Скрипнула дверь, сквозь маленькую щелочку открывая обзор на темную комнату. Где-то в углу едва трепетала маленькая свеча, отбрасывая тени, которые устрашающе плясали на стенах помещения. Сделав вдох, Адриан судорожно отпрянул: в нос ударил затхлый пыльный запах вперемешку с дымом. Здесь пахло грязью и воняло страхом.
Адриан думал, что уже был достаточно взрослым, чтобы входить в отцовский кабинет, но, кажется, ошибся, потому что у него не получалось унять дрожь в коленях, и было непонятно, чего он боялся больше: того, что отец вернется раньше и застанет сына за подглядыванием, либо секретов, бережно хранимых в стенах этой жуткой комнаты.
Отец лишь недавно облюбовал ее, а когда-то давно тут жила старуха Аннабель, которая работала в доме Агрестов няней. Женщиной она была, мягко говоря, странной и подозрительной, и маленький Адриан часто слушал от нее рассказы про привидений, злых духов и всякую нечисть. Аннабель утверждала, что в ее спальне проложен тайный путь в подвалы, такие больше и запутанные, как катакомбы, что случайный путник бы никогда и ни за что не нашел оттуда выхода. Она вечно жаловалась, что из-за криков, доносящихся откуда-то из-под пола, не может спать по ночам. Потом за эти россказни отец ее, разумеется, уволил, но Адриана до сих пор мучило любопытство: а вдруг, няня была права?
Тем более, буквально прошлой ночью, когда Адриан вышел в туалет, из-за стены комнаты действительно доносились какие-то странные звуки. Возможно, отец просто работал ночью, но, все-таки, Адриан был умным мальчиком и понимал, что его отец был модельером, а не столяром.
Он собрал всю свою смелость в кулак и отворил дверь чуть шире, достаточно для того, чтобы зайти внутрь худенькому одиннадцатилетнему мальчику. Осторожно делая шаг за шагом, Адриан на цыпочках прошел вглубь комнаты, исследуя многочисленные книги, отцовские чертежи и своеобразное убранство помещения. Оно выглядело действительно впечатляюще: словно мастерская в старинном замке. Детские тоненькие пальчики задумчиво водили по каменной стене, не скрытой за обоями. И вот, один кирпичик поддался, что-то щелкнуло, и огромная, в человеческий рост картина со скрипом отодвинулась в сторону, открывая взору старую лестницу, ведущую вниз. Но стоило Адриану приблизиться к ней и шагнуть к первой ступеньке, как…
Он просыпался. Раз за разом, так и не увидев главного: что же там было, в этом таинственном коридоре. Картинка казалась такой реальной, будто бы все это действительно произошло на самом деле, вот только какая-то неведомая сила мешала ему вспомнить, что же случилось дальше.
На самом деле, Агрест не знал, с чего ему снился этот странный сон. Если это и правда давно упущенное воспоминание, то оно было крайне сильно искажено играми сознания. Потому что на месте таинственной пугающей комнаты расположился идеально прибранный безликий отцовский кабинет с евроремонтом с окнами во всю стену.
Впрочем, данный факт не исключал возможности наличия глубоких подвалов под комнатой. Эта мысль заставила Адриана одновременно и встрепенуться, и поморщиться: слишком уж неприятные ощущения оставались у него после этого сна.
***
— Мятный латте на миндальном молоке и пирожное из нута, пожалуйста, — быстро оттараторила Маринетт, буквально влетая в маленькое уютное помещение кафе и снимая находу утеплённое полупальто в черно-синюю клетку. — И не добавляйте в кофе ничего, кроме сиропа, спасибо.
Алья со скучающим выражением на лице наблюдала за неловкими действиями подруги, пока та, второпях пытаясь повесить верхнюю одежду на вешалку, трижды умудрилась уронить её, дважды — громко чертыхнуться и единожды даже чуть не свалиться самой, поскользнувшись на свежевымытом полу.
— А теперь, вдох-выдох, уйми свои трясущиеся руки хронического алкоголика и сядь уже наконец на место, — недовольно пробормотала Сезер, продолжая грызть верх трубочки из стакана с колой.
Маринетт, запутавшись в своём длинном вязаном шарфе, наконец просто плюхнулась на стул, переводя дух.
— Я сейчас такое расскажу! Вы не пове… а где Нино? — девушка помотала головой в поисках друга, но никого не увидела. — Опаздывает?
В ответ Алья лишь покачала головой.
— В этот раз он предпочёл нам мужскую компанию.
Маринетт скорчила гримасу.
— Адриан, да? — недовольно процедила она сквозь зубы. Как мог быть этот надутый индюк быть важнее чокнутого хакера, следующего за ними по пятам?
Точнее, за ней по пятам. Значительная разница, на самом деле, и Нино совершенно не обязан присутствовать сейчас с ними, потому что он — в первую очередь все же друг Адриана, а не ее.
Одна только мысль об Агресте окончательно испортила настроение и убила всяческий настрой. Как же сложно было вести эту чёртову двойную жизнь: одновременно быть и героиней в Интернете и крайне «социализированным» человеком. В два раза больше проблем и нервов.
— Ладно, — Маринетт сделала глубокий вдох, успокаиваясь, — придётся рассказать ему чуточку позже.
— Что, есть какие-то вести от Бражника? — Алья с интересом взглянула на подругу, оторвавшись, наконец, от разглядывания стакана с колой.
— Не совсем, — Дюпэн-Чен нахмурилась. — Но определенные догадки есть.
Она вкратце пересказала Сезер историю с Милен, попутно показав блог новоявленной «сплетницы». Алья слушала молча, но с каждой секундой ее лицо становилось все мрачнее и мрачнее, а между бровей проступила едва заметная складка.
— Не хмурься, — Маринетт провела пальцем по лбу подруги, разглаживая кожу, — морщины будут.
— О да, это, конечно, самое главное сейчас, — Алья недовольно хмыкнула, сложив руки на груди. — Подруга, а ты чего такая спокойная? У нас тут буллинг в Интернете. Статья, если не ошибаюсь.
— Не уверена, что есть специальная статья про Интернет-травлю, — пробормотала Маринетт. — И я не спокойная, нет, совершенно! Меня очень разозлила эта ситуация, честно. Но мне кажется, что нужно действовать разумно.
— Маринетт, это ты? Напомни мне, пожалуйста, кто решил в одиночку сходить к маньяку в логово?
— Я была с Нино! — напомнила девушка.
— И сильно он тебе помог? — Алья вскинула брови, уставившись Маринетт. Последняя поняла намёк.
— Помог… Адриан, — закусив губу, Интернет-героиня отвернулась, будто бы её заставили признаться в чем-то постыдном.
Лучше бы Адриан не помогал ей. Лучше бы он ничего не знал.
Ладно… не вечно же ей сожалеть о произошедшем. В конце концов, она уже сделала все от неё зависящее. И продолжает делать. Доказывает себе, ему, что может быть другой, что она — не лицемерка. Но что получается в итоге?
— И думаю, то было в первый раз… и в последний, — слова давались нелегко, но ей пора бы уже признать поражение. — Алья, сколько бы я ни старалась, уже ничего не будет, как прежде.
— А тебе нравилось, как было прежде?
«Да».
Да, ей нравился тот расклад. Она — неприступная королева, которая мнит из себя невесть что. А он — наивный простак, который пытается пробиться сквозь стену равнодушия.
— Это все было неправильно с самого начала, — наконец, после долгой паузы, ответила Маринетт. — Поэтому, лишь стоило случиться какой-то мелочи, и все посыпалось, как карточный домик. Грош цена таким отношениям, если честно.
— Отношениям? — Сезер хитро усмехнулась. Но Маринетт не поддалась на провокацию.
— Да. Неважно, романтическим, дружеским, любым. Подделка. А то, что вылезло сейчас — настоящее.
— И ты тоже? — Алья явно имела в виду новую манеру поведения Дюпэн-Чен в школе.
— И я?.. возможно, — она позволила себе легкую улыбку. Да, она долго пряталась за маской безразличия, а сейчас открылась, в первую очередь, самой себе — и все стало ясно, как день.
За исключением, пожалуй, одного.
— Жаль только, что это едва ли решит нашу проблему, — лицо Маринетт стало снова серьезным. — Надо выяснить, действительно ли «сплетница» связана с хакером. И, вне зависимости от полученного ответа, остановить её. Или его, как в сериале.
— Как всегда, на страже справедливости? — Алья подхватила тон подруги, заговорчески подмигнув.
— Тяжело быть супергероем, — пошутила девушка, пытаясь унять дрожь в коленях. Слова словами, а вот встретиться снова лицом к лицу с хищным мотыльком — а она чувствовала, это снова произойдёт, — было чертовски страшно.
Она поспешно попрощалась с Альей, вспомнив, что родители просили её приходить домой раньше. Но страх, несмотря на светлое время суток, не покидал её вплоть до самого дома, и на следующей утро продолжал преследовать по дороге в школу. Она не могла избавиться от противного чувства, что за ней кто-то наблюдает. То и дело оборачивалась, останавливалась и пряталась за углом, надеялась подловить незваного шпиона. Но итог был один — за её спиной никого не было, поэтому девушка просто ловила на себе удивленные взгляды прохожих, которых застало врасплох странное поведение старшеклассницы.
«Паранойя, Маринетт, — мысленно повторяла себе Дюпэн-Чен, — у тебя просто паранойя».
Если бы не приближающиеся выпускные экзамены, она бы с радостью посидела дома. Но переходить на домашнее обучение в последнем классе — дело весьма муторное. Да и не хотелось заставлять родителей волноваться ещё сильнее.
Поэтому, сжав зубы и посильнее включив музыку в наушниках, Маринетт просто постаралась пересечь поскорее улицу.
Нужно было начать работать над планом против нового оружия хакера, пока от него не пострадало больше человек. У GossipGirl за один день прибавилось около 2-х тысяч новых подписчиков, причём, как вполне обоснованно предполагала Маринетт, среди этих людей было немало учеников соседних школ. Все ждали, кто следующим падет под натиском скандального смущающего материала, хотя, казалось бы, много ли можно было написать про простых школьников?
На самом деле, достаточно. Дюпэн-Чен не знала, кто был информатором сплетницы, но подробности личной жизни поражали: тут и четкие фотографии, и имена, и показания так называемых «свидетелей». Маринетт бы ни капли не удивилась, имей блогер связи в полиции. Вполне вероятно, что уже готовился новый материал про неё, родимую, относительно ее давнего заточения в логове маньяка-убийцы.
Зайдя в класс, она первым делом осмотрелась. До прихода учителя одноклассники весело проводили время, задорно переговариваясь между собой и обмениваясь последними новостями. Милен на ее привычном месте не было.
Была ли сплетница среди них? Недобропорядочным блогером мог оказаться всякий, за исключением, конечно, Альи, Нино и Адриана (Маринетт сомневалась, что тот был способен на такое, да и после случая с блогом Кота Нуара он едва ли когда-то вернется к деятельности на tamblr, тем более, в такой форме).
Дюпэн-Чен попыталась представить, как бы могла выглядеть GossipGirl в реальной жизни. Хлоя? Достаточно беспринципна, недостаточно умна. Минус. Сабрина? Смотрит в рот Хлое и боится слово вставить без позволения последней. Тоже, скорее всего, минус. Роза? Джулека? Макс? Нат?
«А где, собственно, Натаниэль?» — нахмурилась Маринетт, уставившись на пустующее место у окна. Саркастичный художник обычно приходил задолго до начала занятий, потому что жил на другом конце города.
Но учитель должен был вот-вот появиться в дверях, но Маринетт не получила пока от Ната никаких вестей, даже простой смски о том, что он сегодня пропустит школу. И это было-таки довольно печально. Девушка уже успела прикипеть к его компании, и трудовые будни проходили довольно бодро.
Подавив накатившее разочарование, она все же уселась на своё место. Потом, немного подумав, пересела к окну и с задумчивым видом уставилась на школьный двор. Там, стаскивая находу верхнюю одежду, спешили на уроки опаздывающие. Но знакомой яркой шевелюры среди них, как ни печально, не наблюдалось.
Скрипнула дверь, и гул в классе резко стих. Дюпэн-Чен даже не удосужилась поднять взгляд: было и так понятно, что пришёл учитель, положив конец веселой болтовне ни о чем. Послышался скрип мела по доске. Мужская рука с длинными элегантными пальцами пианиста мерно выводила цифры завитушки. Маринетт ещё совершенно бестолково подумала про себя: надо же, уже наступил ноябрь…
Она растерянно отметила знакомые черты лица, когда преподаватель наконец обернулся, одарив старшеклассников обаятельной улыбкой. Маринетт стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не ущипнуть себя, потому что происходящее явно повторяло распространённое клише сериалов для девочек-подростков.
— Покорнейше прошу прощения за то, что всем вам пришлось явиться сюда в такую рань к первому уроку, но я необычайно рад такой заполненности аудитории, так как сам слегка уже отвык от этого… знаете ли, на четвёртом курсе университета такое увидишь нечасто, — изо всех уголков класса послышались смущенные смешки и шёпот. — Меня зовут Лука Куффен, и с сегодняшнего дня я буду преподавать у вас математику. Не судите строго, чуваки, мне просто нужно написать диплом, а вам — сдать выпускные экзамены. Уверен, мы найдём общий язык.
Тут уже, без доли стеснения, ученики разразились хохотом на всю аудиторию, а Лука, довольный произведённым эффектом, самодовольно улыбался. Во всей этой шумихе лишь Маринетт и Адриан остались сидеть с каменными лицами: первая оттого, что все ещё не могла отойти от шока, а второй увидел в учителе-практиканте напыщенного индюка с завышенным ЧСВ. И нет, он не судил людей по первому впечатлению (по крайней мере, обычно), но сегодняшним утром (как и две последние недели) его преследовало откровенно скверное настроение, которое вполне логично мешало ему искренне смеяться со всеми остальными.
«Боже, ну и за что мне все это?» — обреченно подумали оба и, не сговариваясь, встретились взглядами. Маринетт, не сдержавшись, отвернулась первая, скрывая покрасневшее до кончиков ушей лицо, а Адриан еще некоторое время смотрел на нее, а в его голове роились сотни мыслей: о том, какого черта сейчас было, о том, почему она вдруг покраснела и, наконец, о том, почему он не отводит глаза, а все вглядывается в ее профиль, отмечая про себя, что еще совсем недавно такое времяпрепровождение было для него нормой, а сейчас — нонсенс какой-то. И как же он соскучился по этому дурацкому ощущению легкости, когда все проблемы кажутся мелкими и незначительными, и радует буквально все на свете: от бабочки, приземлившейся на едва раскрывшийся цветок до радуги на небе. Лучше бы было, не испытывай он этого чувства никогда в жизни, ведь реальность била обухом по голове очень и очень больно.
Так больно, что отзывалось аж в районе груди.
— Что ж, думаю, время сделать быструю перекличку, — Лука деловито присел на стол учителя с журналом в руках. — Не обещаю, что запомню всех и сразу… впрочем, если ваше представление будет особенно примечательным, так уж и быть.
«Примечательным — это как? — с иронией усмехнулся Агрест. — С маракасами в руках? А не слипнется?»
— В общем, постарайтесь. Вы же у нас люди творческие. В противном случае, что вы все тут забыли? — продолжал хохмить тем временем Куффен.
— Месье, а вы точно математику у нас преподавать собираетесь? — автором вопроса был осмелевший на задних рядах Ким, для которого шутливый тон нового учителя показался хорошим знаком.
— А что, хочешь попробовать вместо меня? Я с радостью уступлю свое место, — Лука сделал даже приглашающий жест, поддержав шутку, но потом все же пересилил себя и сделал серьезное лицо. — Ладно, ребят, пошутили и хватит. Соблюдаем протокол, окей?
— Хорошо, — отозвались буквально все находящиеся в аудитории.
— Тогда, поехали, — Куффен взял со стола карандаш, приготовившись отмечать. — Адриан Агрест здесь?
Адриан лениво поднял руку, решив все же обойтись без маракасов.
— Супер. Подавайте только, пожалуйста, голос, чтобы я вас не высматривал. Принято?
Класс снова отозвался эхом в знак согласия.
И конкретно в этот момент Маринетт осознала три страшные вещи: во-первых, парень, который был весьма расположен к общению с ней на злосчастном приеме, теперь вдруг стал ее учителем по математике. Во-вторых, он при этом всем, видимо, даже не догадывался, что Маринетт — школьница. Ну, и третья, пожалуй, самая неприятная штука заключалась в том, что Лука знал ее под другим именем. Может, сослаться на то, что Шарлотт Пюзи — ее сестра-близнец, и их разлучили в детстве?
«А имена-то какие созвучные, черт подери», — раздраженно повела плечом Дюпэн-Чен, ожидая свою неминуемо приближающуюся очередь по списку и предвкушая реакцию Луки. Впрочем, последний же жаждал запоминающихся представлений, так чем вариант Маринетт был плох? Для пущего эффекта можно было, конечно, выпрыгнуть из огромного торта с радостными криками «Сюрпри-и-из!», но всему свое время, разумеется.
— Маринетт Дюпэн-Чен?
Маринетт поспешно распустила свои хвостики, чтобы спрятать за волосами хотя бы часть лица (очень действенный план, если учесть, что в прошлую их встречу Куффен узнал ее со спины), и просто подняла руку, особо не задумавшись повторив недавний жест Адриана.
— О, еще одна неразговорчивая леди, — тут же отозвался Лука, усмехнувшись. — Не бойтесь так. А то так скромничаете, будто бы я вас съем.
Маринетт, едва оправившаяся после обращения к ней как к «леди», чуть было не упала в обморок после этого его «будто бы я вас съем» (интересно, он действительно так часто говорит эту фразу, или только при ней?). Однако, на ее счастье, новоиспеченный учитель вроде бы не заметил подвоха и продолжил так же весело проводить перекличку, а девушка наконец перевела немного дух. Хотя она, конечно, понимала, что буря обошла ее стороной лишь на время, и с Лукой придется объясниться. Рано или поздно.
«Хотя лучше, конечно же, поздно. А еще лучше — никогда».
И эти ее распущенные волосы — детский сад какой-то! Дюпэн-Чен в самых расстроенных чувствах громко щелкнула ручкой и принялась записывать тему урока, потому что больше ей все равно ничего не оставалось. Ну почему, почему Нат решил сегодня прогулять учеба в самый ответственный момент? Тогда, когда ей совсем не помешала бы его компания?
На экране ее смартфона высветилось уведомление о новом сообщении. Маринетт нахмурилась, раздумывая, что на него ответить.
Сегодня 8:48
Алья
Мари, что с лицом?
Мне обязательно отвечать
на это сообщение?
Алья
Если тебе и дальше нужна мягкая
подушечка для литья слез по Агресту, то
ДА ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОСТИГОСПОДИ
ИДИ К ЧЕРТУ, ПОЖАЛУЙСТА
Я ни разу не ревела из-за него, ясно?
И не собираюсь
Алья
Еще скажи, что у вас не было
этого страстного обмена взглядами
в начале урока
Я КЛЯНУСЬ ЧТО ВИДЕЛА ИСКРЫ
И ЧУТЬ НЕ ЗАБЕРЕМЕНЕЛА
Прекрати, пожалуйста
— Есть желающие решить эту задачу, нет? — урок, тем временем, продолжался. — Может, тогда… нам ее попробует решить Маринетт?
Сегодня 8:55
БЛЯДЬ
Алья, я тебя убью
Чесслово
Я даже не в курсе, что это за задача
Алья
Стр 148
№ 5
— Кхм, — многозначительно протянула Маринетт, по диагонали читая условия задачи и силясь понять, что такого от нее требуют. По математике она была где-то между «совсем ноль» и «полный ноль», что совершенно не прибавляло какой-либо уверенности при ответе.
— Не бойся, так как никто, кажется не понимает, в чем тут суть, я помогу и все объясню. Выходи к доске.
Маринетт нарочито медленно поднялась со своего места, взяв в руки учебник, и поплелась к доске, молясь всем богам о том, чтобы у Луки Куффена была чертовски плохая память на лица.
Всякая надежда покинула ее, стоило ей поднять взгляд и увидеть, как удивленно во все глаза смотрит на нее Лука. По его лицу можно было прочесть крайнее недоумение и непонимание. На мгновение девушке показалось, что вот-вот, и Куффен задаст ей самый глупый, но самый логичный с его стороны вопрос в данной ситуации: «Шарлотт, а ты здесь что забыла?»
Но он совладал с собой, лишь пробормотав себе под нос, так, чтобы никто, кроме нее, стоящей у доски, не мог его услышать:
— Маринетт, значит? — и он посмотрел на нее словно другими глазами, и от этого взгляда пробежали по спине мурашки. И смешного тут было мало, потому что Маринетт испугалась не на шутку, так, что мел так и норовил выпасть из трясущихся рук.
Заметив нервозность ученицы, Лука смягчился. Словно испарился его хищный оскал, который мерещился Маринетт с того самого момента, когда она ненароком решилась посмотреть в его глаза.
Как любой серьезный педагог, он оценивал решение своей ученицы и направление ее мыслей, чем она руководствовалась при применении той или иной формулы. Так что, в целом, экзекуция у доски оказалась не такой уж и страшной. Более того, Дюпэн-Чен сама неплохо поняла тему, потому что Лука действительно умел хорошо и просто объяснять.
Оставшаяся часть урока пронеслась, как один миг. Маринетт даже сама не заметила, как начала вслушиваться в каждое слово Куффена, даже несмотря на то, что она терпеть не могла математику.
В гуще обсуждения они едва заметили, как прозвенел звонок, и аудиторию большая часть класса покидала нехотя, так, что каждый второй не поленился задержаться у стола практиканта, чтобы задать какой-нибудь глупый и совсем не важный вопрос.
Маринетт выходила последней. Первой ее мыслью было быстро прошмыгнуть прочь, но затем она решила, что такое поведение оказалось бы слишком детским. В конце концов, неизвестно, как долго Лука будет преподавать у них, поэтому не стоило оставлять поводов для неловких пауз с собственным же учителем.
— Месье Куффен, я и не подозревала, что вы так увлечены педагогикой, — она позволила себе лукавую улыбку. Лука не остался в долгу, сделав нарочито удивленное выражение лица:
— А ты не говорила, что еще школьница.
— А ты и не спрашивал…
И, после непродолжительной тишины, оба прыснули. Это же нужно было так попасть, что каждая их встреча происходит при совершенно неординарных обстоятельствах.
— Это еще повезло, что меня направили в ваш Богом забытый лицей, — в своей полусерьезной манере продолжил Лука, — а то так и под статью попасть можно ненароком.
Маринетт в этот момент лишь закатила глаза, но все же не смогла сдержать улыбку.
— Не буду спрашивать, почему тогда ты использовала подложное имя… думаю, это темная история. Но будь аккуратна, — каждое его слово было наполнено неподдельной заботой. — Не суйся ни в какие опасные дела, хорошо?
— Так точно, месье, — Дюпэн-Чен отвесила шутливый полупоклон, несколько польщенная таким отношением. Нет, все же приятным парнем был этот Лука Куффен. Даже жаль немного, что с этого дня он стал их учителем. Может быть, ей наконец немного удалось бы отвлечься от других, менее приятных личностей.
Позже она много раз вспоминала этот разговор и не могла не удивляться превратностям судьбы. И как они в итоге пришли к тому, к чему пришли? Чем заслужили такой финал?
***
Маленькой Джулеке нравятся шелковистые волосы Роуз и то, как та их укладывает каждый день перед школой, едва заметно завивая передние пряди у лица.
Роуз милая, скромная и очень стеснительная, её очень легко смутить. Поэтому, когда Джулека ей на уроках шепчет на ушко всякие глупости, Роуз краснеет и теряется, выдавливая из себя глупую улыбку. Эта улыбка заставляет сердце Джулеки биться чаще.
Джулека охотно делится своим мыслями и чувствами со своим старшим братом. Ей кажется, будто бы между ними и нет этой разницы в пять лет. Лука понимает её с полуслова и всегда поддерживает. Тот факт, что он попал на практику в их школу, ни капли не расстроил её, а даже наоборот. Теперь она могла видеть брата чаще.
— Насчёт Роуз… держи себя в школе лучше в руках, — почему-то вдруг советует ей Лука, и взгляд у него такой взволнованный-взволнованный, словно Джулека с ним не своими романтическими приключениями делится, а объясняет план военной операции. Джулека не ожидает от него таких слов… потому что раньше брат всегда говорил ей не стесняться и никого не бояться. И что такого произошло?
Джулека смотрит вопросительно и испытывающе, но Лука игнорирует её взгляд, поднося сигарету к губам и затягиваясь. С крыши школы открывается потрясающий вид на Париж, но сегодня город выглядит грустным и каким-то зловещим… возможно, дело в пасмурном конце ноября, а возможно, во всем виноваты сгустившиеся над горизонтом тучи. И хотя на витринах магазинчиков и бутиков постепенно появляются нарядные елочки и разноцветные блестящие гирлянды, предрождественская мишура не дарит новогоднего настроения, потому что пасмурная погода нависла не только над городом — в каждом сердце затаилось предчувствие плохого.
— Мы не делаем ничего такого… на людях, — послушно бормочет Джулека. — Это все из-за того странного блога, да?
Лука молчит. Кажется, будто бы ему известно намного больше, чем остальным. Пока что никто в их школе не воспринимает пользователя GossipGirl всерьез, в бесконечных сплетнях люди видят повод для веселья; но веселья недоброго, и Джулека, хотя и старается не поддаваться панике, чувствует это. И вот, старший брат, обычно спокойный и беспечный, сам говорит ей о скрытой угрозе. И даже снова курит, хотя бросил полгода назад.
— Не переживай, я буду осторожна, — она ободряюще хлопает его по плечу и встает с холодного камня, разминая затекшие замерзшие ноги.
Лука кивает, не отводя взгляда от горизонта: там, под темными бугристыми тучами на небе разливается огненно-красное зарево, такое яркое, что слепит глаза. Джулека ежится, натягивая сильнее рукава кардигана, и по спине пробегают мурашки. Красный цвет в глазах брата отливает кровью.
— Знаю, — он усмехается как-то горько, — ты всегда осторожна. Но в этот раз этого может быть недостаточно.
Джулека моргает — и странное наваждение вдруг рассеивается, и перед ней снова её любимый старший брат, который смотрит на нее этим заботливым, умиротворенным взглядом, который ни с чем не спутаешь.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, оставляя за собой бледно-оранжевую дымку. Постепенно наступают сумерки, и за ними — спасительная темнота, которую так любят Куффены.
— А эта девчонка, Маринетт, вы знакомы? — вдруг решается спросить Джулека вопрос, который волнует ее уже некоторое время. — Она тебя заинтересовала?
Лука пожимает плечами.
— Это мы еще посмотрим, — его ответ звучит туманно, запутывая Джулеку, которая всегда предельно откровенная насчет свои чувств, еще сильнее. А следующая фраза Луки заставляет его младшую сестру снова вспомнить кровавый закат и задумчивый взгляд, таинственный и зловещий:
— Если она не будет нарываться, тогда всё пройдет хорошо.
— Но… нарываться на что?
Лука глубоко вздыхает и запускает в волосы пятерню. Джулека не понимает совсем, что с ним творится в последнее время.
— Лука… ты же ни во что не ввязался, нет? — теперь настало ее время беспокоиться. Лука, он же мог быть таким бестолковым иногда… таким бестолковым!
— Все будет хорошо. Лучше побеспокойся о себе, — он тушит сигарету о заграждение и бросает истлевший бычок вниз. — Пойдем, а то простудишься.
Джулеке больше ничего не остается, кроме как послушаться брата и отправиться за ним следом. Но она не может удержаться, чтобы не остановиться и не обернуться, в последний раз взглянув на небо. Интересно, о чем думал брат, когда смотрел вдаль. И действительно ли все будет хорошо? Точно?
