Many More Flames when Mine is Gone

— Да, у тебя определённо болезнь Ханахаки, Тодороки-кун. Шото сидел на краю кушетки в лазарете, когда Исцеляющая Девочка убрала стетоскоп от его груди. Её выражение лица было мрачным, пока Тодороки вновь натягивал на себя рубашку и пиджак. — Похоже, что она прогрессирует с опасной для твоего здоровья скоростью. Обычно, это не больше пары лепестков в течение одной-двух недель. Я бы не хотела говорить тебе плохие новости, но я скажу, если ты захочешь их услышать. — Я слушаю, — сказал он, разглаживая складки на пиджаке. — При таком раскладе, буду честна, ты не продержишься и месяца, — голос Исцеляющей Девочки был крайне тихим и грустным. Шото опустил взгляд вниз, чувствуя, как когтистые лапы обволакивают его сердце от страха. Как будто бы чувства, что цветы всё ещё оставались внутри, не было достаточно. — Вы сможете что-нибудь с этим сделать? — добавил он, с как можно более уверенным взглядом. Она замерла, опустив голову вниз. — Я могу себе представить, как это больно...с цветами внутри. Я могу выписать тебе болеутоляющие средства, но на такой стадии, на какой находится твоя болезнь, они не сработают. Прости, но даже моя причуда не сможет тебе помочь. Лучшее, что ты сможешь сделать — это признаться тому, кого ты любишь, и подумать о том, чтобы сделать операцию, если это не сработает, — пробормотала она. Шото сжал кулаки перед собой, его плечи вмиг поникли. Смерть стояла прямо перед его глазами, но не так, как обычно. Он, как правило, старался снизить риск собственной смерти, когда находился в гуще битвы. Теперь, та медленно убивала Тодороки изнутри и он чувствовал себя немного напуганным, но в то же время...чувствовал некоторое облегчение. Пряча этот факт от отца и умирая за пределами его садистского взгляда, он мог убить двух зайцев одним разом — разрушая его планы на будущее сына и защищая тем самым себя от боли. Парень вздрогнул от лёгкого прикосновения Исцеляющей Девочки к своему плечу. Он встретил её глаза, пока она пристально смотрела ему в ответ, прежде чем сочувственно склонить голову и вернуться к своей аптечке. Она сортировала медикаменты по своим рядам, проверяла этикетки и задумчиво напевала себе под нос, когда Шото вновь зашёлся в кашле. Ещё больше зелёных цветов упало на пол, заставляя Исцеляющую Девочку оглянуться и направиться к нему. — Я подниму, — пробормотал тот, останавливая её рукой и сгребая упавшие зелёные цветы. Он не мог перестать думать о смерти. Я умираю. У меня нет выхода. Он бросил цветы, покрытые кровью, в мусорный ящик. В любом случае, Мидория заслуживает большего. Он начал возвращаться обратно, чтобы стереть кровь, оставшуюся на полу. Когда я умру, он сможет сосредоточиться на своих отношениях с Ураракой. Или попробовать наладить что-то с Бакуго. Не то, чтобы я мешал ему в этом, но Мидория слишком беспокоится о других людях. Он подумал о другом разе, когда ему казалось, что он умирает. Твоя левая сторона уродливая. Тодороки застыл на месте, правой рукой схватив пачку бумажных полотенец. Он присел на колени рядом с кровью, с застывшей рукой прямо над ней. Ледяная дрожь прошлась по его телу. Шото вспомнил, что от такой сильной боли ему казалось, что он точно умрёт. Его дыхание стало прерывистым. Я умру. Он с трудом сглотнул, продолжая вытирать кровь. Я медленно умираю прямо сейчас. — Тодороки-кун, с тобой всё в порядке? — Голос Исцеляющей Девочки звучал так отдалённо, словно бы он сейчас находился под водой, а она звала его с поверхности. — Я в порядке, — сказал он, хотя и был уверен в том, что его собственный голос дрожит. — Тебе нужно отправиться домой и отдохнуть. Я знаю, что сейчас ты в панике, но тебе прежде всего нужно отдохнуть... — Я не хочу, — ответ нашёлся совершенно неожиданно. Исцеляющая Девочка выглядела слегка ошеломлённой, но у Шото началась паническая атака и он больше не мог контролировать то, что делает...или говорит. — Если я умру, всё будет хорошо. Я с...смирился с этим. Я не против. Всё нормально. Я в порядке. Вам не нужно беспокоиться об этом. Что он говорит? Он определённо не был в порядке! — Эй, Исцеляющая Девочка, я нашёл кое-что в коридоре и я подумал, что вы должны знать об этом...— голос Изуку стих, но и Шото, и школьная медсестра уже давно обратили свои взгляды на него. Он стоял в дверном проёме, рука в шрамах покоилась на её раме, и его широкие зелёные глаза сверкали от беспокойства. Позади него находились два одинаково заинтересованных лица Урараки и Ииды. Изуку сделал шаг внутрь, внимательно встречая взгляд Тодороки. — Тодороки-кун? С тобой всё в порядке? — Пробормотал Изуку очень-очень осторожным голосом. Шото открыл было рот, чтобы ответить, но затем его глаза обнаружили маленький предмет в левой руке Мидории. Он был убеждён в том, что если бы не опустил голову и не покинул лазарет с невероятной скоростью, то Изуку бы точно увидел, как все краски вмиг сошли с его лица. Шото видел достаточно зелёного цвета, чтобы понять, что именно нашёл его одноклассник. Тодороки не мог дышать. Всё, о чём он мог думать, это то, что он умирает, и то, каким он был уродом.

***

— Тодороки-кун! — Закричал ему вслед Изуку. Каждый шаг его правой ноги оставлял ледяной след, который медленно распространялся по плитке. Изуку ещё никогда не видел такого безнадёжного и болезненного выражения на лице Шото. Даже на спортивном фестивале, где тот был на грани слёз. Однако Мидория испытал достаточно панических атак, чтобы понять в чём дело. — Что с ним произошло?! — Воскликнул Иида, его выражение лица было встревоженным. Исцеляющая Девочка покачала головой, не говоря ни слова. Изуку не знал, что случилось в лазарете, но у него было некоторое представление о том, почему Шото был в такой панике. Он почувствовал то, как внутри вспыхнула тёмная, злая эмоция, когда Мидория подумал о том, что мог сделать с ним Старатель. Он отдал зелёный лилейник Урараке, а сам пошёл по ледяным следам, которые оставил Тодороки. — Просто отдай это Исцеляющей Девочке, я скоро вернусь! Изуку почувствовал желание кашлять, когда побежал, но он проглотил болезненную кучу цветов, которые, несомненно, грозились выпасть наружу. Это было неважно. Шото нуждался в ком-то прямо сейчас, и это было важнее, чем что-либо ещё, по мнению Изуку. Следы привели к лестнице (опасно ледяной лестнице) и сумасшедшему лабиринту из коридоров. Он нашёл место, где, казалось бы, Тодороки споткнулся и ухватился за стену в качестве поддержки, так как на стене остался отпечаток льда. Изуку замедлил шаг, кашлянув всего раз, чтобы расправиться с цветком, застрявшим в горле, прежде чем положить тот в карман. В паре метров от него Шото скрылся в туалете, поэтому Мидория направился к нему. Он замер около двери, его сердце разбилось от звука задушенной, отчаянной гипервентиляции.* Через несколько минут это звучало так, будто кого-то рвало или кто-то кашлял со всей силой, что была в его теле. Изуку подождал ещё несколько секунд, пока кашель не превратился в паническое дыхание, а затем постучал в дверь. — Не надо...— отозвался всё такой же безупречный, пусть и напряжённый и хриплый голос Шото. — Тодороки, это я, — Мидория не знал, почему он отбросил вежливость в сторону, но его это не слишком волновало сейчас. Шото не возражал, поэтому Изуку принял это за разрешение войти. Туалет был полностью покрыт льдом, сильный холод ударил по парню, как зимняя буря. Он обнял себя с небольшим "бррр!", прежде чем осмелиться вмешаться. Слышать дыхание Тодороки было ужасно, потому что из-за льда эхо разносилось по всему помещению. Всего было пять кабинок, Шото заперся в первой. Изуку мог видеть его ноги и обувь, пока тот стоял на коленях, поэтому он подошёл осторожно, (чтобы не поскользнуться) и прислонился к холодой железной двери. Он тихонько постучал по ней тыльной стороной ладони. — Тебе нужна помощь? — Осторожно спросил Изуку. Никакого ответа, просто тяжёлое дыхание Шото. Мидория почувствовал почти физическую боль при звуке дыхания своего друга, поэтому глубоко вдохнул, а затем выдохнул, чтобы успокоиться. Точно так же, как показывал это Всемогущий. — Мне нужно, чтобы ты открыл дверь, хорошо? Я-я немного знаю о панических атаках, может быть я, эм, смогу помочь? Изуку мысленно ударил себя за то, что так нервничал, но звук смываемого туалета и открывающейся двери отвлекли его. Тем не менее, его нервозность вернулась, когда он увидел, как Шото положил голову на сидение унитаза и его тело дрожало от каждого вздоха. Мидория застыл на мгновение, затем осторожно протянул руку и коснулся правого плеча своего друга. Его сразу поразило то, каким холодным стало тело Тодороки, а это означало, что не использовал свою левую сторону, чтобы регулировать температуру. Это было очень плохо, особенно в таком состоянии. — Э-эй. Тебе снова нужно использовать свою левую сторону. Ты замёрзнешь, — пробормотал Мидория, слегка тряхнув его за плечо. Ни единой реакции. Изуку угрюмо вздохнул, понимая, что Шото надо отвести туда, где будет тепло, если это не поможет. Погода снаружи была достаточно тёплой, и парень был уверен, что видел выход где-то поблизости. На этот раз вместо того, что трясти плечо друга, Мидория сжал его, как его собственная мать сделала с ним тоже самое сегодня утром. — Тебе кажется, что вновь станет плохо? Если нет, то я отведу тебя в тёплое место, хорошо? Я не допущу, чтобы у тебя было переохлаждение, — мягко сказал Изуку. Как будто бы в ответ, тело Шото охватил мучительный и сильный приступ кашля, он переместил верхнюю часть туловища над туалетом, словно пытаясь скрыть это от Мидории. Он услышал, как что-то упало в воду, хоть и довольно легко, из-за чего Тодороки шумно выдохнул. Вытерев рот рукавом, он снова прерывисто задышал. Изуку ничем не мог помочь ему прямо сейчас, поэтому он просто опустился на колени рядом и положил руку тому на спину. Он начал бормотать ободряющие вещи под дыхание Шото, вроде всё нормально, не волнуйся, всё будет хорошо и тому подобное. Когда Мидория начал водить по кругу своей рукой, дыхание Тодороки начало приходить в норму. Это заняло некоторое время, прежде чем Шото постепенно отпрянул назад, опустив голову. Его плечи всё ещё были поникшими, и Тодороки выглядел немного меньше, чем обычно, но, по крайней мере, он больше не подвергался гипервентиляции. Изуку с облегчением выдохнул. — Ты очень любопытный, — пробормотал он. — Ну, профессиональные герои должны быть любопытными, не так ли? — Рассмеялся в ответ Изуку. — Полагаю, что это так, да, — пробормотал и вздохнул тот после небольшой паузы. Шото повернул голову и его гетерохромные глаза встретились с глазами Изуку с некоторым...сочувствием в них? Нет, благодарностью. Это определённо была благодарность, Мидория не мог позволить своим мыслям бегать в разные стороны, стоило Тодороки один раз взглянуть на него. Тем не менее... ...Изуку почувствовал, как его сердце начало набирать по миле в секунду, когда он смотрел на великолепное лицо Тодороки...не говоря уже об этих глазах. Мидория прикусил внутреннюю часть губы, почти надеясь, что Шото заметит, как сильно он краснеет. — Мидория, спасибо, — сказал Тодороки с едва уловимой улыбкой, играющей в уголках его губ. Боже, я такой гей. — Изуку. — Прости? — Глаза Шото сверкнули от удивления. — Зови меня Изуку. Я думаю, что мы уже достаточное долгое время были друзьями, чтобы называть друг друга по именам, — сказал Мидория, пожав плечами. — Хорошо, тогда тебе, вероятно, следует называть меня Шото. Это было бы странно для меня, если бы ты продолжал называть меня по фамилии, когда мне разрешено обращаться к тебе по имени, — ответил Тодороки. Что это — Шото покраснел или Изуку сошёл с ума, увидев полуулыбку своего друга? Вместо того, чтобы обратить внимание на это, Мидория указал на морозные белые пятна, которые начали формироваться на правой стороне лица Тодороки. — Ты должен использовать свою левую сторону, иначе получишь обморожение. Шото совсем забыл об этом и принялся за работу по устранению всего льда в школьном туалете, а также на собственном теле. Когда Тодороки неуверенно поднялся, чтобы растопить лёд, Изуку подошёл, чтобы смыть туалет. Он не хотел, но случайно заглянул внутрь, когда вставал. Его кровь застыла, как и лёд Тодороки, когда он узнал в этих цветах те, что нашёл в коридоре.