Оранжерея

Какого это быть влюбленным?       Все говорят, что это прекрасное чувство вечного счастья, эйфория от живого наркотика, приятное щекотание «бабочек в животе». Влюблённые люди всегда глупо улыбаются. Они невнимательны, рассеяны, мечтательны, пишут чернилами на пергаменте излюбленные инициалы и вздыхают, окрыленные своими желаниями, а особо талантливые пишут стихи и песни объектам своего обожания или даже рисуют портреты. Для таких людей перестают существовать реальность и время…        И только Невилл понимал, какая эта наглая ложь. Нет, по началу, конечно, все так, как описывают в сентиментальных романах, что каждый вечер читает Лаванда Браун в гриффиндорской гостиной вслух, конечно же, но потом приходит горькое разочарование, что выдергивает огромными щипцами с небес на землю, оттого, что избраница или, в случае с Долгопупсом, избраник может оказаться не самым лучшим вариантом, тем более, если он, во-первых, слизеринец, во-вторых, охотник в команде своего факультета, в-третьих, ужасный человек, в-четвёртых, просто дьявольски красивый и безумно популярный, ну и, в-пятых, старше тебя на каких-то жалких три года.....       Гриффиндорец покачал головой и снова попытался сосредоточиться на своей книге по растениям в тридцать первый раз перечитывая одну и ту же строчку о полыни. В библиотеке было на удивление людно, оно и понятно, в школе теперь столько правил, что лишний вдох сделать опасно. Амбридж просто настоящая жаба и такую даже поцелуй прекрасного принца не исправит. — А что исправит? — прозвучал ехидный голос над головой Долгопупса и тот запоздало ойкнул.       Неужели, он сказал это вслух? Идиот… Болван… Правильно бабушка говорила, Пуффендуй по нему горькими слезами обливается!       Невилл поднимает голову вверх и тонет в этих глазах-омутах. Бездонные. Янтарные. Красивые.       Тонкие аккуратные черты лица, острые скулы, черные взъерошенные волосы, чуть кудрявая челка и эта чертова лукавая улыбка.       Невилл готов заскулить побитым псом прямо сейчас, ведь Эдриан Пьюси его наваждение, его персональное непростительное, напиток живой смерти и, Мордред возьми, тот самый принц из сказок для сопливых девчонок, вот только Долгопупс далеко не принцесса и даже совершенно не из его сказки. — Язык проглотил от моего великолепия или просто немой? — нахально усмехнулся слизеринец и кинул свою сумку на соседний с Невиллом стул, а затем сел напротив, засветив одним из значков инспекционной дружины на своей мантии. — Расслабься, я не кусаюсь, разве что чуть-чуть… — и еще подмигнул.       Кажется, сейчас Долгопупс мог слиться со своим флагом. Мерлин, как же тут стало жарко или это все от проклятого Пьюси? И воздух какой-то горячий. Обжигает. Заставляет реже вдыхать. Задыхаться.       Все попытки взять себя в руки летят со скоростью света в ближайшую урну, потому что чертов слизеринец ослабляет зелёный галстук, растегивая две верхние пуговицы. И, о Мерлин, Невилл ловит себя на мысли, что у парня напротив красиво выпирают ключицы, и это никак не помогает сложившейся ситуации.       Медленно приходит осознание, что это не воздух тяжёлый. Это одеколон Пьюси забивает все дыхательные пути гриффиндорца своим необычным восточным запахом и легким ароматом сирени и дождя. Кажется, Невилл уже знает, чем будет пахнуть его амортенция, о которой рассказывают на седьмом курсе… Кажется, Кэти говорила о ней.       Эдриан будто не видит этого испепеляющего жадного взгляда. Он спокойно сверяется со своим расписанием тренировок, которое так заботливо составил Монтегю, а затем достает учебник по астрономии и пару чистых пергаментов. — В гостиной совершенно невозможно сосредоточиться на домашке. — зачем-то поясняет он и открывает параграф о влиянии луны на ритуалы света и тьмы, принимаясь за эссе.       Невилл рассеянно кивает и пытается оторвать взгляд, но почему-то не получается. Вот совсем-совсем. Эдриан не отрывая взгляд от учебника, спокойно роняет: — Ещё немного и я подумаю, что ты в меня влюбился, малыш…. — так спокойно, как будто весь мир внутри Невилла от этого голоса не рушится на мелкие осколки, что впиваются в самое сердце, в этот самый момент.       Ему кажется, что внутри оборвалось что-то нежное, трепещущее, важное… Он старается спрятать глаза за книгой по травологии, но пальцы от чего-то подрагивают и хочется, как в детстве, спрятавшись от двоюродного дедушки и от родной бабушки, обнять коленки и тихонько шмыгнуть носом. Какого это быть влюбленным? Болезненно и безнадёжно.