Не в службу

Ближе к обеду командир обмолвился о проверяющей комиссии из окружного штаба и о ее стремительном приближении к части. На уши Дмитрий Михалыч не поднимал, просто поделился надеждой на хороший результат, чистые казармы, склады и полное снабжение. И не дай вам Бог, господа прапорщики, спалиться с недостачей, закопаю. И никаких увалов. Без увалов — это плохо. Единственное поощрение за месяц службы в российской армии, и то отобрали. Джей-Джей только рукой махнул, мол, зачем мне в город, если ты здесь. Да и тут дел по горло, подготовиться к проверке надо, гоняют днём и ночью, то на разборке оружия, то на знании устава, то на наведении марафета в особо часто посещаемых помещениях. Ну, в сортирах. Кроме того, загрузили смотром художественной самодеятельности, так что по ночам выбраться вряд ли получится, репетиции. Вот и пиздуй на свои репетиции, ворчал Юра. Джей-Джей послушно пиздовал и действительно зависал допоздна с ребятами в клубе, проводя большую часть вечера на попытки родить нормальную идею. Юра решил проверить, чтобы убедиться, что вечер в основном состоял из ржача и валяния дурака. Отабек умудрялся диджеить за стародревним пультом, бойцы переворачивали головные уборы и накидывали поясные ремни на шеи, Абрамов с Джей-Джеем пускались во все тяжкие, протирая голыми ступнями пыль на сцене. Канадские солдаты поддерживали кутёж. Колбасился кто как мог. Джей-Джей время от времени подходил к пульту, мешая Отабеку, однако тот скорее был заинтересован в новых комбинациях кнопочек и регуляторов, поэтому покорно отодвигался. Сосредоточенные лица обоих страшно захотелось запечатлеть, но через пару мгновений Джей-Джей уже смеялся, входя во вкус и кривляясь над пультом, пока Отабек не толкал его к едрене фене. Музыканты, чтоб их. — Прям спелись, — донеслось сзади. Юра, стоявший у дверей, вздрогнул, повернулся, приставил ладонь к голове. — Ну-ка, сержант, отойди. Старлей шестой роты был недоволен. Тищенко орал и опускал всех присутствующих без малого десять минут, в конце концов подошёл к Джей-Джею, резко стянув повисший на его шее ремень. Джей-Джей стоял смирно и даже не думал опускать подбородок, продолжая смотреть на офицера сверху вниз. — Тебя в Америке так смотреть на начальство научили? — А я не в Америке служил. — Да все вы, пиндосы, на одно лицо. Он не пиндос, чуть не ляпнул Юра. Вовремя сдержался и то же самое предлагал Джей-Джею, стоя позади старлея и поводив ладонью у горла. Не вздумай бычиться, молчи лучше. — Где обувь, солдат? — Тищенко глянул вниз. — Ты мне теперь постель пачкать собираешься копытами своими? — Я вроде как не в вашей постели сплю. Джей-Джей волшебным образом избежал наказания, как только в клуб заявился капитан Дорофеев. Ротный полюбопытствовал, как идёт подготовка, хлопнул старлея по плечу, приказав продолжать заниматься, и развернул его одной рукой к выходу. — Не будем пока наказывать, да, лейтенант? Вот как закончат, как покажут всё комиссии, блеснут, тогда и будем карать. Джей-Джей улыбнулся: — Или поощрять. Будь Юра ближе, непременно бы стукнул по голове. Однако капитан не отреагировал, спокойно вышел вместе с лейтенантом из клуба и приказал уложиться до вечерней проверки. — Ну ты дал, — восхитился Абрамов. — Хотя ненормальный, конечно, старлей-то злопамятный. — Да пошёл он, — хмуро отозвался Джей-Джей, накинув ремень обратно на шею, подошёл к Юре босиком. — Давно здесь? — Давно. — Почему не подошёл? — Сам когда последний раз заходил? — Два часа назад, — расплылся в улыбке Джей-Джей. — Соскучился, да? — перевёл взгляд на губы, опасно наклонившись. — Только попробуй, блядь, — совсем тихо пригрозил Юра. — Губы свои убрал. — Я же только после отбоя зайду. — Ты сегодня вообще заходить не собирался больше. — Юрочка, как я могу? Слушай, давай пойдем сейчас? Никуда они, естественно, не пошли. Отабек вовремя влез, убедив остаться обоих почти в приказном порядке, отправил пару солобонов за гитарами, уселся на сцену вместе с Абрамовым, остальным дав команду упасть на стулья напротив и думать. Предлагали, в основном, одно и то же. Песни-пляски, спектакль, стихи и юмор. Юмор сразу нет, отрезал Отабек, не поймут. А че нет-то, нормальный искрометный юмор, возражал Абрамов. Потом пятки ваши искриться будут на полосе препятствий, вставлял согласный с Отабеком Юра. Взвод и отделение канадцев, понятное дело, спорить не стали. Любопытно их разделили. Большую часть разбивать не стали ввиду очень хромающего языка, по ротам распределили только троих, у которых с русским более менее, включая Джей-Джея. Джей-Джей поведал Юре, что по гражданке ещё на учебе жил с русским соседом, помог ему с практикой английского и с подкатами к канадским девчонкам. Юра щурился с недоверчивым «ты-то?», ржал, «ты и хороший подкат — вещи взаимоисключающие». Да ну, отвечал ему Джей-Джей, утыкался носом под скулу и несколько раз целовал. Аргументов у Юры, как правило, не оставалось. Зато возникало недовольное «и много канадских девчонок соблазнил?». — Нормально. Но все они по сравнению с тобой... не то, в общем. Ты особенный. — Так, вот с такими разговорами сразу нахуй. — Честно, Юра? Я Отабеку говорил. — Чего ты ему там говорил? — Что в Канаде девушки и вполовину не такие красивые, как ты. Юра подозрительно скашивал взгляд: — Ладно, верю. Что подкаты работали, верю. Юра не верил до конца. Даже когда Джей-Джей после той ночи начал заглядывать к нему ещё чаще, даже когда посадил в каптёрку, спев ему песню собственного сочинения на гитаре, даже когда сыграл ее же на смотре перед комиссией вместе с Отабеком после плясок с канадцами, ебаный стыд, даже когда продолжал поддразнивать его, а потом долго-долго целовать. Что там, и Отабек поверил, когда Джей-Джей в очередной раз вручил Юре цветы, а он их все-таки швырнул ему в лицо, распсиховавшись не на шутку, в тот же момент решив, что не надо ему вот это всё. В смысле вообще всё, и тебя, Джей-Джей, в том числе. А Джей-Джей нам потом чуть всю проверку не завалил, сказал Абрамов, не укладывался, делал все из рук вон плохо. Страдалец нашёлся. Страдалец Джей-Джей пришёл на третий день в тот миг, когда Юра понял, что верит ему безоговорочно, глазам вот этим потухшим верит, господи, зачем так убиваться после обычной ссоры. Юра хотел разобраться в себе, в том, почему обязательно надо бояться, когда все так хорошо, вспоминал про оставшиеся месяцы, сглатывал ком в горле, пока он не рассасывался дыханием Джей-Джея. Разобраться не получалось, уж точно не в те минуты, когда Джей-Джей бешено задевал все самые охуенно чувствительные места всем собой, доводя кушетку до скрипа и Юру — до всхлипов в самый разгар проверки. Проверка, между прочим, задерживалась. Дмитрий Михалыч нервничал и велел усилить бдительность. Прочистить успели все отделения, нареканий не было, все укомплектовано, все по уставу, недостачи не обнаружены, о солдатах отзывались прекрасно, насчёт программы обмена опытом не скупились на похвалу. Офицерский состав дружно способствовал хорошему впечатлению и вздохнул с облегчением, когда комиссия уехала через две недели. А на следующий день Дмитрий Михалыч зашёл попросить валидола. — Что-то случилось? — спросил Юра. Полковник выглядел неважно. — Приказ пришёл из штаба. — Юра вскинулся, так как не особо рассчитывал на ответ. — Уволить старшего лейтенанта Тищенко из Вооружённых сил. Через час об этом шумела вся часть. Инцидент с гранатой всплыл, даже разбираться не стали. Сам виноват, не доложил, так мог отделаться выговором. По его вине целый взвод чуть не взорвался, он ещё и замять вздумал. Поседевший Дмитрий Михалыч отдал приказ забыть об истории и ждать нового командира взвода. Дождались, только не лейтенанта, а майора из особого отдела. — А сказали ещё, что разбираться не будут, — задумчиво протянул Отабек. — Особист явно по наши души. Юра покусал губу. — Тогда в роту беги, Бека. И Леруа скажи, чтоб пока не дёргался. Джей-Джей, блядь, дёрнулся. Взял и прискакал через пятнадцать минут, весь на взводе. — Значит, ты тоже, да? И ты думаешь, что это я на него настучал? Юра и не сразу понял: — На кого? — На старлея! И ты этому веришь? Юра, да я в жизни ни на кого, я поклясться могу, хочешь, то... — Так, сядь. Отабек об этом не обмолвился ни разу. Может быть и потому, что Джей-Джея не думали прессовать, однако тому даже мысль о стукачестве и его локации рядом со своим именем была оскорбительна. Юра ещё не видел его таким: отчаянно-злым, возмущённым, полным желания доказать, что ни на кого и никогда, и в то же время уверенным в том, что никому ничего доказывать не обязан. Не мудрено, что на него подумали, после его тёрок с лейтенантом. Срать вообще, что человек этот старлей был так себе, стукач есть стукач. Хотя жертвой считался Юра. — А на меня никто не подумал? — поинтересовался Юра. — Пусть только вякнут. Думалки поотрываю. Где-то я это уже слышал. — А что? Вполне закономерно. — Юра, нет. Какой серьёзный, непривычно как-то. — Ты не мог настучать. Знаешь, почему? Ты бы не смог не упомянуть того, кто буквально спас весь взвод. А стукач об этом умолчал. Джей-Джей поднял на него взгляд и тихо засмеялся. Облегченно. Так-то лучше. — Иди сюда, — позвал он. И Юра, кажется, впервые после этих слов подчинился, подошёл сам, сел рядом на диван, вполне ожидая, что Джей-Джей пересадит его к себе на колени. Джей-Джей обхватил его обеими руками, уткнулся лбом между лопаток. Вздохнул тяжело, будто груз скинул. Перенервничал совсем. — Зато никто тебя доставать больше не будет с нарядами, — ну, Юра честно пытался. — Да лишь бы новый не оказался хуже. И то верно. — Насчёт лейтенанта не знаю, но особист вполне может попортить жизнь, — Юра сместился чуть вбок, чтобы видеть его. — Так что старайся не высовываться. — А после отбоя? — Тем более. — Юрочка. — Никаких. Я дома буду ночевать, чтоб у тебя соблазна не было. — Я твой адрес узнаю. — Бля... Джей-Джей, как тебе ещё объяснить? Нельзя ко мне больше просто так, один раз увидит – то всё, хана. Джей-Джей всерьёз загрузился, сказал, что обязательно что-нибудь придумает. Только ломать себе ничего не вздумай, боец. Судя по исчезнувшему воодушевлению с лица стало ясно, что именно об этом Джей-Джей и подумал. Придурок. Предчувствие Юры, о котором он забыл две недели назад, вновь вернулось, противно пройдясь по нервам. Он уже начал думать, а не связано ли оно как-то с прибывшим особистом, успевшим познакомиться и не понравиться большинству сержантов. Абрамов описал его как мутного типа с волчьими глазами, вроде общаться с ним приятно, но в то же время не можешь отделаться от мысли, что он обо всех косяках в курсе, лишь ждёт удобного момента. Заинтригованный Юра разочаровался, когда майор наконец наведался к нему в кабинет. — Ба, — безэмоционально протянул он. — Какие люди. — Разрешите представиться, — особист снял фуражку, его явно забавляла ситуация. — Майор Никифоров.