***
Черный «мерседес» остановился у входа в одну из самых известнейших компаний по предоставлению юридической помощи. Из автомобиля выскочила женщина, громко хлопнув дверью. Она направилась прямо в офис. Постучав в нужную дверь, Реджина вошла в кабинет. Там еще проходило заседание, которое вел мистер Голд. Однако тот, заметив появление Миллс, быстро закончил свою речь и попросил всех разойтись по своим местам. Мужчина нервно подправил галстук и подошел к кувшину с водой. — Я ждал тебя немного позже, — бросил он, стоя к ней спиной. Развернувшись, он внимательно на нее посмотрел. Она была чем-то взволнована. — Я получила письмо… — негромко начала она, — от… от нее, — карие глаза, цвета крепко заваренного кофе, устремились на мужчину, стоявшего перед ней. — Что ж, этого стоило ожидать, — проговорил Голд, поставив стакан на стол и опустив взгляд. — Но ты же знаешь… — рьяно оправдывалась Реджина, пока не была прервана собеседником: — Тебе нужно с ней поговорить, — твердо заявил он так, будто это вопрос решенный. — Вряд ли я смогу, — металлические нотки начали проглядывать в ее голосе. Ей не нравился его тон. — Попробуй, — примирительно выдохнул он и натянуто улыбнулся. В два часа того же дня Реджина с тяжелым сердцем вошла в кофейню. Раньше она встречалась здесь с друзьями после школы. Много воспоминаний сохранили эти стены, уютные зеленые диванчики, ароматный запах кофе и старый знакомый хозяин — мистер Ханнингтон. Ему уже должно быть за семьдесят, но, снова его увидев, Реджина поняла, что он ничуть не изменился. Этот дед кого угодно переживет. Он всегда был за стойкой, собирая заказ для посетителей, говоря каждому по нескольку приятных слов, тем самым приободряя людей. Вот почему эту кофейню любили. Как-то давно вся четверка собиралась вокруг стойки, обсуждая различные проблемы, с которыми могли поделиться. И мистер Ханнингтон всегда тепло улыбался, прежде чем дать хороший совет. Вот и сейчас, встретив давнего знакомого, сердце девушки защемило. Как же много она оставила, попыталась забыть… — Здравствуйте, мистер Ханнингтон, — Миллс тепло поприветствовала старого седого хозяина кофейни. Мужчина было хотел улыбнуться, как делал всем: и знакомым, и незнакомым, но только лишь внимательно смотрел на девушку, будто пытаясь вспомнить. «Он забыл меня, — печально думала она, — не мудрено, столько лет прошло», — развернувшись, Реджина выбрала столик и села. В кафе иногда заходили люди, чтобы взять кофе и отправиться на работу, но за столиком сидел лишь один человек. Вскоре послышался звон — открылась дверь. В кофейню вошла женщина. Оглядевшись, она безмолвно подошла и присела рядом с Реджиной. Она долго рассматривала девушку, будто не могла поверить, будто боялась, что та растворится. — Неужели ты… — восхищенно промолвила женщина. — Да, я жива, и со мной все в порядке, — от растерянности Реджина не смогла сдержать раздраженный тон. Собеседница почувствовала это. — Я уже и не надеялась тебя увидеть, — с неподдельной радостью ответила она. Реджина же тяжело дышала и не смотрела ей в глаза, избегая взгляда. Она пыталась держаться, но фрагменты прошлого захватили ее, уводя в водоворот ненависти и скорби. Память услужливо подкинула ей воспоминание, как она, что сейчас сидит перед ней, обещала уничтожить Дэниела, хотела выдать ее замуж за нелюбимого человека. Именно ее она винила в своих несчастьях все это время. Воспоминания придали ей сил. Встретившись с родными глазами, Реджина не узнала в них прежних горящих угольков матери-тирана. Перед ней сидела немолодая женщина, явно уставшая от испытаний жизни. — Прошло десять лет, неужели ты не скучала? — лицо Коры отобразило сожаление и вину. Она знала, почему дочь оставила их и стала путешествовать. И с надеждой взглянула в лицо Реджине, взяла в свои руки ладони дочери. Девушка быстро вытащила свои руки из рук матери. Она еще не была готова. Она еще не простила ее. — Прости, — опустив свои глаза, произнесла Кора, понимая, что поспешила. — Простить? — нервно переспросила Миллс, недоуменно уставившись на мать. — Как я могу тебя простить? Ты хоть знаешь, как я страдала?! Что мне пришлось пережить! Из-за тебя я потеряла ребенка! — осознав свою ошибку, Реджина быстро, растерянно метала взгляд из стороны в сторону. — Ты потеряла ребенка? — искренне удивилась женщина, лицо отразило всю ее боль и сожаление. Понимание того, что пришлось пережить ее дочери, еще сильнее отразилось на ней. А ведь она пыталась уберечь ее от всего этого. И что в итоге? Вы когда-нибудь видели, как плачут старики? Как горечь и немые слезы застывают на их лице? Примерно то же видела сейчас Реджина. Ей стало тошно от того, что именно она является причиной того, что ее мать так несчастна. Одновременно с этим она понимала, что Кора — виновница ее проблем. Та самая беззащитная женщина, сидящая перед ней и надеющаяся, что ее когда-нибудь простят. Это и возмущало ее, и заставляло чувствовать себя самым ужасным человеком. Реджина не ответила на вопрос. Она отвернулась, глядя в окно, пытаясь скрыть подступающие слезы. Послышался скрип. Тихо Кора встала, положила перед девушкой небольшую карточку, сказав напоследок: «Позвони, если когда-нибудь захочешь встретиться или поговорить», — а после растворилась в толпе людей на улице.***
Мертвые, сухие листья гонял ветер. Можно было видеть, как он, будто в танце, очерчивал круги на асфальте, а листья безмолвно ему повиновались. У них не было сил ему противостоять. Ветер просто нес их, провожая в вечный сон. Если бы не шум автомобилей и цокот каблуков прохожих, этот осенний вечер удивил бы жителей своей пустотой и безысходностью. Унылый и непроглядный день. Вот только люди живут будто наперекор природе. По улицам гуляют группки молодых студентов, рассматривающих витрины магазинов и попеременно что-то обсуждающих, мимо прогуливаются влюбленные, не от мира сего пары, молодые мамы с радостью проводят время со своими детьми, которые постоянно отчего-то смеются, то ли от непонимания происходящего, то ли от того, что слишком хорошо все осознают. В этом мире слишком много всего. И прекрасного, и ужасного. Кто-то, кому посчастливилось, замечает это, а кто-то зацикливается на одном, не давая себе расти дальше. Многих останавливают и сбивают с ног неудачи, лишь некоторые понимают, что эти испытания нужны, чтобы каждый раз вставать и, если надо, начинать все сначала. Но кто-то запутывается, попадается в сети, расставленные судьбой, и, чтобы выбраться, ему необходима помощь. Вот только проблема в том, что не каждый способен понять и признать, что он ошибся, а тем более принять помощь другого. Каждый день мистер Голд задавался вопросом: а для чего он, собственно, живет? Вполне естественный вопрос, но не для него. Люди практического ума не забивают себе голову подобными философскими бесполезными, на их взгляд, вопросами. Он бы тоже никогда не подумал об этом, вероятно, если бы только не одна давняя тайна, которую он и Кора обязались друг другу унести в могилу. Будучи ещё молодыми, юных людей объединила запретная, всепоглощающая страсть. Мистер Голд желал быть с ней каждую минуту своей жизни. Любить и оберегать ее, дарить ей всю свою нежность. Но вот несчастье: это просто невозможно. Кора была отдана другому. Однажды она пришла к нему и сообщила о своей беременности, попросила его сбежать с ней так далеко, чтобы прежняя жизнь не смогла их догнать. Только он испугался. Впереди его ждала блистающая карьера, большое наследство и… власть. Если бы он сбежал с любимой, то потерял бы всё, что мог приобрести. «Ты не достойна меня. Наши семьи из разных миров. Тебе никогда не стать мне ровней, ведь ты воспитывалась в обыкновенной семье, едва сводившей концы с концами», — бросил Голд первое, что пришло ему на ум. Однако сильно пожалел о сказанном, встретившись с её глазами. Он почувствовал её боль. Отказ изменил Кору до неузнаваемости. Вся страсть, нежность, доброта и чувственность погибли в ней. Взросли семена бездушной прагматичности, резкости, ледяной ненависти, отчаяния и властности, подпитываемые горечью её немыслимых душевных страданий, запечатанных под слоем масок. Голд был последним, кто видел её прежней, и первым, кто узрел её в новом облике. Потом родилась Реджина. Его маленькая прелестная дочь. Однако, всё испортив своей трусостью, он не мог быть ей отцом, которого она заслуживала. Вина, ревность, сожаление медленно разрушали его. Мистер Голд знал, что когда-нибудь настанет момент, когда Реджина обо всем узнает. И он боялся того дня. Боялся увидеть в ее глазах ненависть и безразличие.***
— Ты хоть знаешь, куда ехать? — с недоверием и некой ленцой спросил молодой парень с легкой щетиной на лице. Он вразвалку сидел в автомобиле, изредка поглядывая в окно и что-то жуя, громко чмокая. Так делают дети назло родителям. — Иначе бы меня здесь не было, — серьезно ответил другой мужчина, сидящий на месте водителя и управляющий автомобилем. Был вечер. Улицы давно покинуло солнце, и их освещали лишь тускло горящие фонари. Шум неспешно едущей машины не нарушал спокойствия прибрежного пейзажа. В темноте с выключенными фарами не было заметно темно-серого джипа, который будто чего-то выжидал. — Я не доверяю тебе, хастлер*, — прямо кинул пассажир, уставившись холодными голубыми глазами на единственного человека рядом с собой. — Но сегодня тебе придется мне поверить. Я покончу с проблемой твоего отца раз и навсегда, — глаза более старшего мужчины резали одним взглядом. Его решимость и непоколебимость не были оценены молодым пареньком, сидящим рядом. Тот лишь недовольно скривил губы. — Когда-нибудь я докажу отцу, что ты не достоин его уважения, Робин, — зло проговорил он, уставившись в окно и разглядывая что-то в темноте только для того, чтобы не смотреть Локсли в глаза. На это Робин ничего не ответил. Он всегда знал, сын Крюгера ненавидел его за то, что Антонио больше любил его, нежели собственного сына. Однако самого Робина эта любовь не прельщала. Он старался не спорить с ревнующим мальчишкой, понимая, что тот не собирается понять всей ситуации, а лишь желает подставить его и выставить лжецом перед отцом. Иногда его проделки приносили много хлопот, но что взять с этого мальца? Он не отличался особым умом, внешностью или сообразительностью, зато хитрости, подлости и ненависти в нем — хоть отбавляй — хватит на дюжину человек. Вначале Локсли оправдывал его, представляя, что тот рос вместе с расчетливым убийцей, который дорожит лишь своей репутацией и которому слово «семья», в принципе, не знакомо. Но после устал находить предлоги и начал считать его полным придурком. Антонио приставил его к Локсли якобы для того, чтобы тот «хотя бы чему-нибудь научился у настоящего мафиози», однако тот лишь искал способы, как опозорить Робина в глазах отца. Сегодня Локсли должен был самолично покончить с неким адвокатом, о которой Крюгер не особо распространялся в обществе своего сына. Юноша не верил, что Локсли сможет выполнить это задание и подтрунивал над мужчиной всю дорогу. К тому моменту, как они подъехали к берегу реки, Робин был весь на нервах, однако умело скрывал свои эмоции, чем вызывал раздражение своего пассажира. — Ты серьезно? — парень даже открыл рот от изумления, указывая на тупость Локсли. — Будь я на ее месте, я бы здесь не ездил. Тут же легко свалиться в реку! Так темно, хоть глаз выколи! — А фары ей на что? — ответил мужчина. — Я-то выключил их, чтобы она нас не заметила! — Робин насмешливо посмотрел на паренька, что уже напружинился от переполнявшего его негодования. Локсли не смог не улыбнуться в ответ на эту недовольную, побежденную физиономию. Один черт знает, как этот малец его достал. — А ты сообразительней, чем я думал, — проговорил он, ища нужную страницу в блокноте. — Та-ак, IQ выше, чем у хомячка — га-алочка, — комментировал он свою запись в чертовом блокноте. Если бы не свет фар другой машины, Робин бы точно не удержался и накинулся с кулаками на этого недоноска. Но это была машина Реджины. Было видно, как она разглядывает дорогу впереди, пытаясь понять: ехать дальше или развернуться. Ее машина медленно спускалась с холма, у подножия которого мирно притаился автомобиль Робина, спрятанный в зарослях напротив крутого обрыва в реку. Ему нужно лишь надавить на газ в нужную минуту и столкнуть машину Реджины вместе с девушкой вниз. Так он докажет свою верность. И он должен это сделать. По уговору. Но что так мешает принять этот выбор? Отчего сердце так бешено стучит в груди и в висках пульсирует боль? Почему такое тягостное, неумолимое чувство, будто он собирается сделать что-то очень плохое, вдруг проснулось в нем? Убийце? Чем она отличается от остальных? Вдруг ее машина остановилась, девушка нерешительно оглядывала улицу, сидя в машине. — Чего она медлит? — нетерпеливо промычал парень. — Мы сидим в этой засаде уже часа четыре! Наконец она появилась, и бах! Остановилась. — Подожди, — не спуская глаз с девушки, четко проговорил Робин, держа руки на руле. — А то твой отец не обрадуется, когда услышит, что его сыночек ныл как девчонка, — глумливая улыбка появилась на его лице. Юноша же был доведен до предела подобной фразой и резко схватился за руль, давя на газ. — Я сам это сделаю! Проваливай! Отец будет гордится мной, а не тобой, безмозглый идиот! — Локсли не успел предупредить его действий, и машина сдвинулась с места, опасно продвигаясь вперед и чуть не выдав себя, если бы Робин не припечатал в кресло сорвавшегося паренька ударом руки и не вернул бы себе управление автомобилем. — Ты дружишь с головой?! — взревел Робин, от злости раздувая ноздри. — Нас могли увидеть! Соображай хотя бы чуточку! Пока они успокоились, Реджина продолжила движение вниз по холму. Когда она приблизилась к их местонахождению, мужчина вздохнул и тронулся с места. Он старался не думать о том, что убивает ни в чем не повинного человека. Послышался громкий всплеск — автомобиль сорвался с обрыва в реку. Сын Крюгера моментально выскочил из машины, подойдя к краю и разглядывая деяние Робина, который чуть позже подошел к нему, чтобы тоже полюбоваться собственной работой. — Это превосходно! — как сумасшедший выкрикнул парень. Тонувшая машина практически скрылась в водной глади. Вот она ушла вниз. И лишь несколько пузырьков выплыли на поверхность, оповещая преступников о том, что их задание было успешно выполнено. Реджина Миллс мертва. — Ты полный идиот, — позволил себе выругаться Робин. Он не был рад, в отличие от сына Крюгера. Сейчас он больше был похож на человека, который старается скрыть душевную боль. Парень непонятливо на него посмотрел. Он не мог различить эмоции на его лице. Что-то не было похоже, чтобы Локсли был удовлетворен собственным успехом. И тот заподозрил неладное. Что с ним было не так? Что он чувствует, если не облегчение? Скорбь. Вот, что отразилось на его лице. — Ты сожалеешь о ее смерти? — искренне не понимал его юноша. Свои эмоции он выражал слишком явно. — Она была человеком, — горько заключил он. — Человеком, который действительно заслуживает уважения, — мужчина отвернулся и пошел по направлению к джипу. Молодой парень же все еще стоял у обрыва, осмысливая то, что только что сказал Робин. — Какой же все-таки он придурок, — заключил он, оборачиваясь назад. Услышав шум колес, он понял, что Локсли уехал, оставив его на месте преступления одного. Мерзкий холодок прошелся по его коже, когда он услышал этот звук… Последний пузырь воздуха вырвался наверх, издав неприятный и жуткий всплеск, напоминая об ужасном событии, только что случившемся здесь.