Не в службу

Подготовка у западников была блестящей. Здоровые все, техничные, соображали быстро. У них даже солобоны матёрыми казались по сравнению с нашими дедами. Хотя. Сила не всегда подразумевает гибкость ума. Это в Канаде они следуют шаблонам, когда ведутся боевые действия, а наших хрен раскусишь, наши имеют смекалку, мыслят нестандартно и проявляют инициативу. Инициатива дрючит инициатора, Юра, сказал бы Леруа, повторяя слова Отабека. Научили на свою голову, а ведь и недели не прошло. Юра уже наслушался баек про выебистых канадцев от унылых рядовых, пытавшихся откосить от нарядов. Одно волшебное слово «клизма», и все их болячки магическим образом испарялись. И все-таки о канадцах. Дело дрянь, раз воодушевленные западники своим настроем не мотивировали, а наоборот, нагоняли тоску. Местные не трудились предупредить, что здесь лучше молчать в тряпочку и не проситься на полигоны. Никто канадцам не говорил, что их прошаренная боевая подготовка внезапно не вызывала восторженных вздохов и зависти. А им хоть бы хны — ходят важные, выкабениваются. Вон, в самоволку суются. Один уже довыпендривался. Леруа с хоздвором ещё повезло, если бы попался офицеру повыше — пиши пропало, а тут старлей, ему лишь бы до верха не дошло. Юра устало посмотрел на белую коробочку. И все ради конфет. Ради тебя, Юра, улыбался Леруа. Где ж ты такой взялся, Леруа. Ухаживать он вздумал. Вот к чему, а к ухаживаниям Юра не привык и как реагировать толком не знал. Потому и пускал на самотёк. Не бить же, в самом деле, сам не тупой, поймёт. Если надо будет, Юра подскажет. Если очень надо будет, за дело возьмётся Отабек и вот его хуй остановишь. Отабек ничего не мог поделать только с завываниями, доносившимися до слуха всякий раз, стоило Юре пройти мимо. Юра останавливался, отдавал команду упасть рожей в землю и ползти до расположения. Гоготали даже офицеры. Отабек предлагал поменять работу, устроиться в местную больницу, только чтобы морды эти похотливые не видеть. Не нравилось бы — поменял. Морды в любой момент можно было осадить, а с пациентами в госпитале так не пообращаешься. Юру всерьёз никто не домогался, так, взвывали временами, присвистывали, на курилке между собой тёрли, как бы поразвлекались, и даже не задумывались о гомосятине, ведь что такого, вылитая девка ведь. Юра был осведомлён о содержании таких разговоров заочно, никто ему в лицо такое не предлагал, не нашлось ещё смельчаков. Самый распространённый слух заключал в себе особые отношения с сержантом Алтыном. Юра как-то пошутил, мол, а давай подтвердим, получив в ответ страшное молчание и стыд на всю неделю. С Отабеком шутки плохи, даже если ты его единственный друг. Даже если он знал о твоих наклонностях. *** — С седьмой ротой учения проходили. Канадец всех заебал. Доорался до того, что капитан заставил его окоп рыть. Ложкой. Юра покачал головой, слушая очередную историю Отабека. Таких у него набралось немало за четыре года службы. Юра с ним работал всего два. — И как? — Бесценный обмен опытом, как. Он нас стрелять учил, мы его — ложками копать. Лучше б его закопали, — вздохнул Отабек. Не видел Юра, чтоб за неделю его кто-то до кругов под глазами уморил. — А ещё полгода с ним нянчиться. — Ну, мамку-то выключи. Постарше тебя будет. — Всего на год, — возразил Отабек. — Служит столько же, сколько я. — Ты сравнил. У них там все по-другому. — Особенно сухпай. Ты бы видел, как он нашу тушенку за обе щеки. У них там только бобы и сосиски. Юра внезапно понял, что проголодался. Хотел к Миле на чай заглянуть, а там батальон с учений прибыл. Пришлось драпать обратно. — Бека, блин. Я теперь тушенки захотел. Отабек скосил на него взгляд: — Принести? Юра помотал головой: — У прапора возьму. Пища богов, а не тушенка. Юра никогда ее особо не ценил, до той поры, когда поперся со взводом на учения и начал жрать ее ложками. Санчасть он не закрывал, позволив Отабеку отлежаться на мягком диване перед построением. А потому и охренел, когда обнаружил кабинет пустым, зато вазу на столе — полной цветов. Юра, какие твои любимые цветы. Что в ответе «пошёл в роту» можно было интерпретировать как «полевые»? Какой же ебанутый. В самоволку за конфетами, на учения за цветами. Дальше что? Юра сел за рабочий стол, все время пялясь на цветы. Надо же, и время выбрал удачное. Вручил бы в руки, получил бы букетом по роже. А сейчас как-то жалко даже выбрасывать. И непонятно. Не любил он непонятки. На следующее же утро явился в столовую, пожелать приятного аппетита шестой роте и обнаружить, что Леруа к своей еде так и не притронулся. — Чего кашу не ешь, боец? — вкрадчиво поинтересовался Юра, склонившись над столом. Леруа удивлённо уставился на него, на мгновение растерявшись, но уже через секунду засиял улыбкой. — Не очень люблю. Отабек за другим столом хмыкнул, внимательно следя за Юрой. Юра не обратил внимания, достаточно громко продолжив: — А ты у нас не травоядный, случаем? — Может и травоядный, — поддержал напротив сидящий Абрамов. — Вчера на поле целый букет собрал, из-за него и опоздали. Очень хорошо. — Так у меня букет остался, в целости и сохранности, может, принести? А, боец? Послышались изумленные смешки. Отабек застыл с поднятой ложкой, нахмурился. Леруа нашёлся ответом быстро: — Оставьте себе, леди. Надо будет, ещё наберу, — и подмигнул. — Алтын, ты не говорил, что к тебе в роту садовника определили. На этом терпение Отабека закончилось. Приказав закругляться, он пошёл к выходу, кивнув Юре, на улице закурил. — Ты почему мне ничего не сказал? Злился. Да, такого цирка Отабек в своей роте не ожидал. Юра и сам бы рад игнорировать, но соблазн был велик. — Бека, я сам разберусь. — Это называется - разберусь? — А что не так? Надоест ему быть клоуном, и перестанет. Уже сейчас взвод косится, заметил? Отабек махнул рукой: — Да что ему взвод? Чхать он хотел на мнение наших, ты лицо его видел? — А ты типа не замечал, что он зачастил ко мне? — Замечал, — сказал Отабек. — Только не знал, что ты вдруг перестал бойцов отшивать так, чтоб они не приближались к тебе до дембеля. — Ну заноза он, что тут поделаешь, — пожал плечами Юра. Отабек вперил в него долгий, изучающий взгляд. — А ты, я вижу, прешься с этого. Чего бы и не переться, когда тут такое разнообразие. Солдатам на потеху, ему — на развлечение. Юра всегда шёл на поводу своей жажды приключений, с удовольствием окунаясь в новые ощущения. Отабек частенько нажимал на тормоза, чтобы Юрка на своей волне случайно берега не попутал. Юра мог. Юра, более того, практиковал. — Юра, ты давай аккуратнее, ладно? — посоветовал Отабек. — Не бзди, — отозвался Юра, засунув руки в карманы халата и пошаркав в санчасть. Солнце уже пекло вовсю, в такое-то время суток. Может, и впрямь штаны снять с рубашкой, да халат уже на голое тело. Вот Леруа возрадуется. Сам Леруа наматывал портянки и обувал солдатские сапоги, как последний кретин. Его соотечественники порыв поддержали, тоже решив следовать традициям, и игнорирование самих аборигенов их нисколько не волновало. Пусть носят ботинки, а нам-то проникнуться надо, говорили они. Как будто металлических кроватей и вечного отсутствия горячей воды мало. Ничего, пожимал плечами Отабек, в других ротах америкосы тоже охуевали, но не жаловались. Не солдатское это дело — жаловаться. Ну да, как же. От работы косить по состоянию здоровья — вот это дело. Правда, из западников никто ещё в санчасть не бегал, кроме одного отличившегося, естественно. И то, у него со здоровьем проблем вообще никаких. Юра прошёл мимо вазы один раз, другой. Остановился, понюхал цветы. Пахли, конечно, так себе. По-хорошему надо бы выбросить, наверно. Но должно же быть в этом кабинете что-то, от чего не разило бы спиртом. Потом выброшу. При Леруа. Вот когда зайдёт, возьму и швырну в лицо, чтоб неповадно было. Леди я ему, блядь. Только долго Леруа не появлялся. Обиделся, похоже. Юра оттянул ворот рубашки, психанул, скинул халат, форму, оставшись в майке и камуфляжных штанах. Накинул халат снова. В дверь никто не ломился. Леруа к нему наведывался обычно после обеда. *** За полдня в санчасти побывало столько солдат, сколько не появлялось за неделю. Все как один просили таблетки от головы. Юра уже опасливо перечитывал состав, убеждаясь в отсутствии психотропных веществ, обнаружил последний оставшийся блистер и прогнал солдат. Перегрелись, что ли. На улице стоял сущий пиздец. Юра чуть не сдох, пробежавшись до чайной, где купил воды и выдул почти половину. — Говорят, ты сегодня в хорошем настроении, — сказала Мила, сложив руки на стойке. Вот Мила, непостижимым образом работающая продавщицей в солдатском чепке, была очень симпатичной и, гм, милой. Ей бы в модельном работать с неиссякаемой энергией на улыбки, но было в ней что-то такое, что вызывало у парней исключительно светлые чувства и инстинкт защиты. Если б Юра знал, что, то не был бы тем, кем сейчас являлся. — Кто говорит? — Бек заходил. Сказал, что ты с каким-то канадцем пособачился и ушёл довольный. — Не собачился я, — буркнул Юра. — Так вот откуда ноги растут. — Что? Ничего. Бойцы на разведку ходили за таблетками-то. Можно подумать, обычно Юра так себя не вёл. Ладно, не вёл. Но это не повод идти и пялиться, только потому, что у Плисецкого, внимание, настроение не дрянное! Нашли зверушку, бля. Юра направился к тренировочной площадке, безошибочно определив местонахождение шестой роты в неполном составе. Остальные вышагивали на плацу под чутким руководством капитана Дорофеева. Отабек же проводил занятия по физподготовке на турниках. Впервые на появление Юры никто не реагировал. Изнеможенные солдаты стояли около турника и дружно вели счёт подтягиваниям, кто бы сомневался, Леруа. — Сорок восемь. Сорок девять. — Пятьдесят! — заорал Абрамов, он же молодой контрактник и младший сержант взвода наряду с Отабеком. — Во даёт. — У вас там все такие прокачанные в Канаде? Взвод тут же встал по стойке смирно, кроме Абрамова, поприветствовавшего изумлённым «о, Юрка», Отабека и разулыбавшегося Леруа. — Нет, я один такой, — сказал он, выравнивая дыхание. Юра подошёл к брусьям, облокотился. — И пятьдесят раз — ваш лимит? — Явно не тридцать, — вставил Абрамов. Леруа «нырнул» под брусья, облокотился на манер Юры, находясь от него на расстоянии шага. — Хочешь, могу повторить. Юра не раздумывал: — Хочу. Не сможет он. Уже запыхался. — Давай на желание. — Так, отставить! — влез Отабек, смерив грозным взглядом заулюлюкавший взвод. — Ещё ровно пятьдесят раз. — И одно желание. — Если сможешь. Если сдохнешь — то забудешь дорогу в санчасть. — Значит, не забуду, — Леруа улыбнулся, стянул майку. — Разрешите? Юра отдал ему бутылку с водой, которую тот незамедлительно вылил на себя, чудом не намочив штаны. Зачесал чёлку и надел кепку козырьком назад, чтоб волосы не падали на глаза и не мешали. — Рядовой Леруа, я сказал: отставить! — ну что ещё за дела. — Отставить «отставить»! — приказал Юра. — Бек, остынь. Чего завёлся, в самом деле. — Что за новости, Юра? — Да ты не ссы, — тихо сказал Юра так, чтоб никто, кроме него, не услышал. — Не сможет он. Юра был уверен, что сможет.