***
Изуку взял на себя ответственность отправиться в дом Тодороки, чтобы забрать его одежду через пять дней после того, как тот стал гостем в доме Мидории. Было бы излишне говорить, что он немного нервничал. Мало того, тот шёл на негнущихся ногах, пожёвывая губы и паникуя. Конечно же, Мидория не дал Шото об этом знать. После произошедшего, Изуку позвонил своей матери, чтобы сообщить о том, что его друг останется на некоторое время у него дома. Она с радостью согласилась и поддерживала контакты с Тошинори, чтобы знать о ситуации со Старателем. Профессиональный герой был взволнован, когда ему сказали о том, что его сын останется в другой семье, пока не «выздоровеет», но его гнев тут же стих, потому что Старателя вызвали на работу. По словам Всемогущего, последнее, что сказал герой, было: «Лучше бы моему творению быть живым, когда я вернусь!» Ещё раз подумав об этом, Изуку обнаружил, что его нервное выражение лица превратилось в хмурое. — Да, — подумал он, — я всего лишь помогаю ему. Дом Тодороки был невероятно большим, и Мидория понял, что его дом, вероятно, сильно отличается от того, в котором жил Шото. Он быстро отбросил эту мысль. Одноклассник хоть и нервничал из-за матери Изуку, но всё-таки прижился в нём. Парень даже стал чаще улыбаться, правда это всё равно оставалось редкостью. Мидория глубоко вздохнул, подошёл к входной двери и позвонил. Непривычно живой голос раздался изнутри: «Иду!» Изуку был ошеломлён, когда увидел весьма молодую женщину, которая выглядела слегка помятой, её очки съехали на нос под кривым углом. Белые волосы до плеч были такими же красными с левой стороны, как и у Тодороки, не упоминая тот же самый голубой цвет глаз. Она смущённо убрала пару прядей со своего лица. — З-здравствуй. Чем я могу помочь? — спросила та. Её голос был тёплым, но казалось, что незнакомка старалась держаться в стороне, как и Тодороки в первые месяцы обучения в академии. Изуку оглянулся, чтобы ещё раз убедиться, что Старателя нет поблизости, а затем посмотрел в её глаза. — Я Мидория Изуку. Шото сказал, что сообщил вам о моём приходе. В её взгляде появилось узнавание, она приложила руку к голове в преувеличенно неверящем жесте. — Боже мой, я совсем забыла! Мои извинения, я совсем погрязла в учёбе. Незнакомка сразу же поправила очки и протянула руку Изуку. — Меня зовут Тодороки Фуюми. Рада познакомиться с тобой, Мидория-кун, — представилась она. Изуку пожал её руку с улыбкой, прежде чем войти внутрь. Как и ожидалось, внутри было так же просторно, как он и думал. Парень посмотрел на то, каким большим был дом, и каким…пустым тот казался. Он с трудом выглядел обитаемым. Конечно, это могло быть связано с красивым традиционным стилем, но Мидории хотелось просто поскорее справиться со всем этим. Ему казалось, что Старатель мог прыгнуть на него в любую секунду, как какой-нибудь потрошитель из фильма ужасов. Изуку знал, что ведёт себя, как параноик, но этот человек был героем №2. Если бы Старатель захотел, то уже давно бы зажарил парня до хрустящей корочки, даже не вспотев. Мидория был прерван в своих опасениях, когда Фуюми остановилась перед дверью в спальню Тодороки. Она открыла её для Изуку и тот вошёл внутрь. Он со смущением осматривал минималистичную комнату. Так значит вот где Шото жил последние шестнадцать лет… — Мне нужно продолжить заниматься, на кровати уже лежит сумка для вещей. Тодороки всё равно, какую одежду ты возьмёшь, тем более, что это ты, — объяснила Фуюми, прежде чем уйти. Последние пять слов привлекли внимание Изуку, как стальная ловушка, и он обернулся. — Что значит «тем более, что это я»?! — Воскликнул Мидория. Голова Фуюми уткнулась в дверь, когда она рассмеялась. — Знаешь, он всё время говорит о тебе! Просто убедись в том, что Шото признается во всём правильно. Я, конечно же, одобряю ваши отношения, даже если отец не делает этого. Она исчезла в коридоре, оставив Мидорию с покрасневшим лицом и цветами, щекочущими грудь изнутри. Изуку потянулся к карману своей синей клетчатой рубашки, чтобы достать пакетик маленьких розовых таблеток. Сидя на краю кровати Тодороки, он вынул две и уставился на них, поджав губы. Шото не знал об этом, но Мидория принял решение больше не принимать таблетки. Причина заключалась в том, что он видел, как одноклассник страдает из-за болезни, и Изуку показалось несправедливым то, что его собственная жизнь будет продлена из-за воздействия лекарств. Парень вздохнул, бросая таблетки в мусорную корзину рядом с кроватью. Сделав это, он засунул пакет обратно в карман и встал на ноги. Мидория кашлял до тех пор, пока пара гвоздик не упала на пол. Тот нахмурил лоб, глядя на цветы, словно бы размышляя над тем, оставить их там или нет, после чего вздохнул и поднял те с пола. К его удивлению, многие вещи Тодороки были довольно обычными. Графические футболки, хлопковые рубашки, толстовки, обтягивающие джинсы, спортивные штаны, самая обычная одежда для подростков. Изуку вытащил аккуратные стопки вещей из комода, взяв то, что по его мнению, Шото хотел бы носить, и положил их в сумку. Пока не нашёл последнюю майку в нижнем углу ящика. Она не была аккуратно сложена, скорее скручена в форму трубки. Он ожидал чего-то, что заставило бы землю трястись — логотип хэви-металл группы или аниме-девушек, или что ещё… Вместо этого, он увидел тёмно-синюю майку с изображением лица Всемогущего. Выше и ниже лица находилась ярко-жёлтая надпись «PLUS ULTRA!!». Изуку хватило мгновения для того, чтобы осознать то, что он только что увидел. Эту вещь ещё ни разу не носили, так как на ней всё ещё присутствовали бирки и наклейка с размером. Мидория рассмеялся. Это было последней вещью Тодороки, которую он надеялся найти в комоде своего друга. Он знал, что Шото был фанатом Всемогущего, но это…это определённо должно отправиться в сумку к остальной одежде. Никаких сомнений. Одноклассник будет носить эту майку, даже если Изуку придётся преследовать его до конца своей жизни. Он свернул её обратно с усмешкой, положив сверху на остальные вещи в сумке. Это определённо будет расплатой за то, что два дня тому назад Инко попросила Тодороки заморозить воду и разбудить Мидорию, пустив лёд ему за шиворот. Когда зеленоволосый парень перекинул сумку через плечо, Фуюми вернулась. — Я слышала, как ты смеёшься. Нашёл ту майку, которую он попросил меня купить ему? Изуку вновь рассмеялся. — Я знаю, ладно? Это было всего два года назад и он ни разу не надел её. Думаю, Шото хранил её у себя в качестве молчаливого протеста против отца. Мидория улыбнулся от уха до уха. — Я положил её в сумку. — О боже, ты собираешься заставить его надеть её? — Старатель действительно настолько испорчённый человек? — Ты должен прислать мне фото. — Договорились.***
В то же самое время, Тодороки лежал на кровати Изуку, глядя в потолок. Дом был крошечным, по сравнению с тем, к которому он привык, но всё же этот больше походил на…дом. Инко даже немного напоминала ему его собственную мать. Сегодня боль в груди ухудшилась. Это не было продолжительным, но цветы выпадали чаще, и было больно, когда это происходило. Даже сейчас у него было ощущение, что другой лилейник пытается выйти из его лёгких. Шото тяжело вздохнул. Тодороки не знал, что начал засыпать, пока в дверь не постучали и он не сел, видимо, по привычке. Парень немного расслабился, узнав миниатюрную фигуру матери Изуку. Она держала в руках кружку горячего шоколада и любезно улыбалась ему. — Не нужно волноваться, это всего лишь я, Тодороки-кун, — сказала она мягким голосом. Инко вошла внутрь, предложив Шото кружку. Он взял её с негромким «спасибо», прежде чем спустить ноги и сесть на край кровати. Она присела рядом на удобном расстоянии от того места, где находился Тодороки. За это тот был ей очень благодарен. Парень сделал глоток горячего напитка, морщась, когда обжёг свой язык. Шото начал использовать свою причуду, чтобы быстрее охладить горячий шоколад, в то время как Инко с удивлением наблюдала за тем, как морозные узоры покрывали поверхность керамической кружки. — Изуку был прав. У тебя прекрасная причуда, Тодороки-кун, — прошептала она. Он ненадолго взглянул на неё, пытаясь найти хотя бы малейший намёк на ложь. Нет, там не было ничего, кроме честности. Тодороки снова вернулся к своей чашке, в очередной раз поражаясь тому, насколько похожими были Изуку и его мать. — Спасибо, — пробормотал он между глотками. Некоторое время они сидели в комфортной друг для друга тишине, прежде чем Инко спросила его: «Как твоя боль сегодня?» Шото напрягся. Он напомнил себе, что мать Изуку отличается от тех взрослых, рядом с которыми он рос, а затем вздохнул. — Ничего, — просто ответил Шото. Было ли это из-за того, что было привычкой, или же из-за желания не беспокоить её, но Тодороки солгал…и судя по выражению лица Инко, она знала это. Ещё одна длинная пауза, прежде чем та вздохнула. — Хорошо, если ты хочешь оставить это в тайне, то я не буду настаивать. Просто помни, что ты можешь использовать болеутоляющее в шкафчике нашей ванной комнаты. Ты можешь пользоваться всем, чем захочешь в моём доме, хорошо? Её доброта не знала границ. Когда Тодороки начал отвечать, снизу раздался хлопок входной двери, и голос Изуку прокричал: "Я доома!" Инко подарила Шото последнюю улыбку, прежде чем встать и направиться к выходу из комнаты. — Я оставила горячий шоколад на кухне, Изуку! — Спасибо, мам! — ответил он. Несколько мгновений спустя Мидория вошёл в комнату с сумкой, висящей на плече, и кружкой горячего шоколада в правой руке. На его лице сияла улыбка, но она не была обычной и радостной. Та была менее невинной, и из-за того, что Изуку резко поставил кружку на стол, не разрушая зрительного контакта, Тодороки почувствовал, что это связано с Той Самой Майкой, которая не видела солнечного света вот уже два года. Его опасения подтвердились, когда друг показал майку и ухмыльнулся, как идиот. Шото раздражённо поставил свою кружку на тумбочку. — Я надеялся, что ты не найдёшь её. — Слишком поздно, Кэти Перри. — Кэти Пэрри?? — Потому что ты то горячий...то холодный...* — Я решил переехать к Ииде. — НЕТ-НЕТ! ТЫ НАДЕНЕШЬ ЭТУ МАЙКУ И ТЕБЕ ЭТО БУДЕТ НРАВИТЬСЯ! Пять минут спустя Тодороки расхаживал по комнате в майке со Всемогущим, пока Изуку фотографировал его и в то же время истерично смеялся. Шото не будет говорить Мидории, что прилагает все усилия, чтобы сдержать свой собственный смех.