Coup de Grace

Эрвин думает о прошлом. Эрвин ничего не сказал, когда Леви проследовал за Ханджи и посланником в палатку. Он дождался, пока все сядут: посланник и Ханджи — на раскладных стульях, Эрвин — на своей кровати, а Леви уселся на деревянный сундук, предохранявший ценные книги и карты от сырости. — Теоретически мы предполагали, что это может произойти, — начала Зоэ, прежде чем Эрвин успел что-нибудь сказать. — Некоторые виды аномальных титанов, кажется, могут игнорировать действие координаты*, или, возможно, они каким-то образом были ранены и даже не «услышали» её. Но исходя из того, что мы видели во время последних сражений, таких, вероятно, очень мало. Других аномальных, как и тех, за которыми мы наблюдали, не интересуют люди так же, как и обычных титанов. Это объясняет, почему мы не привлекли внимания ни одного из них здесь, даже при условии, что наш лагерь разбит на одном месте в течение почти четырех недель. Леви, ты ведь не видел ни одного титана к северу или западу от стен? Леви заметил, как Эрвин метнул беглый взгляд в его сторону, а затем отвёл прочь. Он посмотрел на Зоэ и, даже не оглянувшись на Эрвина, ответил: — Ни одного. Никаких недавних свидетельств об активности титана на территориях, которые я посетил. Ни повреждённых деревьев, ни следов — ничего. И я прошёл вдоль стен, обследуя их на наличие скоплений титанов, по всему пути от северо-запада до северных ворот. Если ещё остались нормальные титаны, они бы были близки к району Утопии, не так ли? В конце концов, для этого были построены города-приманки. — Были ли какие-нибудь доклады о титанах из Северных или Западных дивизионов? — Эрвин спросил посланника. Молодой человек покачал головой. — Нет, сэр. И никаких новых свидетельств о титанах тоже нет. Армин Арлерт вошёл в палатку и поспешно отдал честь. — Я удвоил охрану, сэр. — Хорошо. Сядь. Эрвин указал на единственное оставшееся место — кровать рядом с ним. Несколько смутившись, Армин сел рядом с командиром. Хотя он уже смирился с солидным ростом Армина, Леви не мог не заметить, как были похожи эти два высоких блондина, сидя бок о бок. Кто-то, не знакомый с ними достаточно хорошо, мог запросто ошибиться и принять их за отца и сына, подумал Леви, гадая, почему эта идея встревожила его. — У меня есть письмо из парламента, — объявил посланник, потянувшись во внутренний карман пиджака. — Это не отзЫв, я надеюсь? — тон Эрвина был спокойным, как никогда, но Леви провёл достаточное количество лет в его компании, чтобы уловить предательские признаки тревоги — то, как губы Эрвина почти незаметно сжались, и как он дважды постучал указательным пальцем по бедру. — Нет, сэр, насколько я знаю. Думаю, наоборот. Эрвин сломал печать на письме большим пальцем. Наблюдавший за этим, Леви был впечатлён тем, как улучшилась моторика левой руки Эрвина. Эрвин быстро просмотрел содержание письма, и его выражение лица немного помрачнело. — Они хотят начать заселение Хохвальда в более ранний срок, — он посмотрел на посланника. — Это было написано после того, как сообщение об аномальном титане дошло до столицы? — Да, сэр. — Я понял. Мне нужно написать ответ. А ты поешь и отдохни. Мы можем предположить, что шансы на какую-либо крупномасштабную атаку титанов очень малы, но я не думаю, что будет разумно позволить гражданскому населению покинуть стены, пока ситуация не прояснилась. Письмо для тебя будет готово утром. Обратно я пошлю с тобой лейтенанта, чтобы забрать припасы — нам нужно больше газовых баллонов и клинков. Можешь быть свободен. — Да, Сэр. Посланник встал, отдал честь и покинул палатку. — Они думают, что если новость об этом аномальном титане станет широко известна, то вся программа переселения будет поставлена под угрозу, — сказал Армин. — Они захотят, чтобы первые поселенцы покинули стены и чтобы поселок был создан в кратчайшие сроки. — Да, именно этого они и хотят, — Эрвин взглянул на письмо в руке. — Всё, о чём они попросили меня, — доложить о том, сколько поселенцев можно немедленно заселить в Хохвальд. — Что хорошего будет в основании города за стенами, если поселенцев съедят? — спросила Ханджи. — Надеюсь, Эрвин, ты собираешься сказать им, что нельзя быть такими идиотами? — Я сформулирую это куда более дипломатично, — ответил Эрвин. — Но, по сути, да. — Если они планируют это, то сделают в любом случае, — сказал Леви. — Не удивлюсь, если какой-нибудь знаковой группе поселенцев был отдан приказ выдвигаться сразу после ухода посланника. Эрвин впервые посмотрел прямо на Леви. — Ты так думаешь? — Да. Нынешние политики парламента отличаются от предыдущих, но они по-прежнему политики. Зоэ вздохнула. — Это как раз то, что нам нужно! Но я не думаю, что есть повод сильно беспокоиться. Сомневаюсь, что могло остаться много титанов. Всегда есть вероятность, что тот, кого уничтожила Южная дивизия, был единственным выжившим. — Или их могут быть сотни, — несколько нетерпеливо возразил Леви. — Мы должны заделать брешь в городской стене Хохвальда. Эти стены не смогли бы долго сдерживать больших титанов, но им под силу задержать их и дать нам фору, если дело дойдёт до битвы. Хах. Вот тебе и мир без стен! — Ты прав, — кивнул Эрвин. — Мы начнём с завтрашнего дня. Но я согласен с тем, что нам не следует излишне поддаваться тревоге. Как сказала Зоэ, по наиболее вероятному сценарию эти титаны — редко встречающиеся аномальные. Но мы будем действовать так, как будто ожидаем прибытия поселенцев в ближайшее время, и будем относиться к угрозе нападения титана серьёзно. Он заколебался, прежде чем добавить. — Леви, мне нужно… Ты будешь руководить обучением. Я хочу, чтобы все вернулись в полную боеспособность на случай, если таких аномальных станет больше. Уверен, что некоторые из нас уже давно не практиковались с приводом. Леви кивнул. — Сколько у нас оборудования? Газовых баллонов, клинков? — Не так уж и много, — сказал Эрвин. — Армин, сходи и узнай, насколько на самом деле плоха ситуация с поставками. — Да, сэр. Армин встал, его голова коснулась тканевой крыши палатки. Когда он вышел, Леви спросил Эрвина: — Вы вообще тренировались с приводом? — Разумеется. Мы поддерживаем физическую форму и каждые два дня уделяем тренировкам со снаряжением около часа. Но только основным манёврам. У нас нет тренировочной площадки. — Тогда мы должны построить её, — сказал Леви. — Даже если титанов больше нет, использование привода — наиболее эффективный способ обучения. До тех пор, пока мы можем получать припасы. — Газ не должен стать проблемой, — сказал Эрвин. — Но массовое производство клинков прекратилось, как только война закончилась. Только один литейный завод всё ещё действует. — Таким образом, мы не можем позволить себе тренироваться с настоящими лезвиями. Ладно… Я что-нибудь придумаю. Леви нахмурился, задумашись о проблеме. Когда он поднял взгляд, то увидел, что Эрвин наблюдал за ним. Между ними повисло молчание, своего рода взаимная поддержка в нормальной ситуации — ощущение возможного восстановления рабочих отношений, которые закончились внезапным разрывом к концу войны, и всем тем, что последовало за ним. Ни один из них не отвернулся, и мимолётная лёгкость сменилась чем-то иным. Зоэ перевела взгляд с Эрвина на Леви. — Итак, предполагаю, что моя роль — доложить об аномальных, которых мы видели во время последней битвы. Я тоже отправлю письмо с этим посланником, так как у меня есть много вопросов относительно поведения титана, убитого Южным дивизионом. Начну с доклада. Зоэ вскочила на ноги, и Эрвин резко повернул голову, подняв руку в необычайно неконтролируемом командном жесте. — Подожди! Леви и Зоэ уставились на Эрвина, который откашлялся, избегая смотреть им в глаза. — Я… Подожди, Ханджи… У меня к тебе есть несколько вопросов о титанах, которых ты видела во время финальных сражений. Леви, ты свободен. — Да, сэр, — Леви, не оглядываясь, вышел из палатки. Эрвин сел немного прямее на кровати и взглянул на Зоэ. — Так вот, титаны, которых ты видела… — Я изложу это в докладе. — Но я хотел спросить… — Нет. Нет, ты не должен, — Зоэ вздохнула. — Послушай, Эрвин, что бы ни происходило между тобой и Леви… Ну, ты не хочешь говорить об этом, тогда ладно, мы не будем. Но если ты боишься остаться наедине с ним, тогда, возможно… — Я не боюсь! — …Тогда, возможно, тебе стоит подумать, почему всё так, — закончила Зоэ, игнорируя опровержение Эрвина. Она развернулась, чтобы уйти. — Он… Как он? — позади неё тихо спросил Эрвин. Зоэ остановилась, взявшись руками за тканевый полог палатки, но не оглянулась на Эрвина. — Поговори с ним, — сказала она, оставляя Эрвина одного в палатке. Вздыхая при мысли об упрямом отказе Эрвина хотя бы обсудить проблему с Леви, Зоэ отправилась на поиски Моблита. Он собрал все её записи в какую-то сложную, но, очевидно, эффективную систему, которая наверняка позволит ему отыскать её данные об аномальных титанах гораздо быстрее, чем было бы, займись она этим самостоятельно.

X

Утреннее солнце было очень ярким, когда Эрвин вышел из лагеря, направляясь к редколесью, которое Леви приспособил под тренировочную площадку. Уже соорудили два манекена титанов, но на задней части их шей отсутствовали обычные кожаные или сделанные из конского волоса мишени. Эрвин нахмурился. Вполне возможно, что аномальный титан, убитый Южной экспедицией, окажется единственным выжившим, но, тем не менее, следует придерживаться правильной процедуры подготовки. Он должен был поговорить с Леви об этом, еще когда закончилось совещание, что вылилось бы в неловкую сцену, но, по крайней мере, казалось, что Леви решил вести себя профессионально, судя по встрече двумя днями ранее. Раз уж Леви понял, что между ними больше не может произойти ничего в сексуальном плане, то, возможно, у них всё же получится установить эффективные рабочие отношения? С неохотой Эрвин признавал, что в одном Зоэ была права: во время той встречи он повёл себя очень неестественно, когда подумал, что ему придётся остаться в палатке наедине с Леви. Как только он написал письмо парламенту, изложив все причины, по которым было бы неразумно отправлять поселенцев в Хохвальд, прежде чем сущность потенциальной угрозы титана не стала ясной, Эрвин провёл большую часть ночи, думая о причинах этого почти нелепого момента, близкого к панике. Возвращение Леви было шоком, как Эрвин признался самому себе. Он оказался совершенно не готов к бурной реакции своего тела на такую неожиданную встречу с Леви. Пытаясь проанализировать отклики своего тела беспристрастно — мгновенно участившееся сердцебиение, покалывающее напряжение в мышцах, то, как у него перехватило дыхание и как внезапно пересохло во рту — Эрвин не мог отрицать, что его до сих пор почти сильно тянуло к Леви. Но похоть была физической реакцией, а не эмоциональной, и поддаться чему-то такому низменному было бы непростительной слабостью в тот момент, когда он встал на правильный путь. Ханджи тоже была права насчет этого, — подумал Эрвин, когда добрался до тренировочной площадки. — Я боялся остаться наедине с Леви. Если бы он прикоснулся ко мне ещё раз, если бы снова попросил… Но Леви вёл себя достойно своему профессионализму, и с момента встречи он работал с образцовым упорством над созданием тренировочной площадки и проверкой пригодности каждого военнослужащего в лагере, будучи настолько занятым, что Эрвин практически не видел его. Добравшись до тренировочной площадки, Эрвин заметил Леви, стоящего на небольшой деревянной платформе высоко на сосне, и двух молодых солдат рядом с ним, внимательно слушающих его указания. Эрвин узнал в одном из них девушку, которая помахала Леви в то утро, когда приехал посланник, — Хейке Меркель — да, именно она. Она хорошенькая, подумал Эрвин. Маленький рост и каштановые волосы придавали ей мимолётное сходство с бывшим членом команды Леви, Петрой Рал, столь жестоко убитой Энни Леонхарт в её форме титана. И до этого была дикая рыжеволосая девчонка из подземного города, которая вместе с Леви присоединилась к Корпусу Разведки вместо того, чтобы столкнуться лицом к лицу с сомнительным правосудием Военной Полиции — та, о которой Леви никогда не говорил после её смерти. Изабель, припомнил Эрвин. Если бы у Леви был любимый женский типаж, Хейке Меркель подошла бы под него. Она была молода, возможно, ей было в районе 25 лет, но 10-11 лет не будут немыслимой разницей в возрасте. За исключением морщин под глазами, Леви никогда не выглядел на свой возраст. Будущее, в котором Леви женился на Хейке Меркель или на ком-то, похожем на неё, будет наиболее благоприятным исходом для всех, сказал себе Эрвин. После чего, разумеется, Леви отпустил бы прошлое? Он бы где-нибудь поселился, кормил семью… Возможно ли, что со временем Эрвин даже сможет нанести случайный визит, и что Леви, смягчённый той жизнью, которую большинство солдат Корпуса Разведки во время войны не видели даже в самых смелых мечтах, поймёт, почему Эрвин счёл необходимым отпустить его? Воображение Эрвина рисовало ему ясную картину самого себя в качестве пожилого человека — бородатого, с сединой в волосах, разговаривающего с Леви в солнечном, безукоризненно ухоженном саду скромного дома в Хохвальде, пока очаровательная жена Леви, улыбаясь, наблюдает за ними с порога, и их темноволосые или рыжеволосые дети играют неподалёку. К тому времени тлеющие угли сексуального влечения между ним и Леви потухнут, верно? Эрвин сможет вернуться к своей работе, будучи уверенным, что Леви счастлив, и зная, что, по крайней мере, один человек оправился от страданий, которые причинил Эрвин для того, чтобы победить в этой войне. Эрвин наблюдал за Леви, когда тот подошёл к краю площадки; Леви пока ещё не подозревал о его присутствии. Хейке кивала, равно как и солдат мужского пола — это был Отто Берген? — они оба были очень сосредоточены, когда Леви говорил. Точным, отрывистым движением рук Леви указал на деревянных титанов, а затем на деревья позади них, а потом он внезапно поднялся в воздух, по дуге спикировав мимо двух искусственных титанов и выстрелив правым тросом в высокую сосну вдали. Он двигался настолько стремительно, что Эрвин даже не уловил взглядом выстрел первого троса, пока Леви не выпустил его с точки опоры в ближайшего титана. Крылья свободы на плаще Леви блеснули в солнечном свете, когда тот завершил поразительно крутой вираж вокруг дерева и аккуратным ударом поразил меньшего титана в шею. От удара его клинка воздух наполнился каким-то белым порошком, но Эрвин забыл поинтересоваться, что это было. Он смотрел, как Леви кружился в воздушном пространстве, с абсолютной точностью нанося удар клинком второму титану, прежде чем выстрелить левым тросом в ветку высоко над головами наблюдавших солдат и приземлиться на площадку с непринуждённой, привычной для него грацией. Эрвин вспомнил о том, как впервые, в сумерках подземного города, увидел Леви в полёте. Тот, прежде чем подняться в воздух, использовал один из тросов в качестве оружия, чтобы обезвредить своего противника, с такой долей самоуверенности, какую Эрвин видел только в самых выносливых ветеранах Разведкорпуса. Двое его спутников были искусны в использовании привода, но Леви был находкой. Глядя на Леви, Эрвин стискивал его запястья руками, физически почувствовав, что победа теперь в его руках, ещё до того, как сознательно пришёл к этому пониманию. В то мгновение Леви захватил всё внимание Эрвина. Ему было совершенно необходимо привести Леви в Корпус Разведки. С тех пор как умер его отец, жизнь Эрвина была продиктована лишь одной целью: использовать правду, лежащую в основе теорий его отца, чтобы одержать победу над титанами. С возрастом все решения принимались с осознанием этой цели, и если были случаи, когда личные чувства угрожали встать у неё на пути, Эрвин безжалостно подавлял их. В восемнадцать он считал себя влюблённым в Мари, красивую официантку из «Maybush Inn», куда он заходил выпить со своими однокурсниками Майком и Нилом. То был непродолжительный период, длящийся не более нескольких недель, когда он позволил себе представить своё будущее, очень похожее на то, какое он сейчас рисовал для Леви. Но он знал, что его друг, Нил Доук, был его соперником за сердце Мари и что тот, в отличие от Эрвина, мог свободно вступить в брак. В планы Эрвина входило вступление в Корпус Разведки в качестве наиболее прямого пути к получению необходимых ему знаний о титанах. Нил и Майк поклялись присоединиться к корпусу вместе с ним, но Нил передумал в пользу Военной Полиции, как только встретил Мари, и Эрвин уступил ему в поединке, признав, что исполнение своего долга перед отцом было куда важнее его собственных эгоистичных желаний. — Ты выбрал титанов вместо Мари, — сказал ему Нил незадолго до окончания войны. — С тобой что-то не так. Что ж, в этом была доля правды. Эрвин иногда задавался вопросом, было ли в нём от рождения что-то неправильно — какая-то существенная часть его отсутствовала. Невероятно умный ребёнок, которому, тем не менее, не хватило здравого смысла держать рот на замке в тот момент, когда это действительно имело значение, жизнь Эрвина была определена той самой роковой ошибкой с восьмилетнего возраста. Он предполагал, что медленная смерть его эмоций началась тогда и продолжалась на протяжении всей войны, пока в нём не осталось ничего, кроме холодного интеллекта. В ретроспективе Эрвин размышлял, любил ли он когда-либо Мари по-настоящему. Отказ от неё был первым реальным испытанием его решимости; возможно, тогда только это имело значение. Леви был другим. Если Мари была полностью отделена от цели Эрвина, то Леви — неразрывно связан с ней. С самого начала Эрвину не представлялось возможным отделить одно от другого. Сексуальное влечение, о котором Эрвину пришлось признаться самому себе, также присутствовало с самого начала, хотя и неосознанно подтвердилось намного позже. То, как Леви летал, было захватывающе и, да, красиво. Эрвин теперь знал то, о чём не догадывался в тот момент: пьянящий прилив волнения и адреналина, что он испытал во время погони за Леви в подземном городе, не был обусловлен исключительно тем, что он нуждался в уникальных способностях Леви в Разведкорпусе. Леви прекратил борьбу только после того, как его друзья были схвачены. Это дало Эрвину необходимые рычаги воздействия, чтобы заставить его согласиться присоединиться к корпусу. Когда Леви посмотрел вверх, мокрый насквозь и взбешённый после того, как Майк ткнул его лицом в уличную сточную канаву, Эрвин испытал несомненный азарт от ощущения страстной ненависти, горящей в его глазах, и поразился тому, как такой маленький человек может вмещать в себя столько абсолютной силы. Полёт и сражение, пошутил Эрвин перед Майком впоследствии: Леви казался воплощением их обоих. Майк принюхался и улыбнулся немного странно, и вообще ничего не сказал. Впервые Эрвин осознал, что его влечёт к Леви, спустя два года, во время непродолжительной миссии за Стеной Роза. Тогда правительство, в попытке избежать голода и мятежа, послало выживших после падения Стены Мария на так называемую «миссию», чтобы отвоевать стену, которая была лишь позорным скопищем гражданских. Целью выезда Корпуса Разведки было проведение линии электроснабжения, что, в конечном счёте, позволило бы отремонтировать сломанные ворота в Шиганшину. Но скоро стало ясно, что те немногие люди, посланные в составе той группы, провели её дальше, чем на милю или две за Стену Роза. Местность была усеяна разложившимися частями трупов, рваными лоскутами одежды и абсолютно непригодными предметами, использованными в качестве самодельного оружия — косами и серпами, ржавыми граблями и мотыгами, и даже кухонными ножами и швейными ножницами. Выражение лица Леви, скачущего неподалёку от Эрвина, темнело с каждой такой находкой. И когда их атаковал быстродвижущийся аномальный титан, он не стал ждать приказа, выстрелив тросом прямо в грудь монстра и воспользовавшись инерцией движения своей лошади, чтобы раскрутить себя на сто восемьдесят градусов, облетев по второму кругу, как и рассчитывал с самого начала, набрал достаточную высоту, чтобы добраться до затылка титана. Титан замахнулся на него, когда тот пролетал мимо плеча, и у Эрвина перехватило дыхание, но не успел он озвучить протест, растущий внутри него, как титан упал, с грохотом ударяясь о землю, а клинки Леви задымились испаряющейся кровью, когда он выскочил из-за его спины. Эрвин вспомнил, как услышал одобрительные возгласы солдат позади него, когда он подъехал к месту, где стоял Леви, но он заметил напряжённость, с какой Леви держал своё правое плечо, и тёмное пятно на плаще, которое не испарялось. Спрыгнув с лошади, Эрвин побежал в сторону Леви. — Ты ранен! — Ничего серьёзного. Он поймал меня. Отвратительные длинные ногти. Агх. Наверняка умру от инфекции, — Леви одарил Эрвина мрачной улыбкой. — Мне нужно двигаться быстрее. Эрвин подошёл, чтобы отстегнуть плащ Леви и убедиться, что рана и вправду была такой незначительной, как утверждал Леви, но тот остановил его, схватив Эрвина за запястье. — Эй, что ты делаешь? — Дай мне взглянуть. — Я же сказал — ничего серьёзного. Когда их взгляды встретились, Эрвин испытал физический шок от внезапного понимания, заставившего его сердце забиться чаще, — абсурдный, невероятный порыв дотронуться, поцеловать. — Я буду жить, — сказал Леви твёрдо. — Или я буду, если мы не станем стоять здесь, беседуя, как ещё одно ёбаное открытое приглашение на чайную вечеринку для титанов. Где моя грёбанная лошадь? Его резкий призывной свист привёл Эрвина в чувства. Прошёл почти ещё один год, прежде чем они повели себя так же, как оба чувствовали в тот день, и даже после… С куда большим усилием, чем это должно было быть необходимо, Эрвин заставил себя перестать думать о прошлом. Закрывая глаза рукой от яркого солнечного света, просачивающегося сквозь высокие ветви сосен, Эрвин наблюдал за Леви, следящим за Отто Бергеном, который завершал свою первую попытку выполнить упражнение, которое Леви так искусно продемонстрировал. Леви посмотрел вниз с площадки и невозмутимо встретился с Эрвином взглядом, и Эрвин задался вопросом, знал ли Леви о его присутствии всё это время. Вместо того чтобы использовать снаряжение, Леви спустился с площадки по лестнице, экономя как можно больше газа для тренировочных целей. Он шёл навстречу Эрвину по пружинистым сосновым иголкам, рассыпанными на земле под деревьями, его лицо было абсолютно спокойным, тело расслабленным, словно фигура высшего пилотажа, которую он только что выполнил, не стоила ему никаких усилий. Хотя на плече его формы осталось пятно от белого порошка. Рука Эрвина рефлекторно дёрнулась по направлению к нему, затем опустилась. Леви проследовал за направлением его взгляда, мягко цыкнул от досады и отряхнул след с излишним применением силы. — Мел, — сказал он, когда отметина полностью исчезла. — В здешней почве его полно, и у нас нет материалов, чтобы сделать обычные мишени. — Ах, я вижу. Я собирался спросить об этом, — сказал Эрвин. Знакомая, маленькая, недовольная, хмурая морщинка пролегла между бровями Леви, когда тот понял, что Эрвин ищет, к чему бы придраться. — Я уже отправил список поставок обратно в штаб-квартиру вместе с посланником, — сказал Леви холодно. — Надеюсь на твоё одобрение. Полагаю, что бюджет больше не проблема. Эрвин кивнул. — Это верно. Закажи то, что тебе нужно. Что насчёт лезвий? Леви взял одно из лезвий, и вблизи Эрвин смог разглядеть, что оно было примитивной копией реальной вещи, примерно подогнанной под форму.  — Я попросил колёсного мастера сделать их из металлических обручей, которые мы сняли с бочек*, — пояснил Леви. — Они из железа, а не из стали. Почти ничего не разрежут, но подойдут для упражнений в меткости, и они слишком толстые, чтобы ломаться так же легко, как настоящие лезвия. Они не совсем подходят к кейсу для хранения лезвий. Не идеально, но это лучше, чем ничего. Мы кладём слой мела на мишень в начале каждой тренировки и засчитываем удар за убийство, если видим достаточное количество меловой пыли. — А что будет, если во время тренировок мы столкнёмся с настоящим титаном? — спросил Эрвин. — Ну, я надеюсь, что дозорные смогут как-нибудь предупредить нас, — спокойно ответил Леви. — Но на всякий случай у всех есть по два настоящих лезвия. Он указал на мастерски сделанные, яркие стальные лезвия настоящих клинков в ножнах, закреплённых у него на бёдрах. — Это всё, что у нас есть на складе — по два лезвия на каждого служащего. Пока мы не получим больше поставок, мы не сможем позволить себе использовать настоящие клинки во время тренировок. — Оптимальное решение, — кивнул Эрвин. — Как проходит обучение? — Неплохо, — ответил Леви. — Некоторые из них немного потеряли сноровку, но в большинстве своём они пригодны. Все члены отряда Ханджи, по большей части, в хорошей форме. Некоторым из новых рекрутов нужно поработать над мышечным тонусом. Те двое ничего так. Он взглянул наверх, где Хейке и Отто всё ещё по очереди упражнялись в траектории движений, которые Леви показал им. Оба молодых солдата наносили приемлемый удар по нему, хотя, на взгляд Эрвина, они казались медлительными и неуклюжими по сравнению с Леви. Но зато так делали большинство людей. — А ты, кажется, нисколько не растерял форму, — заметил Эрвин. — Я? Я почти не летал в течение этих месяцев. На северо-западе была в основном плоская болотистая местность. Негде было использовать снаряжение. На обратном пути был один большой лес — это было хорошо, но у меня адски болело абсолютно всё после этого. Но, нет, я даже не близок к пику своей формы. Мне, как и всем, нужна практика. Между ними повисло молчание. — Ты добрался до моря? — спросил Эрвин, всё ещё не сводя глаз с двух солдат на деревьях над ними. — Я — нет. Эрвин повернулся, чтобы посмотреть на Леви, озадаченный заминкой. — Нет? — Нет, — решительно сказал Леви, отворачиваясь. — Я не добрался до моря. Ты что-то хотел, придя сюда? Или ты просто пришёл посмотреть, как мы тренируемся? — Пришёл посмотреть, как вы тренируетесь, — ответил Эрвин. — Да. — Ну что, посмотрел, — сказал Леви нейтральным тоном, хотя больше не выглядел таким расслабленным. — Ещё что-нибудь? — Нет-нет, — заверил Эрвин. — Больше ничего. — Вот именно. — Я вернусь позже, — сказал Эрвин после молчания, грозившего превратиться в неловкость. Леви кивнул. Эрвин развернулся и пошёл назад к лагерю, фактически отшитый. Леви стоял, глядя на то, как Хейке и Отто мелькают туда-сюда среди деревьев, с каждым точным ударом выпуская в воздух клубы мелового порошка. Он наблюдал за ними, не воспринимая ничего из того, что они делали, до тех пор пока не убедился, что Эрвин ушёл. После чего он вздохнул и позволил себе один раз быстро оглянуться в сторону лагеря. Вернувшись в свою палатку, Эрвин попытался сосредоточиться на запасном плане на тот случай, если Леви окажется прав, полагая, что, несмотря на угрозу нападения титана, правительство таки рискнёт выслать поселенцев. Он уже назначил Армина руководить организацией реконструкции стены Хохвальда. Повезло, что Леви удалось починить сломанную опускную решетку. Или, возможно, это не было везением. Леви всегда удавалось предвидеть проблемы и разобраться с ними до того, как Эрвину приходилось просить об этом. Он всегда подходил к задачам, взявшись за их решение по собственной инициативе, с такой неприметной ни для кого оперативностью, что Эрвин даже не понял сначала, насколько ценно это качество, пока не упустил его. Эрвин сел на кровать и опустил рассеянный взгляд на свою руку, думая о багровом шраме от ранения, который, по заверению Леви, был сущим пустяком — шрам, который в прошлом тот очерчивал подушечками пальцев и целовал… В том же положении думая о белой отметине от мела и о том, как ему снова хочется прикоснуться к Леви под предлогом того, чтобы смахнуть её.