Что нас не убивает,то делает нас сильнее.

POV Такуи. Меня все еще сотрясали отголоски истерики, но Мику просто сидел рядом, не спрашивая никаких подробностей, гладя меня по голове и попутно неся какую-то ерунду про отдых на Окинаве. Его нежный голос успокаивал меня, заставляя забыть о том страшном дне. Дне, который перевернул мою жизнь с ног на голову. Я до сих пор помню все в мельчайших подробностях: то ясное ноябрьское утро, тот освежающий прозрачный воздух, огромную кучу листвы во дворе и твою лучезарную улыбку. Холодные ночи сделали свое дело - белая безжизненная трава и покрытые льдом лужи были повсюду. Мама послала меня в магазин за рисом – вечером мы ждали гостей, и она хотела приготовить онигири по своему фирменному рецепту. Я вышел из дома и заметил, что сестра увязалась за мной. -Братик, куда ты идешь? -За покупками. Возвращайся домой - я скоро приду. -Я не хочу, там скучно. -Кацу, иди домой, а то замерзнешь и заболеешь, а мне потом влетит. -Ну и вредина ты – девочка надула губки и начала переходить дорогу, чтобы по пути заскочить к однокласснице и взять у нее диски с фильмами. Мы молча ждали, когда на светофоре для пешеходов загорится зеленый свет. Я стоял и шаркал ногами, пытаясь раскатать лед, но вдруг подскользнулся и упал, слегка задев сестру. -Ах ты еще и дерешься! - с улыбкой сказала она, обернувшись. Я улыбнулся ей в ответ, она подала мне руку, но я перевесил ее, она потеряла равновесие и поехала по льду. Пока мы дурачились - вновь загорелся красный свет, и как назло именно в этот момент машины начали свое движение, и Фуккацуми оказалась под колесами грузовика. Что было дальше - я помню смутно: крики людей, сестру, бездыханно лежащую на асфальте и вой сирены скорой помощи. Я не мог издать ни единого звука и на ватных ногах подошел к ней. Она лежала на дороге с широко раскинутыми руками, одежда порвалась в некоторых местах, а из уголка рта тонкой струйкой текла кровь. Выскочивший из машины водитель был бледен как полотно и суетился, пытаясь помочь. Я вскочил и со слезами на глазах бросился к нему с кулаками, но прибывшая скорая и полиция оттащили меня от него. Я подошел к сестре, когда ее уже положили на каталку и загружали в машину. В вену была воткнута капельница. Ее лицо было белым как мел. Я хотел сразу же поехать в больницу, но врачи велели вернуться домой, рассказать все родителям и вместе приехать (они еще ничего не знали, так как я забыл мобильный). Я сделал все, как сказали врачи и мы немедленно отправились в госпиталь. Там мы просидели 7 часов, ожидая вердикта докторов, и когда они наконец вышли в коридор, я с родителями подошел к ним. -Доктор, скажите, что с моей дочерью? Каково ее состояние? – голос и руки мамы дрожали. Врач мгновенно напрягся, вздохнул и ответил: -Приношу свои глубочайшие извинения, но как мы с коллегами не старались, мы не смогли спасти девочку. Глаза матери наполнились слезами и она потеряла сознание. Отец вовремя подхватил ее, посадил на ближайший стул, и теперь вместе с подбежавшей медсестрой пытался привести любимую в чувство. Врач продолжил: -Переломы обеих ног, пяти ребер, серьезное сотрясение головного мозга, многочисленные ушибы и ссадины. Затем кровоизлияние. У нее почти не было шанса выжить. Я почувствовал, что ноги подкашиваются и я падаю на холодный кафельный пол. Пару минут я так и сидел, находясь в прострации, а врач все что- то говорил, но я будто не слышал его. Вернувшись в реальность, я услышал его последние слова: «Может быть, ее удалось бы спасти, но не было оказано никакой первой помощи до приезда скорой. Примите мои соболезнования.» Я схватил куртку и побежал к выходу. Отец что-то кричал мне вслед, но я не обращал внимания. Единственное, чего мне сейчас хотелось - это побыть одному. До утра я бродил по улицам Токио, не разбирая дороги. Каким-то образом я оказался в маленьком парке, где в предрассветный час еще никого не было. Едва присев на лавочку, меня будто прорвало - я зарыдал в полный голос. Не знаю, сколько продолжалась эта истерика. Я думал: «Ты не можешь жить на белом свете, таким, как ты, тут не место, тебе нет прощения. Тебе ничем не искупить этот грех, кровь сестры всегда будет на твоих руках и не смоется никогда.» Вдруг я услышал музыку и чье-то тихое пение. Все еще всхлипывая, я пошел на эти звуки и под огромной сакурой увидел на скамейке парня лет 20. Он мурлыкал себе под нос какую-то песенку и улыбался. Я собрался было вернуться обратно, но он заметил меня и окликнул: -Эй, тебе тоже не спится? Иди сюда. Сейчас мне, как никогда, было необходимо выговорится, пусть и первому встречному, но все же. Подойдя к нему, я молча сел рядом. -Прекрасный рассвет, не так ли? Молочный туман все еще лежа густой пеленой, но сквозь него уже пробивались первые лучи солнца. Прозрачный воздух бодрил и уносил с собой все проблемы. -Ага, и правда. -Ты выглядишь подавленным. Не знаю, что у тебя случилось, но чтобы ты не грустил- я спою песенку. Он поправил все время съезжавшую разноцветную шапку в полоску и запел. Его приятный голос вводил в транс и я не заметил, как закончилась песня. Он опять улыбнулся и посмотрел на меня. -Ну как? -Хорошо поешь. Но гитара- не твой конек. -Хм, я знаю. Я недавно начал играть. -Смотри. Я взял из его рук инструмент и наиграл одну из своих любимых мелодий. Он удивленно посмотрел на меня и воскликнул: -Ничего себе! Ты так круто играешь! Давно занимаешься? -Лет с 11. -Классно, ты ведь уже наверно никогда не расстанешься с гитарой. -Да, когда вырасту-хочу стать музыкантом. Мы молча посидели еще какое-то время и засобирались по домам. Родители наверняка очень волнуются. Он проводил меня до метро, и уже, войдя в вагон,я вспомнил, что не спросил его имени. Высунувшись из вагона, я крикнул ему: -Как твое имя? Он ответил, но из-за стоявшего на платформе шума я не услышал. Хотел переспросить, но кто-то толкнул меня, и когда я вновь посмотрел на то место, где пару секунд назад стоял парень, там уже никого не было. Вернувшись домой и войдя в свою комнату, я рухнул на кровать. Через пару дней мы с родителями похоронили Кацу. Так началась моя история с ежедневными самобичеваниями и антидепрессантами, которая продолжается и по сей день.