красным белками глаз. Радостный оскал, отдающий безумием, сверкал на его лице. — Хей, к-клёвые рожки, чувак! — моя попытка сделать вид, что я сохраняла чувство юмора даже в таких ситуациях, была, наверное, одним из самых жалких зрелищ в этом мире. — Теперь мы снова вместе, Чара, мы больше никогда не расстанемся. Он будто и вовсе не слышал меня, только смотрел пугающе-радостным взглядом, пока вокруг нас зияла пустота. Только что это место было переполнено счастливыми монстрами, а теперь… неужели он действительно поглотил все их души? Флауи и впрямь сделал это? Значит, что бы я ни делала, история повторяется. — Азриэль, послушай, Чара давно умерла. Я не Чара, я — Рейчел, неужели ты не видишь этого? — Я знаю, что это ты, Чара. Ты всегда была со мной. Ты всегда была рядом. С самого твоего возращения в Подземелье я знал, что это ты. — Да нет же! Чёрт, Флауи, разуй ты уже глаза, разве ты не видишь, что Чары здесь нет и никогда не было? Она умерла много лет назад! Чара уже никогда не вернётся, очнись! — я отчаянно кричала, пытаясь до него достучаться. Неужели он с самого начала считал меня Чарой? С самого начала Флауи видел во мне сестру, так и не сумев смириться с её смертью? — Не волнуйся, Чара. Теперь всё будет хорошо. На этот раз мы сумеем спасти всех. — Нет, подожди! Словно и вовсе не слыша меня, Азриэль, продолжая широко улыбаться, раскинул руки, взмывая ещё выше. Поднялся ветер, который с каждым мигом становился всё сильнее, пока не превратился в вихрь. Обёртки, бумажки, насекомые — всё слеталось в одну точку, образовавшуюся в пространстве где-то за Азриэлем. Я, не обращая внимания на бьющие по щекам потоки воздуха вкупе со всем, что они уносили с собой, схватилась за ближайший выступ в скале и изо всех сил держалась за него, чтобы не полететь следом. Кажется, в промелькивающем мусоре мелькнула голова Фроггита, Плакселота… Эта дыра не за ним, а в нём! «В его душе» — сказала бы я, если бы ситуация была не слишком критичной для драматичных каламбуров. Точно, он поглощает души всех монстров подземелья — история повторяется, вне зависимости от всех моих действий. Дикий хохот на грани истерики оглашал стены подземелья. Он окончательно свихнулся и вряд ли под «спасением» имел в виду что-то хорошее. Скорее всего, для него спасение всех может быть только во смерти. Значит, он собирается уничтожить подземелье. История повторяется… Пальцы немели, грозясь вот-вот ослабнуть, чтобы ураган захватил и меня, унося прямиком к чёрной бездне. На периферии сознания маячила мысль о том, что я должна была сделать что-то ещё. Какое-то действие игрока спасало финал, всех монстров и само подземелье. Вот только уставшие руки уже совсем отказывались меня держать, начиная потихоньку соскальзывать, палец за пальцем отпуская последнюю опору. Как же хотелось просто закрыть глаза и поддаться течению… На последних крохах затухающего сознания я почувствовала, как руки отпускают холодный камень, а всё моё тело захватывает порыв ветра, унося куда-то прочь.