Не в службу

После себя Никифоров оставил ненавязчивый запах несомненно дорогого парфюма и гулкую пустоту. Ухаживать он за собой, конечно, любил, все у него было с иголочки. За псом своим тоже ухаживал, немцем, кажется, берёг и следил. За солдатами следил тоже, только не так открыто, а по особому. По особому, блядь, отделу. Такой особенный особый отдел, понимаете. Особее некуда. Даже спрашивать стремно, откуда такая информация, но Юра взял и спросил именно после сведений о Джей-Джее, расколовшись. Если Никифоров и возликовал, то это не было заметно, их там в особенном особом отделе учат наверняка, как надо себя вести после реакции попавшихся на крючок людей. Как сломать этих людей. Невинных людей, которые ничего им не сделали. Юра слушал и спрашивал взглядом, где я так тебе насолил. Нет, он мне не сказал ни о какой Изабелле Янг, что такого я мог натворить, что ты мне сейчас говоришь это, ты благодарностей ждёшь, Никифоров? Может поощрить тебя куском этой замечательной пиццы, ее как раз Джей-Джей неведомым образом умудрился заказать и доставить после того, как Юра заявил, что голоден. Пришлось правда ещё пару заказывать на роту, но это ничего, Джей-Джей у нас щедрый. Джей-Джей уже наш. Тебе до «нашего», Никифоров, ещё топать и топать. Наш Джей-Джей. Мо... Женатый он, Юра, женатый. И жена у него красивая, Никифоров фотки показал, хотя Юра его об этом и не просил. И смотрится Джей-Джей с ней хорошо. Женато. Тьфу, нормально смотрится, по одной-единственной фотке можно было определить. Юра не собирался устраивать истерик. В конце концов, между ним и Джей-Джеем ничего серьезного не было, в любви друг другу не признавались, до гроба не обещали, жить вместе не собирались, боже упаси. Обсуждали, может, в шутку, когда Джей-Джей обмолвился о том, чтобы перетащить вещи из казармы в медпункт. И не признавались, нет, Юра точно нет. Джей-Джей, ну... Пару раз вроде, на волне экстаза рычал ему на французском самую понятную в мире фразу и долго не вытаскивал, крепко сжимая пальцы Юры и целуя его в шею. Если бы Юра знал, он бы просил Джей-Джея заткнуться. Не обманывать. Юра был занят, остывая под его телом и охотно отвечая на ленивые поцелуи. А вне секса? Юра задумался. На днях вот зашёл в чепок, а там капитан первой роты, двое солдат и Джей-Джей с блинчиками. Юра поздоровался с ротным, с Милой, взял сгущенки, составить компанию блинам. Джей-Джей глазом не моргнул, продолжая уплетать блины всухую, когда Юра к нему подсел. Ногу только вытянул. — Кто так ест, боец? — покачал головой Юра и начал учить, как правильно. Капитан сидел поодаль и подозрительно молчал, попивая минералку. Наверно, Милкой любовался, та уже все уши прожужжала. Джей-Джей не стал смазывать весь блин, сложил и просто макнул в сгущенку. Юра не первый раз смотрел на то, как он ест, частенько приносил из дома вкусности, которые они потом уминали в медпункте, вот правда на этот раз нельзя было потянуться и убрать каплю сгущенки с чужих губ и поднести палец к своим, облизнуть. Ел Джей-Джей, между прочим, далеко не привлекательно, особенно когда старался не заржать, подавляя лыбу. Ни солдаты, ни капитан все никак не хотели уходить, а на улице стоял день, не спрячешься. — Че у вас, любовь, что ли? — спросила Мила после того, как помещение все освободили, включая Джей-Джея, вышедшего пару секунд назад. — Чего так зыркали друг на друга и лыбились? Как два долбоеба. Хотя почему как, раз спалились. — Не твоё дело, — ответил Юра, покусал нижнюю губу, изменился и в голосе, и в лице, спросил: — Мил, у тебя же в кладовке там без окон? Ну без, ответила Мила с подозрением. Юра выбежал из чепка, позвал не успевшего уйти Джей-Джея, забежал обратно. — Мил, будь другом, а?.. Судя по сложному лицу, Мила явно такого не ожидала. Да Юра сам от себя не ожидал, беря руки Джей-Джея в свои и направляя его за прилавок, а затем дальше в кладовку. Джей-Джей, впрочем, обалдел с происходящего не меньше Милы, неловко ей улыбнулся и, как только закрылась дверь, сказал: — Ты спятил, Юра. Никого не напоминает? Юра отодвинулся, зачесал волосы назад. — Она все равно спалила. А ещё сказала, что у нас любовь. Спросила, вернее, но по тону все-таки утвердила. Джей-Джей, будто услышав его мысли, тут же к нему прильнул, прижал к стоящим сзади полкам, сказал, нихуя, маршмэллоу, потянулся рукой, по которой Юра тут же шлепнул. — Не трогай тут ничего, Милка нас убьёт. Даже если они сильно постарались бы не трогать, то все равно что-нибудь да задели — кладовка-то узенькая, хоть и длинная. Им ли жаловаться. Мила постучалась минут семь или десять или полчаса спустя, провела восхищенным взглядом спину слегка потрепанного Джей-Джея и заявила, что Юра должен ей таблеток позабористей, чтоб на целый день, Юр, да ладно, шутка, ты же знаешь, я могила. Юра не стал говорить, что у него не было выбора. Зато у них с Джей-Джеем «есть любовь». У мужиков немного по-другому все устроено, Мил. — Ага, рассказывай, — Мила закатила глаза. — Вы и пожёстче убиваетесь. — Ты меня с Гошей не равняй. — Свят-свят. Ничего не убиваемся. Юра стойко держался весь день и даже спокойненько впустил Джей-Джея в кабинет уже после разговора с Никифоровым, выслушал официальное приветствие и произошедшее за день, позволил себя приобнять. Если Джей-Джей и почухал неладное, то заострять внимание пока не собирался. Жалко, ведь у Юры терпение далеко от железного. Юра задумчиво обхватил ладонь Джей-Джея своими руками, аккуратно погладил там, где должно быть кольцо. Длинные смуглые пальцы тут же перехватили его за запястье, поднесли руку к губам, растерянно застыли в воздухе, стоило Юре руку свою отдернуть и в следующую секунду влепить пощечину. Юра на самом деле хотел врезать нормально, с кулаком, желательно вообще серией, в завершении которой были бы яйца. — Сдурел? — недоуменно спросил Джей-Джей, поднеся ладонь к горящей щеке. — За что? А он имел право говорить такое? Вот так вот нагло предъявлять? Сейчас позволительно злиться только Юре. Любой другой давно бы поумерил пыл, попросив максимально вежливо объяснить, что случилось, потому что с ним, с Юрой, вообще никак нельзя по-другому, можно и нужно делать шаг назад, даже если проебался именно Юра. Но не Джей-Джей. Джей-Джей не ждал объяснений, он их требовал, он так сильно злился, Юра, какого хрена, что это было, ты совсем уже чердаком поехал, что на этот раз тебе не нравится. Джей-Джей просто в край охуевал. — Ты, блядь, мудак. — А ещё я долбоеб, идиот, дебил, больной, как ты там ещё говорил, контуженный, eh? — ебучий канадец с вырвавшимся ебучим канадским «eh». — Давай-ка я позже зайду. Джей-Джей отвернулся к выходу, почти шагнул. — Ты сюда больше никогда не зайдёшь. — Я думал, мы уже это прошли, принцесса, — Джей-Джей повернулся обратно, сверкнул злой улыбкой. Он буквально напрашивался, он реально вёл себя как мудак, ну да, от пощечины, но ведь за дело. — Да ты у нас вообще через многое прошёл. Герой. Опытный. Женатый. О, чудное мгновенье. Юра наблюдал за изменением выражения лица Джей-Джея одновременно с удовлетворением и с очень хреновым чувством, которое тянуло тело вниз. Нет-нет-нет-нет. Не смотри так растерянно. Продолжай вести себя как мудак, да ради бога... — Юра. Всю наглость как ветром. Хватит смотреть так, скажи, что это все Никифоров, он все выдумал, лишь бы подгадить, не вздумай подтверждать, и мы вместе посмеёмся с его попытки нас достать. — Что молчишь? Ты ведь женат? — Юра, там всё... — Да или нет? Джей-Джей молчал. Юра больше не мог на него смотреть. Он отвернулся к столу, невидяще перебирая какие-то бумаги, он уже знал ответ, однако не совладал с собой, услышав четкое «да». Голос дрогнул: — Мне просто интересно. Это забава такая - заводить трах на полгода, пока жена ждёт дома? У вас игры такие или ты сам изобретательный? — Юра, послушай... — Я весь внимание, — Юра соврал. А что, сам виноват, сам твердил, что все не по-настоящему, чего он ожидал. Господи, как же мутило. — Хотя... Иди ты нахуй со своими объяснениями. — Юра, посмотри на меня. — И жену с собой захвати. Джей-Джей повернул его к себе, и Юру поломало. — Руки убери. — Да, я женат, но Юра, я с ней не живу, — Юра начал отпихиваться. — Да выслушай меня! Юра честно полагал, что выслушает, он готовился, засоряя мозг мыслью, что Никифоров не прав и решил просто поиграться в солдатики, вместо того, чтоб разбираться. Джей-Джей все испортил сначала своей борзостью — да, поняли, что этого у него не отобьёшь — а потом убил молчанием. Не стал отрицать, ведь будь так, Юра бы ему поверил. Как не верить после всего того «ненастоящего», когда давно нырнул сам и все равно не захлебывался, ухитрившись найти способ безболезненно дышать и приближаться ко дну, пока особому отделу не вздумалось намутить воду, черпнув грязи. Юра напоминал себе задохнувшуюся рыбу, безмозглую рыбу, не сумевшую вовремя остановиться и теперь бездыханно прыскавшуюся на воздухе. Осталось только орать «ненавижу», но рыбы не умеют говорить. Красиво, да, Леруа, пойдёт для текста твоей песни? Юра не мог определить тот уровень, на котором его съедала ярость. Там, где Леруа обещал навсегда? Или там, где у Леруа заиграли гормоны? Ну не хотелось Юре выдавать себя. Но заехать по роже Джей-Джея хотелось сильнее. Поэтому после стольких метаний Юра все же решил его ударить, потому что нехуй врать, что любишь, но прежде всего нехуй добиваться кого-то для потрахона, а ещё прежде нехуй обманывать свою законную. Леруа в этом плане добился комбо. Юра не думал, что такое могло произойти с ним. И наверное, ни одна женщина, ни один мужчина, ни один человек на свете не предполагали, что такое могло произойти с ними, а почему-то случалось с каждым третьим. И они прощали. Юра прощать не собирался. Даже мечтая о том, чтобы эта Изабелла исчезла, он надеялся, что и она прощать не станет. Юра его выгнал. Леруа, видимо, догнав своей башкой, что никто его объяснений слушать не станет, покорно удалился. Позже Отабек передал Юре записку на английском, расширил глаза, когда Юра, не глядя, швырнул ее в урну, допытывался, что случилось. Юра не сказал. Но и не соврал, потому что Отабеку врать не положено. Отабек шумно вдохнул и пошёл следить за личным составом. Юра серьёзно попросил его не бить. Отабек сказал, что никто никого бить не собирается, а через полчаса прибежал Абрамов, заебавшийся разнимать. — Юрка, ты совсем его слушать не хочешь? — Юра поднял голову и вдруг понял, что Абрамов на стороне Леруа. — И дня не прошло, а этот уже убивается. — Доложишь, когда убьётся. — Жестокий ты, Юрка. — Абрамов. Иди в роту. Леруа поступил умно и не показывался на глаза целую неделю. А когда показался, то повёл себя внезапно независимо, благо, рядом стоял Отабек, которого можно было отвести в сторонку и поболтать, чувствуя на себе синий взгляд. — Юр, — позвал Бек, настороженно следя за ладонью Юры, сжимающей его рукав. — Ты чего творишь? Злю его, непонятно, что ли. К тебе ведь он всегда ревновал. Я так, просто, из мстительных побуждений негатива. — Не хочешь поговорить с ним? — Бек, мне похуй, что он там навыдумывал, — нет, они все кукухой тронулись, чего все вдруг на его сторону встали? — Согласен, нездоровая фигня, — кивнул Отабек. — Но всегда можно решить по-взрослому. — Вали давай, взрослый. Хвалить Юра поторопился. В понедельник Леруа приперся с поломанным пальцем, потребовал оказать помощь и пообещал молчать. А когда Юра закончил бинтовать, схватился обеими руками за его запястье: — Мы не успели развестись. Я хотел уже полгода, она не давала развод. — Поздравляю, ты ещё больший мудак, чем я думал. — Нет, Юра. Мы-то жили с ней год. Она хочет все мое имущество. За покалеченные нервы, — Леруа криво усмехнулся. — А я не могу. Не мной нажито, родителями. Было бы мое - давно бы ей все отдал. — Да она у тебя прям-таки дьявол во плоти, — Юра отдернул руку. — Была миленькая, хорошенькая, — Леруа хватало наглости говорить такое. Но Юра уже как-то не особо реагировал. — А потом вот так. С таким, как ты, Леруа, неудивительно. Как она вообще выдержала. — Кто ж знал. — А ты наоборот. Злой, агрессивный. А на самом деле хороший. — А ты уебок. Небось, дети ещё есть. — Нет у меня детей, — мрачно ответил Леруа. Юра спокойно сел на стул, сцепил руки в замок. Он ему верил. — Юра, — тихо позвал Леруа. — Прости. Поверь, пожалуйста. — Верю. Только какое это имеет значение? Леруа побарабанил пальцами здоровой руки по столу, весь внезапно потух, но не сильно: — Ты прав. Никакого, — он встал, слабо улыбнулся. Юра смотрел на лампу. — Не заходи сюда больше. Скрывать жену — довольно веский повод для того, чтобы включить мозг и не возобновлять отношений. Леруа сознался, Юра оценил, поставил галочку, точнее крестик, и начал смотреть дальше. Дальше шестой роты не получалось и все, что Юра мог вывести из одного рабочего дня — то, что Леруа стал чаще курить. Стоял с Отабеком на пару или один и не думал бычковать при офицерах. Бек сообщил, что Леруа был готов затушить сигарету о погоны Никифорова, когда тот подошёл поинтересоваться, как идут дела в роте. Зачем ты мне про Леруа рассказываешь, Бека. — Затем, что Никифоров половине части так поднасрал. Всех ротных за яйца держит, прапора его по широкой дуге обходят, нескольких уже рассорил. — Да на кой ему это? — Его с этого прет. Юра, он меня запарил. — Майор? — Леруа. — Юра еле слышно вздохнул. — Не ест вообще нихрена, курит чаще, чем я, залетает вечно, ротный с меня спрашивает. Завтра учения, ты же с нами поедешь? Юра засунул руки в карманы халата. Он уже успел договориться насчёт учений. Несколько рот в составе командиров и старшин отправлялись разбивать лагерь на дальнем полигоне вместе со стройбатом для проведения занятий по боевой подготовке. По слухам, там раньше был подземный город, Дмитрий Михалыч предлагал убедиться своими глазами. Юра поменялся с фельдшером, предварительно попросив полковника, а потом снова не мог уснуть, мучаясь дурным предчувствием в ночь перед отбыванием батальона. Не мудрено: ближе к утру к нему прибежал Леруа, помятый, с темными кругами под глазами и кепкой на болтающемся ремне. — Я тебе сказал не приходить сюда больше. — Поехали с нами, — Леруа его не слушал и явно был встревожен. — Со мной. На полигон. Шагай в казарму, солдат, пока совсем не рассвело. И приказом едет фельдшер, ты что, не знаешь, что приказы не обсуждаются? Леруа все просил его и смотрел так, будто не мог на него насмотреться, бегал глазами по лицу, в конце концов осмелел и схватил его руку, которую Юра тут же выдернул. — Тронешь ещё раз - изувечу. Леруа тронул ещё раз наверное тупо потому, что не знал такого слова, но Юра впервые за все эти две недели позволил себе взорваться, двинуть локтем по плечу и даже заорать, хотя думал, что весь пыл уже растерял. Несмотря на печальный вид, Леруа его удары легко блокировал и да, тоже отвечал руганью, матом, в перерывах успокаивая, из-за чего Юра распалялся ещё больше. Зачем ты ко мне полез, дерьма кусок, нахуй ты мне вообще такой сдался, нахуй ты сюда приперся, вали в свою Канаду, к жене своей, я тебе сказал не приходить, зачем я тебе там на твоём, тьфу, нашем полигоне, мне похуй на то, что ты меня любишь. Что. Повтори. Нет, мне правда похуй. После этой малюсенькой войны, в ходе которой они чуть не разгромили весь кабинет, Юре легче не стало. Помогла мысль, что, вытолкнув Леруа за дверь, он его не увидит ещё неделю точно. А ещё он выпустил пар и немного подзарядился. Леруа, судя по бодрой походке на улице, тоже. Нафиг. Смотреть противно, страдалец нашёлся, жена ему развод не хочет давать из-за имущества, видите ли. Кто вообще надоумил эту бедную девушку выйти за этого долбоеба? Видеть эту рожу каждое утро в течение всего дня и всей последующей жизни. Тут ненароком радуешься, когда он сваливает на недельку, гарантируя тишину и спокойную работу. Батальон вернулся аккурат по расписанию — через неделю, только в неполном составе. Юра понадеялся, что так было надо, и, в общем-то, не ошибся, пока не узнал, в чем дело. Дмитрий Михалыч ходил сам не свой. Вечно на телефоне, поправлял галстук, приказывал взводам прочистить весь полигон, вызвать поисково-спасательные службы, потому что солдатам вниз нельзя, вдруг отравятся и глаза вытекут. Не надо пока в службы, настаивал майор, поищем сами, и шести часов ведь не прошло. Юра слышал все обрывками и не напрямую, метался по части, не выдержал, забежал в казарму шестой роты, надеясь на Абрамова, но столкнулся с Отабеком. — Чего все шепчутся и бегают? — недовольно спросил он, заметив, что шестая рота, как ни странно, была в полном составе. — Солдата потеряли, — донеслось с тумбочки. — В туннелях. Отабек шустро убил взглядом дневального, посмотрел на Юру беспомощно. Юру прошиб холодный пот. — Как потеряли? В каких туннелях? — Подземных, — подхватил рядовой. — Как бы не скопытился. — Рты закрыли! — рявкнул Отабек. — Юр. — Бека, — выдохнул Юра, так и не найдя глазами того, кого искал по всей части. — Бека, где Джей-Джей? Отабек напряжённо и страшно молчал.