На следующий день после премьеры Шура заболела, чем почему-то обидела Еву.
— На каток она сходила… На каток! — Ева говорила так строго, что у Саши невольно возникло ощущение, будто ее отчитывает не лучшая подруга, а родная мать. — Ты вообще подумала, перед тем, как идти развлекаться с Жилиным? Он тоже заболел?
— Не зн…
— Если и он заболел, то Костя сделает вам выговор, и я тебя покрывать больше не стану! — Не дослушав ответ подруги, продолжила Ева.
— Да е-мое, это не от меня зависит, ясно? Я не специально заставила температуру тела подняться до тридцати девяти градусов, так что нечего тут на меня наезжать! — Шура, хоть и понимала, что в данном случае она неправа, все равно начала раздражаться: Ева отчитывала ее с самого утра, и, по-видимому, собиралась продолжить вечером. — Все, закончили. И без тебя тошно. — Саша перевернулась на другой бок, и притворилась, что уснула. Еву в этот момент переполняло недовольство и ярость, но она, чтобы сдержать это все внутри, собрала в спешке рюкзак и убежала на улицу. До работы ей было идти недалеко — Мюзик Холл находился в одной станции метро от нее. За несколько минут ее пыл утих, и она спокойно шла по улице, дослушивая аудиокнигу. Взошло солнце, заливая все вокруг своим светом, от которого люди невольно щурились. Это был обычный утренний обряд, и Ева перестала замечать восход из привычки.
— Красиво, да? — Вдруг прозвучал сквозь речь актера в наушниках какой-то инородный голос. Ева сначала подумала, что этот вопрос был адресован не ей, но по молчанию, последовавшему после, она подумала об обратном. Обернувшись, она заметила немного отстающего от нее Худякова, который с наигранной задумчивостью смотрел в сторону восхода. Он повернул голову, и взглянул ей в лицо, вежливо улыбаясь. Ева не оценила хорошего настроения собеседника, и в ответ бросила лишь вопросительный взгляд. — Восход, — пояснил Сергей.
— Да, но я люблю закаты больше, — голос Евы был пронизан равнодушием, хоть в некоторых слогах проскакивала искорка задумчивости. Между Сергеем и Евой повисла недолгая пауза, но Сергей, не желая ее продлевать, сказал:
— Я стал подмечать, что люди делятся на два типа: те, кто больше любит закат, и те, кто не замечает между закатом и рассветом разницы. Второе — ярко выраженный признак невежества, поэтому люди первого типа не ладят с людьми второго, — последняя фраза была явно шутливой, но Сергей оставался серьезным во время и после ее произнесения. Ева улыбнулась.
— А ты какой тип?
— Наверное, никакой, — Сергей сделал краткую паузу, дабы понять интересно ли Еве. Заметив у нее в лице любопытство, он уверенно продолжил, — не то, чтобы я не находил разницы между закатом и восходом, но мне кажется, что в них обоих есть какая-то изюминка, — его речь прозвучала загадочно. — Даже в близнецах есть отличия, верно?
— Да. — Рассказ собеседника очень понравился Еве, в ней разгорелось желание продолжить светскую беседу, но она почему-то решила этого не делать.
— Почему ты без Саши? — Вдруг осведомился Сергей. Еву расстроил его вопрос, ведь именно на эту тему она говорить сейчас совершенно не хотела. Незаметно для себя, она промолчала, придумывая ответ на вопрос дольше, чем планировала. — Она ведь с Жилиным вчера куда-то после премьеры ушла? С ним и осталась? — Сергей слишком кокетливо спросил последнее, но Еву это ничуть не смутило.
— Нет, конечно! — Ее слова прозвучали возмущенно, поэтому вторую фразу она произнесла как можно ласковее, — она дома, заболела. Они ходили вместе на каток, ничего больше, — Сергей оглянул Еву так, как будто подозревал ее саму в том, что она переспала с Жилиным. Во всяком случае, Еве именно так и показалось.
— Получается, нас с тобой оставили в полнейшем одиночестве, — шутливо подметил Сергей, громко выдохнув. — Жилин тоже заболел вчера. Что это за каток такой был — все болеют.
— Да уж, выговора им не избежать. Света-то им устроит головную боль поверх болезни. А если Костя узнает, то плакала Шурина карьера.
— Ой, как будто Света с Костей сами никогда не болели. Хотя, конечно, подвели они всех. И замен им не найти сейчас…
— Да уж… надеюсь, что после этого печального опыта Шуре не захочется на каток больше ходить.
— А Жилину звать девушек, которым он безразличен.
Слова Сергея пронеслись как молния в ушах Евы, и застряли где-то у нее в голове.
— В смысле? С чего ты взял? — Ева заговорила в непривычной для нее самой манере.
— Твоя подруга не умеет скрывать чувства, — Худяков хотел было добавить про оплошность Евы, но не хотел снова ее смутить, поэтому промолчал, оставив какую-то странную пропасть, после окончания предложения. — Ожогин тоже заметил.
— Ты ему сказал? — Спросила Ева и в ее тоне читалась готовность наорать на Сергея.
— Слово «догадался» значит, что он
сам додумался.
Еву обидели эти слова, потому что тон Сергея был слишком раздраженным для человека, который и без того лез не в свое дело. Оставшуюся дорогу до театра они шли отстраненно, и их сопровождало лишь пение птиц. Ева думала: «Наконец эта неловкая пауза стала не просто ловкой, а еще и уместной. Как можно быть таким бестактным…» Вдруг ее мысли прервались странным чувством, как будто что-то тянет ее вниз — она наступила в ямку ногой, и чуть было не упала, как вдруг Сергей подхватывает ее на лету и спасает от грядущего недуга. Заменять Татьяну в начале сезона уж точно никто не был готов. Но у Евы пронеслась дрожь от прикосновения Сергея — даже сквозь пуховик.
— Спасибо, — смутившись и резко покраснев сказала она, — спас меня от проблем! — Ева нервно рассмеялась, но Сергей лишь криво улыбнулся в ответ.
— Не за что, — он смотрел на нее как-то странно, как будто пытался что-то спрятать в своем взгляде и ждал, пока Ева найдет этот клад внутри его черных зрачков. — Ты… ты не читала мое сообщение, верно?
— Нет… Блин, точно, я его заметила, но забыла прочесть. Уснула. А что там?
— Прочти, — сказал он сухо и отвернулся. По его тону она сразу поняла, что все разгадки можно будет найти там — в СМС от Сергея. Еве стало безумно любопытно, но она хотела отложить это до конца рабочего дня. Худяков ускорил шаг и очень (даже подозрительно) быстро пошел вперед. Он дошел до Мюзик Холла вдвое быстрее, чем это сделала Ева.
От чего он бежит? Или от кого?
Ева ничуть не планировала унывать в этот день, ибо она не могла подвести ни труппу, ни саму себя. После ее первого выступления уже успели опубликовать отзывы самые значимые театральные критики, и ее выступление было описано как «ошеломляющее», «захватывающее». Еве это льстило, но она старалась сдерживать в себе это чувство, — обычно оно заставляло ее расслабиться. Пока она подходила к гримерке, она не заметила ни души в коридорах — только раздавался гул из разных мест Мюзик Холла. «Да уж, бедняжке Еве не будет так хорошо, если Света узнает… А она, мне кажется, узнает. Слышали? Там новую демонессу подыскивают, и одна из кандидатур… кх-кх», — рассказчица замолчала, заметив, что Ева стоит напротив их гримерки.
— Привет, Ева! — сказала с наигранной воодушевленностью она.
— Ага… — опечалено бросила Ева и пошла в гримерную. Там уже сидел Иван, уже почти перевоплощенный в Онегина. Он слегка удивился виду Евы, а затем и отсутствию Шуры. Он промолчал, но сопроводил взглядом ее вплоть от двери до кресла. Он молчал, потому что был мужчиной и ему было бы не понять печали Евы из-за отсутствия подруги и…
Гримерша Вика прервала молчание:
— Что ж ты расстраиваешься, Ева! У тебя такой талант, ты владеешь таким мастерством… Я не верю, что
ты можешь грустить из-за чего-то. Быстро поднимай носик, мне нужно тебя гримировать, а тебе нужно настроиться. Просто глянь, даже Ваня уже в ступоре! — Иван и правда сидел с очень смешным растерянным лицом. Ева, взглянув на него, так захохотала, что стены тряслись. Затем и гримерши залились смехом, и во всем театре доносился ор. Только Ожогин сидел со своим недовольным лицом, но сквозь грим проскальзывал румянец. Его раздражало, что над ним хохочут.
Чуть смех утих, Ожогин стал распеваться. Ева подхватила и они запели вместе. Их голоса были идеальным дуэтом! Раньше людям казалось, что только Свешникова способна адекватно звучать рядом с его голосом, а теперь фанаты нашли новую фаворитку, и поэтому Ева была уже почти во всех дримкастах. В интернете гуляли фанфики, некоторые критики говорили: «МузКом, отстаешь!», а сама Ева только отшучивалась на эти темы — старалась не подавать виду, как она гордилась собой.
— Вика, ты — новенькая, так ведь?
— Оу… — она замешкалась, — не совсем. Я была в запасном составе, а сейчас меня выдвинули в основной.
— А-а-а, ясно, — Ева не знала, что ответить на это, но вежливо улыбнулась.
Вика — молодая, красивая девушка. У нее иссиня-черные волосы и голубые глаза. Такой яркой внешности любая бы позавидовала. Кроме всего прочего, Вика была очень талантливым мастером — ее грим сильно отличался от гримерши Лизы, которая работала до нее, а затем удачно выскочила замуж. У новенькой была легкая рука, она делала все быстрее своей предшественницы и гораздо красивее. Да и ко всему прочему, она добавляла несколько деталей, которые подчеркивали образ, но до которых никто прежде не додумывался, да и Ева не понимала, что она делает такого, что добавляет в образ яркости?
Не прошло и часа, как грим Евы уже был готов, а Ожогину все никак не могли уложить его волосы.
— Черт возьми, Ваня! Ты что, воском волосы мазал?! Клеем склеивал?! Так и застыли! — другая гримерша тоже по имени Лиза раздраженно роптала на волосы Ивана и на него самого.
— Дай я попробую, — сказала Вика. Ева продолжала наблюдать за этим зрелищем с неподдельным любопытством. Ко всеобщему удивлению, Вика управилась за минут-десять, и все, включая Ожогина, опешили. Вика смутилась. — Это просто… надо брызнуть водой, а затем гелем сразу… Это просто! — она улыбнулась, и ее улыбка сделала ее еще более красивой, чем она была прежде. Все смотрели на нее, и она разразилась очень приятным, а, главное, — заразительным смехом. Ева с Ожогиным переглянулись с одной мыслью в голове: «Теперь не надо будет идти к 9 утра на площадку!», — и они хором засмеялись. Вдруг вошел разъяренный Костя и закричал:
— Мать твою, где Саша и Жилин?! Ей-богу, уволю!
— Они… — не успела договорить Ева, как Костя перебил ее:
— Если они не объявятся до начала… я не знаю, что сделаю! Если не объявятся, то пусть только на глаза покажутся! До генеральной репетиции меньше часа, пусть только попробуют не успеть… пусть только попробуют! — никогда Костю таким не видела. Режиссер вышел из гримерной своей вальяжной походкой.
— Ему что, девушка вчера отказала? На нас-то что орать? — сказала Вика с невозмутимым лицом.
— Такое впечатление, что он беременный, а не его жена, — сказала Ева, и Ожогин хихикнул.
— М-да, девушки. Позвони Са… своей подруге. Боюсь, что Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть ее действительно пристрелит, — Ева, Вика и Лиза засмеялись, а Ваня вышел из гримерной.
— Да, он прав, наберу-ко я пожалуй Шуру… — Ева застыла. На экране все то же уведомление о сообщении от Сергея. «Так, Ева, не сейчас», — убеждала себя она.
— Э-эй, поторопись. Ожогин прав, — сказала Вика, увидев отрешенное лицо Евы.
— Да-да… — задумчиво ответила она и ушла в коридор. Она видит номер Шуры, но ей не дает покоя мысль о содержании того сообщения от Худякова.
Она, спустя пару минут раздумий, звонит подруге, но долго не следовало ответа. Вдруг гудки прервались сонным дыханием Саши:
— Привет-привет! — не очень воодушевленно произнесла она, — что-то случилось?
— Да, тут Костя рвет и мечет. Выйди сегодня, пожалуйста на работу. Завтра уже выходные, заодно и полечишься. Ладно? Я боюсь, что в противном случае у тебя будут проблемы похуже простуды…
— Э-э, у меня температура 38.5, я не смогу…
— Нет, сможешь, — перебила Ева, — у тебя все получится. И Жилина тоже вытащи.
— Ага, постараюсь… ладно, давай, до встречи, я думаю.
— Договорились.
Ева бросила трубку и пошла распеваться. Проходит час с небольшим, как к ней вваливается Шура, вся красная, пытающаяся отдышаться.
— Беги в гримерную! Быстро! — Шура лишь кивнула и побежала по коридору до гримерной. — Жилин с тобой? — крикнула Ева ей вслед.
— Да! — ответила Саша.
Подготовка к спектаклю стала бить ключом. Актеры распевались, танцоры репетировали свои номера, а тех, кто только пришел, судорожно гримировали. Ева любила эту суету перед спектаклем, все торопятся, нет времени даже поболтать с кем-то, но она получала истинное удовольствие от времяпрепровождения за работой в этом месте. Ей даже нравится ходить с гримом Татьяны, хотя макияж она ненавидит. Сегодняшний день предвещал хороший спектакль, сегодня лучше звучал ее голос и движения казались более пластичными. Ева старалась насладиться каждым моментом подготовки к выступлению, поэтому платье натягивала долго, дабы прочувствовать каждый шов.
— Ева… ой! Прости! — в гримерную вбежал Сергей, в то время когда она не успела натянуть платье на грудь. Ей стало почему-то больше смешно, чем неловко, так что она надела до конца платье и сказала:
— Ничего. Что ты хотел? Зайди, — но Худяков далеко не разделил ее спокойства и испытывал лишь очень жгучую неловкость. Так что он, запинаясь, сказал что-то нечленораздельное и вышел, закрыв за собой дверь. Ева вопросительно хихикнула, и, поскольку подготовка ее была закончена, она продолжила распеваться и повторять тексты арий.
— Пускай, он гре-е-ешен,
Но если мо-о-ожешь,
Спаси Оне-е-егина, мой Боже!
— Да не надо меня спасать, все равно Ленский концы отдаст, — раздраженно вошел в гримерку Ваня, одетый и загримированный под Онегина.
— Ха-ха, смешно, Ваня.
— Твоя подруга, — начал он и вдруг замолчал. На его лице висела задумчивость и угнетенность, — что с ней не так?
— Не знаю, меня все устраивает. Что случилось?
— Да я не знаю, Ева!
— У тебя что, биполярка? — вопросительно подняв бровь, спросила Ева с иронией. Иван не оценил, поэтому надул щеки и было собирался уйти, как вдруг Ева закричала вслед:
— Ты влюбился что ли? — по какой-то причине это его остановило.
— Не кричи об этом
так! Я не знаю, она бесит меня слишком сильно. Меня раздражает, что я не хочу воспользоваться ее симпатией. Меня раздражает, что я не могу ничего с собой поделать…
— Эх, старик, совсем с ума сошел. Онегин, не упусти свою Татьяну, пожалуйста. Потом будешь жалеть, кому как не тебе об этом знать? — Ожогин промолчал, но в знак согласия кивнул и с задумчивым лицом вышел из гримерной Евы. Как только он закрыл дверь, прозвенел первый звонок и все стали судорожно торопиться. Ева с Шурой во время подготовки почти не виделись: обе были заняты репетицией. Обычно, после
таких заявлений «возлюбленных» друг друга, Ева или Шура делились этим. Но у Евы не было никакого желания подставлять Ваню, и ей бы хотелось, чтобы их отношения росли без посторонней помощи. «Надо фанфик писать», — подумала она и захохотала.
— Ты че, мать? — вдруг вбегает Шура с раскрытыми от наигранного удивления глазами, и тогда, Ева, не сдержавшись, заулыбалась, а затем разразилась смехом. Саша подхватила, и весь театр как будто затрясся.
— Стой, — покраснев и пытаясь отдышаться сказала Ева, — я больше не могу. Щеки и живот болит, прекрати смеяться! — она продолжала хохотать, а ее подруга засмеялась еще больше и попыталась произнести что-то вроде: «мне тоже так себе».
— Эм, пора готовиться, там как бы звонок второй уже отзвенел, — сказал неожиданно вошедший Авдеев. Девушки обернулись на него с пугающими улыбками и отдышкой пробежавшего десять километров астматика. — Я-я-сно, я пойду пожалуй… Но поторопитесь, — Авдеев вышел, и Ева с Шурой чуть было снова не засмеялись, как вдруг прозвенел третий звонок. Ева помчалась к кулисам, и суета в одно мгновение кончилась. Спектакль начался.
Все всецело погрузились в игру и работу, а зал сидел, как будто привязанный, и глаза их были буквально прикованы к происходящему на сцене. Шура как будто забыла про свою болезнь — она легко и просто выполняла все свои движения, ее ничто не сковывало. Лучшее лекарство — любимая работа. Незаметно для всех к концу приближался конец первого акта, и вдруг входит Манана со звоночком и словом «антракт». Ева вбежала счастливая в гримерку, и ей вслед крикнули: «Хорошо отыграла!». Ева улыбнулась довольной улыбкой и побежала переодеваться в гримерку. Сейчас будет волнующая ее тело сцена — «Сон Татьяны». Ей было чрезвычайно любопытно увидеть сегодняшнюю игру Худякова, потому что сама она была настроена сыграть как наяву.
Вот она уже лежит в кровати, и очень сильно переживает. Скоро прозвенит звонок и начнется сцена, от мысли о которой все ее тело бросалось в дрожь.
Звенит третий звонок, последние зрители усаживаются на свои места. Свет выключается, начинается «Сон Татьяны». Выбегает Худяков в костюме Демона и начинается их танец. Сердце Евы билось очень сильно от каждого прикосновения Сергея, и он, почему-то, замечая ее возбуждение, продолжал делать все не совсем, как планировалось изначально, не так, как они репетировали. Сцена получалось уж слишком чувственной, Ева теряла дыхание на некоторых моментах, особенно, когда их взгляды встречались. Света наблюдала из VIP-ложе и не могла понять: что, мать твою, с этими двоими не так? Если бы это была репетиция, то она бы закричала, мол, зачем вы порно делаете из сцены. Но Еву с Сергеем это явно не слишком заботило, они продолжали так же, как начали — чувственно, проникновенно, а Свете лишь оставалось недовольно вздыхать.
Сначала сцена «Сон Татьяны» кончилась к разочарованию Евы и Сергея, а затем и спектакль подошел к концу. Почти каждый сегодня получил по букетику цветов на поклонах, а Еве с Ожогиным подарили огромные букеты красных роз и по небольшому подарку. Ева с Шурой уже направлялись домой. Они не планировали идти сегодня на служебку, ибо освободились они после всей болтовни и снятия грима около половины двенадцатого. Они обе устали, сегодня был продуктивный и приятный рабочий день. Лихорадка Шуры утихла, а у Евы же наоборот, сердце билось как сумасшедшее. Ева только шла и думала о Худякове.
— Круто поработали! — крикнул Шуре Жилин, и та, обернувшись, подмигнула ему с улыбкой. Максим засмущался и пошел через служебный выход на улицу.
— Ну ты и сердцеедка, — сказала Ева.
— Что?
— Да знаешь же, что Жилин как первоклассник втюрился, что ты ему надежду даешь?
— Ну Ожо же не дает надежду мне, — она это произнесла с такой обидой, что у Евы зародилось сожаление о том, что она вообще завела этот разговор.
— Это не причина…
— Давай сменим тему, — перебила Шура. Повисло молчание. — Что у тебя с Сережей?
— А что у нас с Сережей?
— Я у тебя спрашиваю. Мы с Максом, честно говоря, опешили от вашей «откровенности» в сцене.
— Ну, какая сцена, так и играем.
— Раньше вы играли по-другому. У вас что-то есть?
— Нет, — Ева говорила серьезно, чтобы не зарождать сомнения в голове у Шуры, но та была напористой.
— А… хотела бы?
— Не знаю, Саш, не знаю… — теперь в Еве проснулась девчонка, которая хотела разболтать все, что чувствует своей лучшей подружке. Но Ева уже давно не девчонка.
Подруги затихли и всю оставшуюся дорогу до дома шли молча. На дворе была уже совсем ночь, белые ночи грозили им еще ой-ой, как нескоро. Уже луна взошла и закат давным-давно зашел за горизонт. Весь Петербург погрузился во тьму, пелена звезд и черноты накрыла все. Даже почти ни в каких окнах не горел свет. Наверное, двум девушкам было бы опасно ходить в это время одним до дома, но они совершенно не были настроены на страх. Слишком устали, чтобы чувствовать что-то кроме эйфории от прошедшего спектакля.
Вот уже спустя десять минут они подходили к своему дому. На самом деле, им повезло найти недорогую студию на Петроградской, ведь и до театра рукой подать, и район шикарный, — чем-то напоминал многоэтажки в Хельсинки. Дом у них был обставлен почти в стиле модерн, только ковер был немного несоответствующим остальному интерьеру: ну он уж очень нравился Шуре, она не могла пройти мимо него. Ева сначала противилась, а потом, незаметно для себя, привыкла.
Постоянно какие-то обстоятельства заставляли их делать то, чего они делать изначально не планировали. Даже их встреча была каким-то странным и необычным обстоятельством. А их дружба — таких разных — была и вовсе чудесной случайностью.
***
Утро, суббота.
Выспавшись вдоволь, Ева встает с кровати, стараясь не скрипеть, — Шура все еще дрыхнет как младенец. Ева направляется босиком и в одной ночнушке в ванну, захватив с собой телефон. Давно она не проверяла свои соц.сети, но, видимо, еще одно обстоятельство ей помешает это сделать и сейчас: сообщение от Худякова до сих пор висит на главном экране. Наконец, глубоко вздохнув, и, подготовившись морально к любому содержанию, Ева разблокирует телефон, заходит в «сообщения» и начинает читать заветный текст:
«Ева, привет.
Я хотел тебе сказать, что ты мне очень… понравилась. Не смог бы решиться сказать тебе это по телефону или в лицо.) Так что… раз уж я уже сказал тебе самое важное, если ты хочешь, то давай встретимся, и поговорим на какие-то отвлеченные темы. Я бы хотел тебя… узнать, наверно.)
Жду ответа с нетерпением,
и, зови меня Сережа.»
