Не в службу

Утреннюю экскурсию по подземному городу и экскурсией назвать было нельзя. Просто ознакомление с территорией, нашим туда нельзя, на другом конце работает стройбат, поэтому не мешаем, проводим занятия по боевой подготовке, не заходя в подземку, учимся вести ближний бой, все ещё не заходя в подземку, хари плющим в палатках, по-прежнему не заходя в подземку. Зачем только приехали сюда, раз нельзя, могли и поближе найти. Непробиваемый армейский дебилизм. А подземка древняя и пугающая до шевелящихся волос на жопе. Давайте зайдём, воодушевился Леруа, а Отабек отпирался недолго — самому интересно было глянуть, что там. — Зассал - так и скажи, — хмыкнул Леруа. Ладно, это повлияло тоже. Затхлый запах, представление о неизведанной зародившейся жизни за многие годы и исходящий из этого приказ не заходить далеко их не остановили. Общевойсковой защитный комплект достать не получилось, прапорщик закрытыми глазами глядел в оба, поэтому спускались в повседневной форме в составе шести бойцов и без противогазов, подсвечивая в темноте телефонами, кроме Леруа, оставившего мобильник в части. Интересно было, волнительно, пацаны то и дело подтрунивали друг над другом, хотя после часового брожения по нескончаемым туннелям стало стремновато всем. Время в этой подземке застыло, не исключено, что можно было наткнуться на мины, хотя саперами давно проверено, что в этом плане тут чисто. Во всем остальном — черт разберёт. Ещё через час обнаружили рваные ОЗК, долго гадали, радоваться находке или дать деру обратно, все-таки решили напялить кое-как, форма-то постирается, а вот газы надевать заопасались, мало ли, чем дышали лица под ними. Но с собой взяли на всякий случай, пофоткались со вспышкой по понятно чьей идее. Леруа фотографировали первым и последним — закрепить, в момент щелчка вдруг услышали невнятное бульканье, доносящееся из темноты, и замерли, прислушиваясь. Звук не повторился, но бойцы наконец-таки изъявили настороженное желание свалить отсюда. Отабек был лишь рад приказать. И только Леруа, видимо, с целью доказательства общепринятой американской тупости, заинтересованно шагнул к источнику звука. Парни за ним не шли, Отабек уже готов был подать голос, как услышал резкий вскрик и звук, похожий на падение. Через секунду ещё крик, несколько криков, пробирающих до ужаса — таких ни он, ни бойцы не слышали никогда. Отабек побледнел, поседел, а когда от сдавших нервов заорали парни, развернулся и увидел, что стоял один. Втопил за ними, отчетливо чувствуя дыхание в спину, до последнего уверяя себя, что это был Леруа. Но ни на выходе, ни наутро после повторного прочесывания подземки Леруа так и не нашёлся. — До сих пор ищут, — сказал Отабек, завершив на этом рассказ. Мда. История. Оба сидели в каптёрке, Юра мерно подсчитывал полотенца в стопке, пока Отабек промачивал горло чефиром. Нет чтоб сделать замечание, нельзя ведь так много заварки, мотор посадит, ты медик, Юра, или кто. Я медик и обязанности свои выполняю быстро и профессионально, только почему-то в этот раз черт меня дернул остаться в части. Будь Юра там, на полигоне, ничего бы не случилось. А сейчас поздно, командир части не отпускал, потому что Юра нужен был здесь, проверить бойцов. Там уже есть фельдшер, отрезал Дмитрий Михалыч, ты мне необходим тут. Юра не мог ослушаться, Юра втухал как проклятый, проверяя каждого на наличие отравления. И не тех шести бойцов, а целой роты. Отабека промясорубили в штабе властью майоров и полковника, прежде чем появилась возможность рассказать все Юре. — Не ищут его, — поделился Юра, глядя на стопку полотенец. Тридцать один, тридцать два. — Двенадцать часов прошло. Дмитрий Михалыч не хочет бойцами рисковать. — Ты чего несёшь-то, Юра? — нахмурился Отабек. — Ищут его. Костюмы химзащиты и вперёд. — Давно бы уже нашли. Тридцать пять, тридцать шесть... — Это очень большая территория. Туннелей тьма. Лабиринт, я бы сказал. Тридцать девять, сорок, сорок один. — Юра. Юра перестал считать. Отабек аккуратно отодвинул от него стопку полотенец. — Он же отравиться может. — И умереть. Сразу сон вспоминался, в котором бурая кровь, задохнувшийся Джей-Джей и пустые глазницы. — Мы же не отравились. — И слава богу. Концентрация сероводорода слабая, но она есть. Потому и запах такой. А если этот идиот полез глубже, где концентрата дохуя? Там ведь и глазом моргнуть не успеешь, скопытишься на месте. — Может, он нашёл выход, — Отабек пытался, Юра видел. Не надо, не надо со мной так осторожно, Бек, не рассыплюсь. — И в лес убежал. Какой лес, он че тупой что ли, в лес ночью? А... Ну, мы же о Джей-Джее говорим. Уж лучше в лес. Где ж тебя носит-то, господи. — Юра, — позвал Отабек. — Ты же его знаешь. Не пропадёт. Знаю, он тут у нас самый залётный и не пропадал, потому что я был рядом, и ты был рядом, и Абрамов, мы все. А сейчас он один в какой-то жопе. — Давай убьём его, когда вернётся, — предложил Юра, направляясь к выходу. — Завязывай с чефиром, сердце посадишь. Время было позднее, когда в санчасть наведалась Мила и предложила подбросить до дома. Юра скорее от неожиданности быстро ответил «ок», потом подумал, нет, а если этот среди ночи вернётся. — Не вернётся, — сказала Мила. Юра схватился за стол. — Тьфу, в смысле, как вернётся, так сразу узнаем! Куда он денется. Действительно, куда? Без оружия, без химзащиты, в рваном ОЗК и с бесполезным противогазом в пространстве с отравленным воздухом. Юра вначале полагал, что это все тупая злая шутка, позже — канадский пранк, но он не мог настолько затянуться. К тому же мучил вопрос, кто же их так здорово напугал. Весь батальон был в положенном месте, кроме них, искателей приключений. Может, мелкое животное забрело, в темноте ведь не разглядишь, ну, или насекомые. А кто тогда так жутко кричал? По словам Отабека, голосил там далеко не один Леруа. — Слушай, Юрка, — Мила плавно вырулила на дорогу. — Может, выходной возьмёшь? — Нафига? — А нафига берут выходные? Отдохнуть, в себя прийти. — Нормально всё. — Конечно, нормально. Он обязательно найдётся. — Мил, даже если найдётся... Он женат, — на минутку. И мы с ним не разговариваем больше, его попытки не в счёт, включая ту перед учениями, когда он просил поехать вместе с ним, а Юра не послушал, молясь теперь, чтоб эта попытка не была последней. — Козел, — легко изрекла Мила. — Тогда хорошо. Не расстроишься, если не найдут. Юра прикрыл глаза. — Зато в Канаде очень расстроятся. Как бы война не началась. — Смотри сам войну нашим службам не объяви. Юра даже улыбнулся. На следующий день в части обрадовали хорошей новостью: ребята из стройбата на другом конце подземного города раскололись, признав, что тоже решили побродить по туннелям, попугать мотострелков, но в итоге заблудились сами и затормозили, увидев непонятные всполохи света. Один из солдат вышел вперёд, наткнувшись точно на нечто живое и заоравшее чужестранным и оттого явно нечеловеческим голосом. Тем нечто, понятное дело, оказался Джей-Джей, от испуга засветив кулаком прямо по морде. Стройбатовцы в ужасе бросились обратно, Джей-Джей — в другую сторону, по-прежнему не видя перед собой ничего. И никакой мистики. Абрамов ржал как ненормальный, заражая смехом Юру, Отабек пересказывал события той ночи, теперь звучавшие как занятный анекдот или детская страшилка. Вот только главного героя все ещё не нашли. Полковник доложил в генштаб ещё вчера на свой страх и риск и поддерживался лишь валидолом. Впрочем, мало что изменилось, побег в Канаду солдат не смог бы организовать, значит продолжайте поиски, наверняка просто заплутал. Такое распоряжение немного даже успокоило, пока на второй день в глубине туннелей не обнаружили брызги крови и тело. — Да не он это, по-любому, — заверял Абрамов. Юра, кажется, по-настоящему запаниковал и не мог найти себе места, каждая минута была на счету, часы тянулись как дни, это по-любому не он, о господи, а вдруг он. Когда стало известно, что труп был в разорванной форме ОЗК, Юру стошнило. Юра не спал, не ел, выглядел просто отвратительно и признавал это лишь сейчас, прекрасно понимая, чего Отабек, Кирилл и Мила так за него распереживались. Мила подождала, пока он умылся, силком потащила в чепок, но так и не успела покормить. Вбежал запыхавшийся Абрамов: — Юрка, там это... нашли! — Юра подорвался, но Абрамов его остановил. — Он в штабе сейчас, жди в медпункте. Живой, в штабе. Стоп, почему в медпункте. — Что с ним? — Да цел он, осмотреть надо. Представляешь, сам приехал! Во даёт, а! — Абрамов расхохотался и побежал дальше. Юра вообще ничего не понял, разобрав только «цел он», и то потому, что разбирать нет необходимости. Жив. Цел. — Орёл, — протянул полковник после того, как отчитал и проорался. — Хоть в разведку с ним. Юра ждал. Десять минут, двадцать, полчаса. Взял себя в руки, взял ещё раз буквально, не выдержал и побежал. Слишком много новостей, одна на другую не накладывалась, вот они труп обнаружили, вот уже нашли живого. Невредимого. На улице вечерело, как будто бы даже потеплело в разы в начале осени. Листва шуршала, доносился смех солдат, сердце забилось, как умалишённое при виде знакомого кителя: ремень на пузе — хотя какое там пузо — висит не по уставу, штаны длинные, как будто бы для него шили, а не выдали комплектом на вырост. Стоял, понимаешь, лясы точил, посмеиваться умудрялся. Смейся-смейся, придурок, мы тут все на ушах стоим, а потом ещё и труп этот слава богу что живой господи никогда никогда больше так не пугай. — Ну что, Юра, — обратился Отабек, увидевший его первым. Юра не сразу его заметил. — Будем убивать этого или нет? — Проверить вначале надо, — подхватил Юра, не сводя с Джей-Джея глаз. — Разве не был отдан приказ? — Вали, — кивнул Отабек, ухмыльнувшись. — Вот теперь был. Давай, бегом в санчасть. Джей-Джей всю дорогу молчал. Юре стало не по себе: а вдруг реально надышался и вообще еле ходит? Сподручнее было бы спросить, но язык отказывался поворачиваться. Он еле выговорил «по голому торсу», когда они уже зашли в кабинет, и обалдел с ответа. — Я здоров, — заявил Джей-Джей. — Ты мог отравиться, — возразил Юра. — Не мог, я в газе был. Все-таки надел. Молодцом. — Мне нужно тебя послушать. Мало ли. Дожили. Просить солдата раздеться, зашибись. Джей-Джей стянул верх, пока Юра нацеплял стетоскоп, зачем-то заверил: — Я хорошо себя чувствую. Юра в этом убедился, остановившись напоследок у сердца. Джей-Джей ровно подышал, внезапно улыбнулся. — Ну, если только сердце болит. Каким был, таким и остался. Прямо первые деньки вспомнились. А что, собственно, могло поменяться за два, даже за полтора дня? От происшедшего инцидента Джей-Джей не перестал быть женатым лгуном, и Юра вроде поклялся себе, что прощать не будет, нафиг надо. Порадовался, что живой, и хватит. Вообще по барабану, что сон потерял из-за волнения, ходил смурной, никого и ничего не хотел, кроме как голос этот ебанутый услышать. — Все уже похоронить тебя успели. Джей-Джей с улыбкой качнул головой, и Юра только сейчас увидел, как он был измотан. — Я сам себя чуть не похоронил в подземке. От наших отстал, завернул не в ту сторону, оттуда так помоями несло... Надел газ, развернулся и побежал в другой туннель. Когда вышел, только начало светать, лес кругом, пошел туда, не заметил, как уснул. Ты чего, Юра? — В туннеле тоже в сон тянуло? — Юра обхватил обеими руками его лицо, велел посмотреть вправо, влево. — Да, а что? — Ты бы мог там не проснуться. — Я же в газе был, Юра. — В жопе ты полной был, — голос дрожал. Повезло, что не уснул там, а на свежем воздухе. Джей-Джей осторожно обернул ладонь вокруг его руки, тихонько сжал. — Нельзя было пойти обратно? — Кругом лес, говорю же. Заснул, проснулся — все то же. Пошёл дальше. Думал, выйду на полигон, но шёл долго, только к вечеру в поле выбрался. А там деревня. Постучался в первый же дом, бабуля открыла. — Бабуля? — Бабуля. Накормила и спать уложила. Отрубился на часов двенадцать точно. Пиздец. Юра тут на нервах, а этот у бабули продрых. Солдаты принялись прочёсывать туннели утром, как только снабдили химзащитой, на поиски потратили день, не меньше, как утверждал Отабек, оцепление мотострелков находилось со стороны полигона, с другой стороны — стройбат, лес простирался между. До поля за ним бойцы не добрались, стемнело, в деревню не заходили точно. Джей-Джей отпустил руку Юры, отодвинулся, чтобы одеться, поведал о том, что вызвался помочь доброй бабуле по хозяйству, а то неудобно же, столько всего наготовила, и имя своё говорить не стал, представился Ж... Жорой, кто знает, какое отношение у бабули к иностранцам. Юра против воли прыснул, подумав, что ослышался. — Чего ты? — тут же спросил Джей-Джей, застегивая поясной ремень. Да я ниче, а ты Жора, бля. — Ну, выбрался я позже, попросил дядьку одного на машине подбросить в часть, и все. И все, повторил себе Юра, наблюдая за Джей-Джеем, а я себе тут столько напридумывал, кровь, глазницы, и труп этот, как оказалось, солдата из ракетного полка то ли двух, то ли недельной давности. Бедняга. Разбирательства временно переехали в ту часть, оставив дивизию Дмитрия Михалыча отдыхать пока, тем более, пропавший нашёлся. Нашёлся. — Напиши, что здоров, — попросил Джей-Джей. Поморщился. — С Беком нехорошо вышло, слышал, вздрючили его конкретно. — Ему не привыкать, — отозвался Юра. — Вечно за вас по шапке получает. А ты о себе подумай. — Обязательно. Когда о тебе перестану. Юра застыл с ручкой между пальцев, вскинул голову, успев увидеть лишь удаляющуюся спину, захлопнувшую дверь с той стороны. Дышать стало легче и труднее, всяко спокойнее, разумеется, если сравнивать со вчерашним днём, когда позволял себе тупую мысль о том, что больше никогда его не увидит. Сердце под тёплой кожей билось равномерно, глаза живее всех живых, несло грязью и потом, даже самая слабая улыбка светила ярче всего вокруг. Козел, повторяло внутри голосом Милы, сам же сказал, что женатый, что обманул, что жена у него красивая, действительно, зачем он тебе такой сдался. Мудак ведь, каких поискать. Поискали уже, подумал Юра, наткнувшись на кепку. Совсем рассеянный. Юра покачал головой, взял кепку в руку, отдать владельцу, посмотреть на него ещё раз, успокоиться окончательно, а потом можно будет домой, заснуть наконец-то. Джей-Джей зашёл в кабинет раньше. Юра не растерялся, надел ему кепку сам, да так и замер. — Тебе на воздухе чаще надо быть, — в панике протараторил он. — Я скажу твоему командиру. Джей-Джей поймал его ладонь, быстро прижался губами и не стал отпускать, продолжая на него пялиться. Два дня прошло, охренеть, а как будто два месяца, что будет, когда он уедет навсегда? Но не пропадёт ведь, живой будет, невредимый. Женатый, да бля. — Сильно переживал. Он даже не спрашивал. — Конечно, переживал, что труп твой найдут и объявят войну всей России. — И после этого я лгун? — Не знаю, не я тут про бабулю рассказывал, — Юра дернул рукой. — Отпусти. — Нет. — Джей-Джей. — Юра. Джей-Джей, твою мать, покоритель старушек. Добрейшей души козел, хорош лыбиться, блядь, лучше б ты вообще не возвращался, нет, стоп, херню думаю, я бы не вывез, не выдержал, не надо, я теперь всегда с тобой, чтобы в беду не попал больше никогда, родной мой, хороший, живой, дурак конечно, но все равно... — Мне в наряд заступать, — вздохнул Джей-Джей, отпустил наконец его руку, отдал честь и улыбнулся, развернувшись. Юра больше не думал. Юра перехватил его запястье и развернул, потянув на себя.