***
– Как у тебя тут дела? – спрашивает Рейвен, заходя в комнату. Беллами выглядывает из-за груды металла, над которой работал, до того как порезался. – Все ещё просматриваю эти кучи металла, пытаясь найти что-то наименее ржавое, – говорит он, следя за её взглядом. – Ты провёл весь предыдущий час, просто пялясь на эти груды, решая, с какой ты начнёшь? – спрашивает она с сомнением. Она делает шаг к нему, и Беллами поворачивается так, чтобы его рука была вне её поля зрения. – Просто хочу убедиться, что мы используем лучшие части для корабля. Рейвен хмыкает, делая ещё один шаг навстречу ему. – У нас и так почти все части ржавые, так что перестань быть настолько придирчивым. – Тогда я начну с этой, – говорит он, демонстративно взяв кусок металла с груды перед ним. – Я занимаюсь этим, а ты чинишь различные нечинимые части корабля. Это заставляет её замереть на месте, на что Беллами и надеялся. – Раз уж так, то Монти сказал, что суп будет готов примерно через час. – Круто, не могу дождаться, – отвечает Беллами, с гораздо большим энтузиазмом, чем должен был, учитывая, что суп из водорослей был в меню буквально всегда. Рейвен просто смотрит на него, перед тем как уйти, и Беллами игнорирует пульсирующую боль в руке в пользу того, чтобы попытаться найти хотя бы несколько кусков металла без ржавчины, перед тем как отправиться есть. Он непременно прикрывает бинты рукавом за ужином, а затем сразу же направляется в свою комнату, не желая давать шанс кому-нибудь заметить их и сказать ему прекратить помогать Рейвен. Он уверен, что бешеный пульс успокоится к утру, ему просто нужно отдохнуть.***
– Беллами? – он слышит своё имя, эхом раздающееся из-за пределов его комнаты. Он пытается встать, но конечности будто налились свинцом. – Беллами, – голос раздаётся снова, всё также издалека, а его тело начинает колебаться и двигаться, не так, как он намеревался, а так, будто кто-то трясёт его. – Беллами, очнись, – требует голос, сотрясая его сильнее, что заставляет голову кружиться. И пока кружится его голова, голосов становится всё больше и каждый громче предыдущего: Без сознания. Лихорадка. Болен. А затем, более тревожно, а некоторые ещё и более гневно: Рука. Инфекция. Чёрт. Именно тогда он чувствует, как горит его тело, и жар распространяется из одной точки, скрытой поспешно наложенной им повязкой. Идиот, это то, что он и думает, и слышит в тот момент, когда голоса приглушаются, а его разум размывается, позволяя ему погрузиться в пустоту.***
Когда Беллами открывает глаза, он обнаруживает себя в лазарете Харпер во второй раз за все эти дни. В этот раз, однако, он лежит на одной из запасный кроватей, которые они поставили сюда на случай чрезвычайных ситуаций. Он чувствует, как движется кто-то, сидящий рядом с кроватью, поэтому он отрывает взгляд от потолка, чтобы выслушать лекцию от того, кто решил дождаться, когда он проснётся. Он поворачивается, ожидая увидеть разгневанную Рейвен, обеспокоенного Монти или нависающую над ним Харпер. – Мама? – хрипит он, голос напрягается от долгого неиспользования и шока, он приподнимается, чтобы сесть на кровати. Потому что там, справа от него, сидит Аврора Блейк с иглой и нитью в руке, такая же спокойная и безмятежная, какой он всегда её видел. На его движения, она поднимает взгляд и мягко улыбается. – Эй, милый, – говорит она, мягко толкая его обратно на кушетку. Он не сопротивляется лишь по той причине, что он слишком поглощён возможностью видеть её и тем, что она только что коснулась его и он почувствовал это. – Ты всё ещё восстанавливаешься, не перенапрягайся. Шок превращается в недоверие, чем дольше он пялится на неё, а она продолжает смотреть в ответ. – Я...?– начинает он, слишком боясь спросить. – Чёрт, – он откидывается на подушку, – не говори, что инфекция - это то, что меня убьёт. Его мама смеётся, легко и радостно, так, как она никогда не смеялась на Ковчеге. – О, малыш, твои друзья сказали абсолютно то же самое. Не может быть, что после всего, что ты сделал, порез на руке станет тем, что тебя прикончит. Всего, что ты сделал. Внутри всё скручивается, заставляя сердце кровоточить. – Мам, – начинает он, голос срывается, – я знаю, что я облажался. И я не заботился об О так, как ты хотела, и я совершал... Боже, чертовски ужасные вещи. Мне так... Он замолчал, когда Аврора прервала его, напевая и ласково проводя рукой по его щеке. Этот жест заставляет Беллами закрыть глаза, борясь со слезами. Он не видел этой мягкости от матери с самого детства. – Беллами, – она вздыхает так, как это делают только матери, замолкая, пока он не откроет глаза, снова глядя на неё. – Я хочу, чтобы ты позаботился о себе, хорошо? Не позволяй этому стать твоим концом, когда у тебя ещё осталось так много того, ради чего жить. Он закрывает глаза со вздохом, готовый спросить, что она могла иметь в виду, но когда он открывает глаза, чтобы снова посмотреть на неё, его сердце буквально подступает к горлу. – Итак, – говорит Джина, сидя на том месте, где сидела его мать несколько секунд назад, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди, с весельем глядя на него, – что за разновидность героизма заставила тебя снова застрять на Ковчеге? – Джина, – выдыхает Беллами, глаза с нетерпением цепляются за всё, что он не заметил в последний раз, когда он видел её, начиная с этой красивой ухмылки. – Беллами, – говорит она в ответ, ухмылка превращается в улыбку, когда она наклоняется к нему и зарывается пальцами в его кудри, память о том, как она делала это в последний раз, заставляет его вздрогнуть. Он сопротивляется желанию прикрыть глаза от этого чувства, боясь, что если он это сделает, она исчезнет, так же, как мама. – Твои волосы стали длиннее с того момента, как я видела тебя в последний раз, – дразнит она, её глаза яркие и игривые. – Мне так жаль, – отвечает он мгновенно, будучи готовым к этому извинению больше, чем к извинению перед своей мамой. – Я облажался, а ты заплатила за это, и ты не заслужила этого. Ты заслуживала чего-то лучшего, чем это, лучшего, чем я, – если это всё время, что у него есть с ней, ему нужно, чтобы она знала, что он должен был сделать большее, быть большим. Он наблюдает за тем, как она слушает его, не прекращая расчесывать его волосы. – Ты знаешь, – задумчиво говорит она, пока Беллами фокусируется на возможности чувствовать её, – ты тоже заслуживаешь гораздо лучшего. Этого достаточно, чтобы привлечь его внимание обратно к её лицу. Её глаза сияют, отражая реакцию, которая появляется в его глазах. – Я, очевидно, выбрала бы сценарий, где всё закончилось бы по-другому, но ты заслуживаешь счастливого конца точно так же, как и все остальные. Так что просыпайся, возвращайся домой, используй свой героизм для спасения кого-то ещё для разнообразия и живи. Против своего желания, Беллами рефлекторно вздыхает, закрывая глаза. Он не решается открыть их, мысленно прощаясь, зная, что Джина исчезнет, но также боясь того, кого ещё он увидит. Вместо этого он обнаруживает, что задыхается, когда его глаза распахиваются, и он издаёт болезненный стон. Шесть пар глаза с разными эмоциями пялятся на него со всех сторон, и он сразу же понимает, что это, по крайней мере, реальность. Шесть человек ждали, пока они смогут начать кричать из-за его глупости. Это вызов для того, кто первым начнёт читать лекцию, но когда Харпер встаёт со своего места у стены, Беллами удивлён, что это была не Рейвен или Монти. Харпер движется в сторону кровати, смотря на него со всей яростью, но потом её взгляд падает на намного более чистую, намного аккуратнее перевязанную руку, и её выражение лица меняется. – В следующий раз, когда порежешь себя, – начинает она, и весь накопленный гнев рассеивается, как только она снова встречается с ним взглядом, – возьми проклятое лекарство и не пугай нас до чёртиков. Остальные тоже выражают похожие мнения, некоторые более угрожающие на самом деле, чем другие, пока не оставляют его отдыхать и не позволяют его телу бороться с любыми оставшимися последствиями инфекции. И только тогда он позволяет себе подумать о том, кто не навещал его в лихорадочном бреду. И он прекрасно понимал, почему его мама и Джина были там и говорили ему продолжать бороться, поэтому он просто не мог понять, почему Кларк тоже не была там, с ними, крича ему, что у него нет даже выбора в этом вопросе. Что она умерла не для того, чтобы он не справился с этим.