Дочь Тони Старка

      Ух, какое же нашумевшее было это дело.       Как оказалось, это был обычный пьяный водитель, и никаких тут преступников, приспешников Стервятника.       А ведь столько нервов я потратила, пока ехала в больницу, не зная, что с Питером и Хэппи произошло. Когда я села за руль своего автомобиля, я забыла буквально обо всём, что должно было меня заботить последнее время. Я забыла про домашний арест, про то, что сейчас уже ночь, про то, что завтра мне в школу, про приближающийся школьный бал — всё стало так неважно в этот момент.       Только два человека меня волновали в тот момент. Я сорвалась из дома и поехала только ради них. Мне было совершенно плевать, в какую именно больницу их повезли, главное — увидеть их и понять, что они живы. Тогда я ещё не знала, что травмы не настолько серьёзные, насколько могли быть и никаких летальных исходов.       «С ними всё в порядке. Парень лет 15-16 получил перелом руки, а взрослый мужчина, который был водителем, получил перелом ноги. Это не самое страшное, что могло с ними случиться» — слова врача были как бальзам на душу.       В больницу я приехала позже своей матери буквально на пару минут. Она была обеспокоена тем, что пострадал Хэппи и мой друг. Врач не хотел говорить ничего мне, так как я не являлась прямым родственником и взрослым человеком. Однако когда моя мать устроила им всем там взбучку и заставила объяснить состояние после дорожно-транспортного происшествия. Под таким напором любой профессионал прогнётся.       Пока я находилась в пути, я успела пролить слёзы. Я не знала, что случилось конкретно с двумя дорогими для меня людьми. Я боялась услышать самые ужасные слова в своей жизни. Да, они не были для меня родственниками, они не были моей кровной семьёй. Но это не значит, что я не могу проливать слёзы из-за них.       Хэппи я знаю огромное количество времени. За это время мы успели добиться того, что могли круглосуточно раздражать друг друга. Он меня своими правилами, а я его периодическим непослушанием и комментариями, которые заставляли закатывать глаза каждый раз, когда я начинаю испускать что-то саркастическое. Но мы успели привыкнуть друг к другу, успели полюбить друг друга и чувствовать себя комфортно в такой обстановке.       Он был моей семьёй, и это правда. Я не могла не волноваться за него. Чтобы спасти его, я бы отдала всё. Он буквально видел, как я расту, становлюсь личностью, что я переживаю, через что прохожу и каким образом. Он всегда уберегал меня от опасности не только потому, что это его работа, а потому что он любит меня. И я знаю это. Всегда знала. Этот, слегка пухленький дядя всегда был частью меня. Сколько бы сарказма я не выливала на него в день.       Питер... это была уже другая история. Это мальчишка, с которым я дружила очень долгое время. Питера я знаю очень хорошо, и я всегда буду помнить наш первый день, когда мы познакомились. Я помню все его проблемы, когда у них с тётей Мэй не хватало денег, мы всегда помогали им. Я помню, когда умер дядя Бэн и Питер был в огромной печали. Он не знал, куда ему деться от той боли, что раздирала его изнутри. Его буквально не хватало на пару слов.       Но мы пережили это с ним. Вместе. Я была рядом, проводя пальцами по его кучерявым и растрёпанным волосам. Я видела, как он пытается сдержать слёзы, потому что хочет казаться более мужественным, но потом срывается и даёт волю чувствам. Да, у него были срывы, да. Потому что он человек и он живой. Я поддерживала его, находясь рядом с ним, иногда молчала и просто сидела с ним и залипала в телевизор, а иногда пыталась его разговорить, чтобы он хоть немного отходил от той ситуации, что произошла в его жизни.       Питер очень близкий для меня человек, которого я не готова оставить. Я не знаю, когда я перестала смотреть на него, как на друга. Я не знаю, когда я влюбилась в эти тёплые карие глаза, растрёпанные вечно волосы, в эту неловкую улыбку и в его лёгкую неуклюжесть. Я не знаю, почему это случилось, и почему я стала воспринимать его по-другому. Я не знаю, и не хочу знать.       Всё это совершенно не важно. Я должна признать то, что он всегда мне был не безразличен. Только раньше это была дружеская любовь, а сейчас это что-то иное. Возможно, я не хочу в этом признаваться. Не хочу и не буду. Я не стану говорить себе, что на самом деле я чувствую к нему.       Я не стала воспринимать его по-другому, когда узнала, что он Человек Паук. Да, он спасает жизни в перерывах между домашкой и какими-то домашними делами. Да, но это не заставляет меня чувствовать что-то к нему. Даже не зная, кто он на самом деле, я всегда готова была помочь ему, побыть рядом.       Меня так злило, что я не знала ничего о том, где он пропадал и почему не общался со мной. Это буквально раздирало меня на части, и я не могла себя контролировать. Я огрызалась, разговаривала с ним с помощью сарказма и всячески отвергала свои чувства к этому человеку.       Я стала относиться к нему проще, когда узнала, что он пропадает не просто так. Я поняла, почему он хранил этот секрет, я поняла, почему у него не было времени ни на что. Я поняла, почему он не общался практически ни с кем, кроме Неда.       Когда я ещё не знала правды, это очень угнетало. Но сейчас же, я понимаю всю суть ситуации, и не могу просто злиться на него. Больше не могу.       Что же я чувствовала, когда ехала в эту чёртову больницу? Всё, что чувствует человек, когда понимает, что что-то ужасное возможно случилось с твоими близкими людьми. Неизвестность меня настолько сильно пугала, что солёные дорожки слез, не переставая текли по моим щекам. Я чувствовала себя настолько ужасно, не понимая, что случилось с ними на самом деле.       Живы ли они, насколько всё ужасно. Эти чувства, эмоции делали мне настолько больно, что я не могла себя нормально вести.       Неизвестность — самое ужасное, что может быть.       И я навсегда запомню этот вечер, когда я думала, что они настолько сильно ранены, что придётся очень многое время провести в больнице. Или того хуже, произошёл летальный исход.       Никому не пожелаешь прочувствовать всё то же, что чувствовала я в ту ночь. Даже врагу.       И какое же было облегченье, когда я поняла, что всё в порядке. Что Питер и Хэппи живы, что обошлось всё переломами, которые, несомненно, будут им мешать какое-то время.       Но это намного лучше, чем остаться инвалидом на всю жизнь или умереть.       В больнице я плакала. Я, обнимая свою маму, стояла и плакала ей в плечо, не зная, что можно сказать. Мне было и больно, и ужасно, и тяжело на душе. Я чуть буквально не потеряла часть своей жизни. Частичку себя и своей души.       Я чувствовала, как тонкие пальцы моей матери поглаживают меня по голове. Я чувствовала её поцелуи в макушку и тихий успокаивающий шёпот. Я понимала, что моей маме тоже было тяжело. Хэппи был очень дорог для неё, а чтобы Питер пострадал, она уж точно не хотела.       Однако она стояла и успокаивала меня, как настоящая мать. А я не могла справиться с собой и контролировать свои чувства и эмоции, поэтому выплёскивала всё это наружу.       Возможно, я кажусь слишком сентиментальной, однако то, что я чувствовала, действительно очень тяжело.       После того, как Питеру и Хэппи оказали медицинскую помощь, их отправили домой. Хэппи предоставили костыли, поэтому передвигался он с их помощью. Когда я увидела его, я тут же оказалась рядом с ним и обнимала его. Потом, осознав, что ему и так тяжело и без меня, отпустила. Хэппи улыбнулся мне, а мне стало легче.       Мама проводила его до машины, усадив внутрь салона. Я ждала, когда же отпустят Питера. И тут я услышала визг. Я тут же поняла, кому он принадлежит. Это тётя Мэй.       Она подскочила ко мне со слезами на глазах.       — Боже, — её голос дрожал, а я видела, как она пытается не заплакать. — Где Питер, Джессика?! С ним всё в порядке? Пожалуйста, ответь, что с ним всё в порядке! — она схватила меня за плечи, глядя прямо в глаза.       Я видела всю боль, что была внутри этих горячих карих глаз. Я понимаю её, насколько ей плохо было.       — Спокойнее, Мэй, — тихим голосом проговорила я. — У него перелом руки, всё не настолько плохо, успокойтесь, прошу, — я аккуратно убрала её руки с моих плеч, а она затряслась в рыданиях, и тут я прижала бедную женщину к себе, заключая в крепкие объятия.       Я чувствовала, как вся она трясётся. Я чувствовала, как она боится потерять последнего близкого человека, который был у нее.       Я сама совсем недавно отошла от истерики, и моё лицо всё ещё было опухшее и покрасневшее от слёз.       — Т-ш-ш, тише, тётя Мэй, с ним всё в порядке, он скоро выйдет к нам, — я видела, как моя мама терпеливо ждёт меня у входа в больницу. Поглаживая Мэй Паркер по спине, я шептала успокаивающие слова ей. Прямо как некоторое время назад делала моя мама со мной.       Ей тоже было плохо, но она нашла в себе силы успокоить человека, который в этом нуждался. То же сделала и я, когда успокаивала Мэй.       Дверь одного из кабинетов распахнулась, издав соответствующий звук. Тётя Мэй тут же отпустила меня и подскочила к Питеру. Его рука была забинтована и повязана. Выглядел он уставшим.       — Боже, милый мой, ты в порядке! — Мэй стала аккуратно обнимать своего племянника, а Питер погладил её по спине здоровой левой рукой, слегка улыбнувшись.       Она тряслась в истерике, а Питер её успокаивал, тихо шепча, что с ним всё в порядке.       Его слабая улыбка, как бальзам на душу.       Как бы самой не заплакать.       Я сжала ладони в кулаки и прикусила губу, сдерживая эмоции. Он в порядке. Слава Богу, он в порядке.       Его глаза коснулись меня. Мой взгляд выдавал меня полностью. Я кивнула ему, глядя обеспокоенными глазами на него. Он улыбнулся шире и кивнул.       Я здесь лишняя. Я должна дать время его семье, поэтому я удалилась с этого места и подошла к матери.

***

      Дома я появилась часов в двенадцать ночи. Сна не было ни в одном глазу. После всего того, что я успела пережить, пока ехала в эту чёртову больницу и находилась в ней — не описать.       Хэппи мы забрали к себе. Пускай отоспится у нас, да и поживёт пока что тоже тут. Так нам будет спокойнее.       Отец выехал тут же, как узнал о том, что Хэппи и Питер попали в больницу. Сначала он заехал к Паркерам и проведал Пита. Убедившись, что он не похож на инвалида второй группы, отец поехал тут же домой. К Хэппи.       Я слышала, как они разговаривали. Папа здорово волновался, раз вернулся со своих дел, бросив совершенно всё. Как только он вышел из комнаты, предназначенной для Хэппи, я услышала его. Тихо попивая воду на кухне, я замерла.       Не нужно, чтобы он думал, что я не сплю. Это ни к чему.       Однако я услышала приближающиеся шаги к кухне. Включился свет и я обернулась, увидев отца.       — Джесс? — он нахмурился. — Я думал, что ты уже спишь, — шёпотом проговорил он.       Я укусила себя за внутреннюю сторону щеки, потирая ладонями внешние стороны стакана.       К чёрту маску, к чёрту образ. Я должна быть настоящей перед своим отцом. Проставив стакан на стол, я быстрым шагом подошла к отцу, а тот в ту же секунду заключил меня в крепкие объятия. Я вцепилась в его спину руками, уткнувшись в плечо, вдыхая запах дорогого одеколона.       Молчание. Мы молча стояли и обнимали друг друга. Отец обнимал меня крепко, так, как обычно и обнимал меня всегда. Такие моменты очень ценные и дорогие сердцу.       — В этой машине оказались два дорогих мне человека, пап, — я шептала отцу слова, мой голос дрожал, а он внимательно слушал. — Если бы с ними случилось что-то похуже, я не знаю... я потеряла бы себя, пап. Я была вся на иголках, я... когда ехала в больницу, чувствовала себя опустошённой. Я очень люблю Хэппи, и... — я сделала паузу, закрыв глаза и представив лицо одного из самых близких для меня людей, не в силах произнести его имя вслух. — Я не могла принять то, что с ними случилось что-то. Неизвестность убивала меня, я не знала, куда мне деться. И, когда я узнала, что кроме переломов, ничего серьёзного нет, я поняла кое-что, — я отстранилась чуть от папы, заглянув ему в глаза. — Нет ничего важнее семьи и близких тебе людей. Нет и никогда не будет.       В глазах отца было сочувствие и безграничная любовь ко мне. Я видела, я чувствовала её. По моей щеке скатилась одинокая слеза, которую смахнул папа большим пальцем руки.       — Я представляю, что ты пережила. Я терял в своей жизни самых дорогих мне людей, — папа опустил голову вниз, пару секунд молчал и кусал свою губу, потом посмотрел мне в глаза. — Ты сказала самые правильные слова, которые я когда-либо слышал.       Мои карие глаза загорелись, наблюдая за лицом отца, который всё ещё обнимал меня. Он чуть наклонился из-за разницы в росте и поцеловал меня в лоб продолжительно, а я зажмурила свои глаза, выдыхая.       — И ещё кое-что, — он отстранился от меня и вновь устремил взгляд своих тёмных глаз на меня. — Никогда не бойся своих чувств. Ты можешь сказать всё, что ты чувствуешь, только не бойся. Потом у тебя может не быть этой возможности.       Эти слова въелись в корку моего мозга и больше никогда не покидали меня.

***

      Почему же я раньше не думала об этом?       Мне явно нужно подтянуть свою боевую подготовку. Кто знает, в какие ситуации я могу попасть? И не всегда рядом со мной может быть супергерой, который спасёт мою миленькую задницу.       Чем я же сейчас занимаюсь? Борюсь с Наташей. Она мне всегда нравилась, поэтому я не стала нанимать всяких различных тренеров, а решила пойти к тому человеку, которому полностью доверяю.       Да, у моего отца и у неё были очень странные отношения. Но это совсем не мешало мне. Я всегда хорошо к ней относилась. Эта русская шпионка могла научить меня стольким вещам, что не счесть. И уж точно прошлое моего отца не должно влиять на моё мнение.       — Ты хороша, но недостаточно, — после первой же тренировки, я выпила много воды, так как в горле пересохло. — Не стоит пить столько воды, это большая нагрузка на сердце. Ты вполне можешь справиться с одним человеком, но что будет, если ты попадёшь в ту же ситуацию, что попала некоторое время назад? Ты не справилась, провалилась, Джессика. Такого больше не должно повториться, ты должна продолжать активные тренировки. Для этого нужна выносливость и огромная сила воли, поэтому будь готова к постоянной боли.       — Я понимаю всё, Наташа, — я выдыхаю и чувствую всё напряжение в мышцах. — Я хочу быть сильнее, выносливее, быстрее. Я хочу научиться защищать себя. Я не хочу быть вечно девочкой, которую спасает супергерой. Это чёртово клише и в жизни если такое и бывает, то раз на миллион. Обычно, такие девочки умирают. Я не хочу умирать, я хочу быть сильной. Я готова к боли, я, правда, готова.       — Если ты готова, попробуй больше выкладываться, а потом продумывать весь бой в своей голове. Это хорошая практика, у тебя правильные мысли, главное, чтобы была мотивация, — Наташа убрала рыжие пряди назад. — И терпение. Вообще, твой отец знает, где ты сейчас находишься и с кем? — Романофф нахмурилась.       — Не совсем, он не стал углубляться, с кем я тренируюсь. Хотя, в принципе, он должен быть где-то здесь и если что, нас вычислят. Правда, это не так страшно. Думаю, я достаточно взрослая, чтобы выбирать себе наставников, — я пожала плечами, мечтая о ещё одном глотке воды.       — Главное, что это твой выбор, а остальное не особо важно, — Наташа присела рядом со мной. — Я тебя понимаю, однако, неужели тебе не хочется романтики? Хотя бы немного чувствовать защиту от другого человека?       — Я всю жизнь её чувствую, пора бы улучшить свои навыки. Не всегда со мной рядом будет Хэппи, или отец, или ещё кто, кто сможет помочь.       — Серьёзно? Хоган? — Наташа усмехнулась. — Ну-ну, я смотрю, Хэппи производит впечатление человека крепкого. Продолжай так же думать, — Романофф вновь усмехнулась.

***

      Собственно, кофе здесь отвратительный.       Одна из самых известных кофеин в городе, а кофе здесь настолько ужасен, что мне хочется тут же его выплюнуть. Ладно, лучше заказать что-то типа зелёного чая, надеюсь, я усну этой ночью.       Поедая шоколадный пудинг, я болтала с Лиз, выслушивая её догадки по поводу различных фильмов.       — Я делаю ставку на то, что Кара Делевинь не очень круто сыграет, — мне принесли, наконец, чай, и вроде, он здесь адекватного вкуса. — Актёрское мастерство — не её.       — Да, но она такая красивая в этом фильме, ты же видела трейлер? — Лиз откусила от сладкой булочки кусочек, внимательно наблюдая за моей реакцией.       — Конечно, видела. Но её красота не может мне заменить хорошую актёрскую игру, — я поглядела в окно. Там шёл дождь, причём холодный, если судить по тому, сколько сейчас градусов.       — Джесс, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — я повернулась к ней и поглядела на неё. — Это насчёт Питера.       Эти слова не значили ничего хорошего.       Я вздохнула. Не особо хочется говорить именно с Лиз на эту тему. Да и в принципе, я не готова никому рассказывать про то, что у меня внутри. Пусть там и остаётся.       — Напомни мне, в какой момент имя «Питер» стало употребляться в наших с тобой разговорах так часто? — я отпила вновь зелёного чая и наблюдала за реакцией подруги.       — Разве ты имеешь что-то против Питера? Вы, кажется, помирились и снова хорошо общаетесь. Так почему бы... — я выставила вперёд правую ладонь.       — Можешь конкретнее объяснить мне, что именно ты хочешь мне сказать по поводу Паркера?       Девушка замялась. Я знаю, что ты хочешь сказать мне. Я давно заметила у тебя это. Твои ревнивые и возмущённые глаза никуда не делись из моей памяти. Можешь даже не произносить эти слова, я всё равно всё знаю.       Однако я снова притворяюсь.       — Он мне нравится.       Ох, ну я же говорю, что я знала. Лиз, как бы ты не хотела отрицать, что никто не заметил. Люди замечают очень многие вещи. Не только по отношению ко мне, но и к тебе.       — И что с этого? — я подняла правую бровь вверх.       — В смысле «что с этого»? Я только что призналась тебе в том, что мне нравится мальчик, а ты спрашиваешь «что с этого»? — она смотрела сердитым взглядом на меня.       — Ладно, — я вздохнула. — И что ты собираешься делать?       — Ничего, — она пожала плечами.       Этого и стоило ожидать, она всегда была такой. Не готовой делать что-то для отношений. Зачем что-то делать, когда парень сам пригласит тебя в любое место? Ты же такая красавица, Лиз. К сожалению, ты уже в пролёте. Как бы я не любила тебя и не хотела для тебя счастья, Питер уже давно не влюблён в тебя.       С этим ничего не поделаешь, раньше нужно было думать.       — Кажется, я ему нравлюсь, ну, ты помнишь... все его взгляды, неловкость при встречах со мной и прочее, — она снова стала лакомиться булочкой, а я облизала свои губы и отвела взгляд. Заметив это, подруга нахмурилась. — Ты чего?       Сказать тебе правду?       — А ты уверена в том, что он всё ещё влюблён в тебя, Лиззи?       Её глаза непонимающе глядели на меня. Да, ты не центр земли, Лиз. Какой бы ты хорошей не была, люди не обязаны тебя любить. В мире столько таких, как ты, что не счесть.       — Ты знаешь что-то? — она непонимающе глядела на меня.       — Возможно, — я сто раз пожалела, что вообще сказала это. Однако она не должна жить в сказках, придуманных ей же самой.       — Ответь же, — она требовательно наклонилась ко мне ближе и с интересом в глазах смотрела на меня.       Ты не представляешь, как трудно говорить тебе это.       — Он сказал, что ты ему больше не нравишься, — выпалила я, продолжая смотреть в глаза подруги. Я должна быть сильнее и не отводить взгляд. Только не сейчас.       — Оу, — она чуть отодвинулась, а её глаза устремились в пол. — Поздновато я, однако... — она вздохнула, а я почувствовала, как грустно ей сейчас стало.       Я сочувствую ей. Я понимаю, что такое не взаимность.       — Тебе не стоит расстраиваться, тебе всего лишь шестнадцать. Этих парней ещё будет очень много.       — Ты права, — она грустно улыбнулась. — А тебе кто-нибудь нравится?       — Нет, — резко ответила я, допивая чай.       — Совсем что ли? Даже никто не симпатичен? — она доела свою еду, наблюдая за мной.       — Нет, меня это не интересует, — я сделала максимально отстранённый тон.

***

      Поднимаясь на ту самую крышу, на которой я так часто бывала, я вдыхала прохладный воздух. Мой домашний арест окончен уже давно, что, собственно, потрясающе.       Прошёл месяц спустя то время, как Питер и Хэппи попали в аварию. С них уже всё сняли, да и, в принципе, с их конечностями всё в порядке. На школьный бал мы сходили с Питером. Из-за его руки, было несколько трудностей, но всё равно, это было прекрасно.       Сейчас, Паркер позвал меня на эту крышу, непонятно зачем. Даже не объяснив причины.       А я хожу с постоянной пустотой в душе. Серьёзно, я не знаю, что мне делать. Я чувствую себя плохо, так как не могу признать очевидного. Я не могу признать того, что я чувствую.       Это для меня чуждо и я не хочу вдаваться в это.       Я всегда думала, что это обойдёт меня стороной, не коснётся никогда. Что это не для меня.       Я ошибалась.       Это настолько меня убивает, что я не хочу больше ничего чувствовать. Это ужасно, отвратительно и больно.       Зачем я вообще к чёрту чувствую что-то?       У меня были совсем другие планы на жизнь, которые постепенно рушатся из-за моих чувств. Это настолько убивает меня, что я не могу с этим мириться.       Поднявшись на эту крышу, я огляделась. Был уже закат, прямо как тогда, когда я сидела здесь с Питером в образе Человека Паука.       Квинс — не тот район, где я живу. Живу я в месте поближе, но гораздо побогаче. Да, мне здесь нравится. Здесь добрые люди, возможно, не такие обеспеченные, но это ничего не говорит об их доброте. Ну, и ещё, здесь вкусные хот-доги.       Так что я часто гуляю здесь. Тем более, здесь живёт Питер. Ещё одна причина, почему я бываю здесь.       Зато, за этот месяц я успела достаточно подготовится, чтобы уложить каких-нибудь придурков. Конечно, это не предел, и месяц — очень короткий срок и мне нужно всё больше и больше заниматься, но всё же. Что-то я умею.       Уже было достаточно темно, но на крыше стояли маленькие фонари. Хм, раньше я их не видела.       Я огляделась, а потом заметила приближающегося Питера.       — Эй, — он улыбнулся слегка, подойдя ко мне. — Джесс, — он взъерошил волосы на своей голове, явно волнуясь.

***

      — Привет, — Джессика улыбнулась Питеру. — Зачем ты позвал меня сюда?       Питер замялся, стоя на месте.       — Я... вообще-то, я не романтик и... — его голос дрожал, а Джессика высоко подняла брови, не зная, что и ответить даже. — К чёрту всё! — Питер решительно быстро подошёл к Джессике и коснулся её губ.       Он целовал девушку нежно и так осторожно, будто боялся сделать что-то не так. Внутри всё дрожало, переворачивалось и менялось так быстро, что он не успевал даже запомнить мысли, которые крутились у него в голове.       Внутри этих двоих всё опустилось. Пропало буквально всё — город, родители, школа, друзья. Буквально всё...       Внутри был шторм из эмоций, какие испытывали эти двое.       Джессика запустила свои пальцы Питеру в волосы, а он обнимал её за талию, прижимая её худенькое тело к себе.       Внутри этих двоих зарождалось что-то новое, неизведанное, прекрасное — будто расцветающий цветок.       Они целовали друг друга так отчаянно, будто это был их не первый, а последний поцелуй. Это было так нужно им обоим. Они так давно ждали этого момента, что готовы были сейчас взорваться от тех чувств и эмоций, что переполняли их.       Слегка отстранившись, Джессика выровняла дыхание. Её глаза были закрыты, затем она открыла их и заглянула в лицо Питеру.       Паркер был в шоке от того, что он только что сделал. Он готов был потонуть в её карих глазах, которые были так близко сейчас к нему, как никогда.       Они оба не верили, что это произошло только что.       Им казалось, что это просто прекрасный сон.       — Это... — Питер тихо шептал, смотря в глаза девушке. — Это был мой первый поцелуй. И он был чудесный, спасибо, — он улыбнулся широко.       Кажется, Джессика всё ещё не отошла от шока. Она глядела на парня так, будто он только что дал ей то, чего она желала такое долгое время. И это действительно было именно то, чего она хотела.       — У меня тоже, — девушка слегка подняла уголки губ.       — Вообще-то, у меня была огромная речь о том, что я больше так не могу, но я понял, что ничего не могу сказать, когда увидел тебя, — Джессика убрала прядь с его лица, а Питер замер. — В последнее время я представлял этот момент настолько часто, что заучил буквально всё. Но это... всё равно прекрасней того, что я представлял.       Джессика звонко засмеялась. Питер сначала опешил, потом понял, что сморозил и тоже засмеялся.       Старк прижалась ещё крепче к Питеру и обняла его так крепко, как не обнимала никогда.       — Я не могу поверить, — шептала Джесс на ухо Питеру.       — Я тоже, — прошептал парень, обняв её в ответ.