Не в службу

Юра очень хотел спать. После бессонной ночи его дёрнул Дорофеев, приказав срочно явиться в часть для проведения занятий по стрельбам. Юра прихуел, не припоминая случаев, когда медбрат должен был присутствовать на полигоне. Дорофеев вздохнул, на грани терпения сказав, что на гранатометании, товарищ старший сержант, вы присутствовать обязаны. Предотвратить несчастные случаи и оказать помощь, если таковые, не дай боже, произойдут. За два года службы Юра ужасов не застал, хотя и наслышался удивительных историй об оторванных руках, отстреленных глазах и так далее. Это у пограничников возможно, там у них и врачей достаточно, от медсестёр до хирургов — целая база. У мотострелков Юрка один на всю часть, сам себе начмед, правда, без высшего. А у нас несчастных случаев не зафиксировано, сказал зампотыл, мы тебя возьмём, тебя тут рекомендуют. Юре не приходилось обращаться в военкомат, вакансия в мотострелковой части полностью устроила. На исходном рубеже старлей Тищенко отправил двух солдат на оцепление, в сто пятый раз проверил знание техники проведения стрельб у бойцов и дал команду раздатчику выдать каждому боеприпасы. Отабек молча раздал, отчитался и сперва отправил бойцов с трассирующими снарядами. Чтобы остальные видели, куда стрелять, и не тупили. Тупить на полигоне категорически не рекомендуется. — Рядовой Леруа, че спим, я не понял? Леруа не спал, Леруа пялился на Юру и засиял, когда Юра таки обратил на него внимание. Юра едва заметно кивнул в сторону мишеней. Тебе на огневой рубеж пора, придурок. Придурок сегодня красовался каской и, кажется, был безмерно рад тому, что на этот раз со взводом поехал Юра. На радостях и промазал несколько раз, вызвав у старлея недоумение, но потом пришёл в себя и дал в десятку. — Говорил же, — начал Леруа, отстрелявшись и возвращаясь на исходный рубеж, пока лейтенант проверял мишени в бинокль. — Стрелять из-за тебя не могу. — Я тут причём? — отозвался Юра. И тихо добавил: — Под воду только автомат не суй. Леруа разулыбался перед тем, как последняя смена завершила стрельбу. — Ты не выспался? — Не твоё дело. — А вдруг моё? Это с какой такой радости. Юра ничего по этому поводу высказать не успел: взвод построился для дальнейших занятий по гранатометанию. На этот раз дрючили не только зелёных, но и весь сержантский состав в лице Отабека. Абрамова отправили на оцепление, а на взвод и одного Отабека хватало, по крайней мере, так считал капитан Дорофеев, так и не явившийся на полигон. Зато медбрата вытащил. Юра служил второй год и армейский уклад принял как данность, несмотря на местами абсурдные моменты, выход из которых предполагал проявлять терпение, стиснув зубы. Первые три месяца хотелось орать и буйствовать: блистеры пылью покрылись, лекарства просрочены, фармзавод охуел кормить завтраками, кабинет не проветрился, а в так называемом изоляторе несло вонючим бельём и сплошной антисанитарией. Кто вас тут до меня лечил, вашу мать. Зампотыл жалобу выслушал внимательно, покивал, а потом развёл руками — мол, ты теперь там начальник, твоя проблема, а солдат тебе никто не даст. Пришлось вылизывать весь медпункт самому. Командир части работу оценил, когда пришёл за таблетками от головы, только тоже вначале за бабу принял. Юра на полковника обижаться не стал. Бросок из положения лёжа. Из положения лёжа в положение с колена. Из положения лёжа в положение стоя. Метание производилось чуть дальше огневого рубежа под чутким руководством старлея, солдату на очереди Отабек повторно проводил инструктаж. Весь личный состав находился в одной точке и в правильном порядке выполнения задачи был заинтересован, включая Леруа. Смешной он в каске. Норматив сдал на отлично, хотя старлей заметно труханул, когда тот снял кольцо и прицелился. Юра на всякий подошёл вместе со следующим бойцом к офицеру, спросить, в порядке ли он. Известно, что успех в обучении гранатометанию в первую очередь зависит от психологического фактора, и если хоть что-то пошатнулось — быть беде. Поведение оружия в таких руках совсем непредсказуемо. Старлей сказал, что чувствует себя нормально, приказал бойцу немедля приступить к сдаче норматива и отвернулся попить воды. Юра даже не сразу понял, что произошло, когда нечто круглое в ту же секунду взмыло вертикально вверх — хотя должно было, на памяти Юры, метнуться далеко вперёд — и упало прямо у его ног. Сердце затихло в тот же миг и вдруг зашлось с такой частотой, что помутилось в глазах. Как в замедленной съёмке Юра наблюдал, как Леруа бросается к нему в ноги, берет в руку гранату и замахивается, кидая ее на двадцать пять, или тридцать, а может и вовсе пять метров отсюда, а сам обхватывает его руками, ногами, телом — закрывает от всего и отовсюду. Юра смог выдохнуть лишь тогда, когда Леруа отпустил его, сбросив каску и решительно направившись к солдату. Кереев, кажется. Леруа толкнул его прямо перед лейтенантом, начал что-то громко говорить, пока до остальных — и Юры в том числе — доходило, что взрыва не произошло. — А если бы ты кольцо снял?! Ты нас тут всех чуть не убил! Кто его на полигон пустил? Странное дело, акцента вообще не слышно, может, он все-таки из России? Типичный русский. Наконец-то злой русский. Юре хотелось ржать. Сесть на траву и ржать. — Я тебе эту гранату в зад засуну, а ты гадай, снял я кольцо или нет! Не надо, Леруа, не надо, он и так себя закопал. — Отставить, рядовой Леруа! — вон, старлей в себя пришёл. Вместе с ним Отабек и остальные, наконец, оправились от шока. — Плисецкий, ты как? Все со мной хорошо, даже смеяться хочется. А ведь предупреждали в медротах, в которых Юра никогда не числился: на гранатометаниях в оба глаза бдеть, вдруг их у кого-нибудь не станет. Делов-то. Снял чеку, рука дрогнула, граната вниз, весь взвод — на воздух. Леруа снова подбежал, злющий пиздец, волосы растрепались. Красивые волосы. И глаза красивые. Приобнял за талию, положил руку себе на плечо и пошёл к грузовику. Лейтенант не останавливал, на полигоне свой концерт намечался. Что-то жалко солдатика стало. — Как ты? — спросил Леруа, посадив в кузов. Сам встал рядом. — Цел? — Конечно, цел. Взрыва-то не было. Леруа зажмурился, видимо, прогоняя возникшие картинки в голове. Слабо улыбнулся: — Рад, что ты пришёл в себя. Юра двинул рукой, двинул ногой, убедился, что тело слушалось и повёл плечами. — Надо вернуться. — Не надо. На этом закончат. Опять разозлился. Не идёт тебе злиться, улыбнись уже. — Ты его не убьёшь? — спросил Юра. — Убил бы, — вдруг ответил Леруа. — Если б не кольцо. — Эй, — Юра не на шутку испугался, коснулся его ладони и сжал. — Успокойся. Леруа тут же поднёс его руку к губам, прижался. Вроде как пыл поумерил. — Если б не кольцо, тебя бы размазало вместе со мной, — заметил Юра. — Как и остальных. Подумалось об оторванных руках и пустых глазницах. Леруа посмотрел на него, и Юра поймал его взгляд. Не надо. Только не его глаза, только не его руки. Если с ним что-то случится, скандала не избежать. Может даже войны. Россия и Канада — проигравший очевиден? Юра бы засомневался после молниеносной реакции Леруа на рубеже. Даже офицер стоял столбом, пока тот выполнял за него работу, что тут о бойцах говорить. — Леруа. — Я же просил называть меня Джей-Джей. Ладно. Хорошо. — Джей-Джей. Ты где так наловчился? У вас разве боевые действия ведутся? Джей-Джей только загадочно улыбнулся, перед тем как подошёл Отабек и хмуро посмотрел на их руки. Джей-Джей нехотя отпустил его ладонь. В пальцах закололо. — Юра, все нормально? Все нормально, не пострадал, жив цел орёл, Бек, ну шутим — это же хорошо, ну и что, что несмешно. Зато живы все, никакого взрыва, забудь, как страшный сон. Отабек все-таки обнял его, прижал к себе, пообещал разобраться с Кереевым, который стоял возле лейтенанта и был единственным, кто все ещё находился в ужасе. — Не ломай его, — попросил Юра. — Старлей ему и так устроит. — Старлей докладывать не собирается. Юра, его свои же и загнобят. — Смотри, чтоб Джей-Джей с ним не контачил. — Кто? — не понял Отабек. Ах да, по именам только гражданских. — Леруа. — А, — хмыкнул Отабек. — Значит, уже Джей-Джей. Юра спрыгнул с кузова, попробовал улыбнуться, но вышло криво: — Ничего это не значит, Бек. Отабек ему, естественно, не поверил.