Не в службу

Небо мрачно синело, умудряясь втискивать угрожающие мазки фиолетового и кое-где всполохи белого. Обрушилось каплями до того, как возникла мысль, что дело к дождю, смешало только выпавшие пожелтевшие листья с грязью, удручило и без того посеревший вид армейской части, огороженной белым бетонным забором. — Погода дрянь, — с неудовольствием прокомментировал Отабек. А на фоне унылых тягот армейской жизни дряннее некуда. Каждый день подъем, когда ещё солнце и не думает просыпаться, тащиться в воинскую часть на умирающей машине, чтобы не будить рёвом байка уже нажаловавшийся военный городок, в течение нескольких часов воспитывать солдатский дух в солобонах, грезящих только о том, чтобы домой, в нагретую постель, к переживающей маме, к покорно ждущей девушке, к нормальной еде, и Отабек их понимает, так понимает… Особенно в эту омерзительную погоду ранней осени, которую любо наблюдать только через окно, гоняя чаи в тёплом тусклом освещении каптёрки с сослуживцами, таких же отчаянно спасающихся от хандры всевозможными мелкими развлечениями. Юра примерно представлял, что творилось в казарме, раз уж Отабеку стало невыносимо до такой степени, что он явился в санчасть. — Пускай дурью помаются, пока меня нет, — объяснил он свой визит. Это он о срочниках, приунывших без свежего воздуха в грязно-зелёных стенах. Стояли у двери под козырьком. Юра, сунув руки в карманы распахнутой куртки, не отмахивался от сигаретного дыма, нет-нет тянущегося в его сторону прохладными порывами ветра. Отабек что попало не курил. В этот раз, правда, затягивался без вкуса, держа сигарету зубами и уставившись долгим взглядом куда-то за посеревший от водяной стены забор. — Зайди, чаю попьёшь, — предложил Юра подчёркнуто небрежно. Они наткнулись на Джей-Джея у распахнутой двери в лазарет, что-то прикидывающего в уме, глядя вверх на проем. Стоявший в майке и штанах, он метнул взгляд на Отабека, и, удостоверившись, что свои, поднял глаза обратно. — Как думаешь, выдержит? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и только тогда Юра заметил в его руке тонкую железную трубу. Мгновенно заинтересовавшийся Отабек перешагнул порог, деловито встал рядом с Джей-Джеем, уставившись туда же. — Должна, — ответил задумчиво. — Вопрос в том, можно ли. Оба тут же уставились на Юру. Тот врать не стал: — Без понятия, но одобрят вряд ли. К тому же, — он приподнялся на цыпочках, дотягиваясь до проёма, не заметив, как улыбнулся его потугам Джей-Джей. — Не сказал бы, что выдержит. Какой-нибудь лось повиснет на турнике вашем, и всему зданию хана. Ты, вообще, где откопал ее? — В шкафу, — Джей-Джей указал трубой в конец коридора туда, где желтел прямоугольником кабинет Юры. — Ты его когда-нибудь открывал? — Халат, — только и ответил Юра, стягивая куртку, и оставаясь в том самом халате короче положенного, надетого поверх формы. В санчасть редко кто наведывался последние пару дней, в основном из-за того, что та оказывалась закрыта — медик самолично ездил проверять комплектацию. Юра все равно от форменных штанов и рубашки не отказывался, прежде всего из-за холода. Старший сержант на самом деле тушил свет и проверял комплекцию тела Джей-Джея, маниакально и неустанно. Правда, удавалось не везде — все кровати в лазарете были отвратительно скрипучими, кушетка и стол начали опасно накрениваться, и самым надежным местом казалась стена. Юра упирался в неё, вставал на носочки, потому что разница в росте была немного против позы стоя, а потом Джей-Джей повернул его к себе лицом, поднял и трахал его вот так, на весу, при этом закрывая руками лопатки Юры, чтобы его кожа не елозила по стене. Юра потом невесомо целовал стертые костяшки чужих пальцев, входил во вкус, начиная их облизывать и посасывать, и снова захлебывался стонами под, казалось бы, уже истощенным Джей-Джеем. Может, самодельный турник лося-то и не выдержит, а вот например, кого полегче… Чтобы повиснуть, обхватить ногами, и никто ничего бы не стёр…. Юра поймал внимательный взгляд Джей-Джея. — Неудобно, — предположил он, тут же прочистив горло. — Расположение и впрямь неудачное. — Отабек расценил его по-своему. Зато Джей-Джей кивнул, понимающе улыбнувшись. По сути, в лазарете он должен был набираться сил, но ему грех жаловаться. Он выглядел измотанным, но удовлетворенно-измотанным, как гепард, лениво развалившийся после того, как догнал и вкусил добычу. Один раз сказал даже, Юра, ты из меня все уже высосал, повремени, и Юра тихонько лёг рядом, своей покорностью заведя Джей-Джея моментально. Тем не менее, Юра старательно мониторил его состояние, приносил здоровую и по возможности вкусную еду, узнал у Милы, какой сок самый натуральный, потом — натуральный, но все-таки на вкус получше, провожался удивленными взглядами, но вообще ничего не замечал. Жаль только, что прогуляться нельзя было. Попадётся — значит, здоров и обратно в казарму. Поэтому ограничивались посиделками на крыльце, во время которых Юра понял, как солнце любит Джея-Джея, переливается в его волосах, купается в его коже, облизывает контур прямого подбородка, теряясь тенью в шее, отражается в его белозубой улыбке, заставляет его щуриться, но любит. Точно так же неравнодушен был к нему и ветер во время грозы. Юра иногда замечал шторм в мутно-синих глазах и задумывался, видел ли что-нибудь притягательнее. Юра искал его тело по утрам и довольно вздыхал, обнаруживая тепло рядом закрытыми глазами. Разумеется, ну разумеется, он пугался, но разрешал себе насладиться тем, что, по его мнению, он давно заслуживал. До этого дня не было даже Отабека, и теперь Юра боялся, что он обязательно заметит изменения, схватит веревку, туго затянувшуюся у юриного сердца, и безжалостно порвёт, чтобы не делать больно ему же. Предостеречь. Остановить. Пока Юра вешал куртку, Отабек о чём-то переговаривался с Джей-Джеем и вправлять кому-то мозги явно не был настроен. Они медленно направлялись в кабинет, где уже ждал Юра, и тот ненароком допустил мысль, что так было всегда, что вот Отабек, удручённый работой и погодой, заглядывает к ним на чай, беседу и всякую чушь, отвлекающую от того мрака снаружи, вот Джей-Джей, пусть, скажем, крутится помощником у Юры, но попутно сам учит его разным скиллам, и вот сам Юра, которому от этих мыслей тепло-тепло. — Спорим? — раздалось особенно громко, и Юра, успевший собрать волосы в пучок, с любопытством глянул в коридор, чтобы увидеть разгоряченного Джей-Джея, на полпути вставшего на руки. Отабек только головой покачал, но вдруг схватился за чужие ноги, и под выкрики оставшегося на руках Джей-Джея, устремился в кабинет, однако бережно опустив его ноги на пол. Джей-Джей встал одним плавным сильным движением. — Позер, — хмыкнул Отабек, довольный шалостью. — Самое интересное, что мои в казарме примерно такой же ерундой от скуки занимаются. — И впрямь интересно, — согласился нисколько не задетый Леруа. Юра решил напомнить: — Тебя тут никто насильно не держит. Джей-Джей поспешил встать со спины рядом, чмокнув открывшуюся шею и попутно достав печенье. Юра было повернул голову сказать, чтоб не делал так при Отабеке, но Джей-Джей предупредил все высказывания ещё одним коротким поцелуем в губы. — Он не гомофоб, — уверенно заявил Леруа, кивнув в сторону Отабека. — Вон, сидит, любуется. — Спорный момент, — сказал наблюдавший за ними Алтын. — Ты ставишь Юру в неудобное положение. — Хочешь поспорить на то, что у тебя не встанет, если ты будешь смотреть, как мы сексом занимаемся? — явно пропустив мимо ушей вторую часть предложения, сразу завёлся Джей-Джей. Юра в панике бросил взгляд на его вмиг заледеневшие глаза. Не успокоился. Никогда не успокоится. — Вуайеризмом не балуюсь, — опережая взрыв Юры, ответил Отабек. Джей-Джей зло ухмыльнулся — ответ ему понравился. Только взгляд Юры дал понять, что они к этой теме обязательно вернутся. Замялось быстро под горячий чай и ништяки. Отабек хвалил сорт, который покупал Юра, тот в ответ попросил не забывать, кто ему это все насоветовал. Джей-Джей зачем-то посчитал нужным вставить, что чаем можно убить, и отставил чашку, далее завязав непонятный разговор о хоздворе и его удобном расположении вдали от казарм. Звонок остановил попытки Юры зацепиться за нить беседы, оживленно поддерживаемой Отабеком, и он вышел в коридор, на ходу придумывая сказку об отсутствии накладных зампотылу. Майор верил, обещал поспособствовать, хвалил старшего сержанта за инициативность, и думать не думал проводить параллели частого пропадания Юры с присутствием канадского солдата в лазарете. Плисецкий размышлял, что полгода назад очковал бы так нагло врать, и сейчас поражался тому, как складно у него получалось. С кем поведёшься? А действительно, с кем?.. Юра повесил трубку, привалившись к стене и возвращаясь к утренним мыслям. Что-то не так. Какая-то ебанина. Вполне возможно, что она имела место быть в далеком прошлом, но происходила она на данный момент стопроцентно. Майор Никифоров не пожелал оставлять удивительно удачливого пиндоса в покое, мягко настояв на разговоре тет-а-тет. Явился утром, собранный и в то же время расслабленный, и смотрел на сидящего на кровати Джей-Джея новым взглядом, который Юра охарактеризовал как заинтересованно-изучающий. Джей-Джей воспринял взгляд спокойно, приветственно улыбнувшись, и улыбка эта на сегодня была последней. Юра оставил их в лазарете, занявшись работой, принял нескольких солдат — ранней осенью косило многих — и натыкался на благодарные улыбки и заявления о том, что их старший сержант самый лучший спец, тогда как в других частях хорошо если рану скотчем залепят. Никифоров негромко хлопнул дверью лазарета часом позже, все с той же улыбкой, знающей куда больше всех и вся, спешно попрощался и ушёл, не оставив шанса Юре поведать, к каким выводам он своей блистательной башкой сумел прийти. Юра зашёл к Джей-Джею, не улавливая никаких внешних изменений, но предчувствие снова дало о себе знать: тревожно расползлось от вида помутневших синих глаз, расфокусированно уставившихся в стену перед собой, напряженных очертаний плеч, закинутых за голову в обманчиво расслабленной позе, и стиснутых челюстей. Джей-Джей отреагировал на него только тогда, когда Юра присел рядом, схватил за запястье и поднёс к губам, не поднимая глаз. — Поделишься? — спросил Юра, и сам удивился попытке разузнать все аккуратно. Джей-Джей поцеловал запястье там, где вены проступали отчетливо, все так же смотря в стену: — Мозги ебал. Потом они отвлеклись на просмотр какого-то фильма и дальнейшее его обсуждение, и больше эту тему не поднимали. Стоя сейчас у двери, Юра понимал, что Никифоров всковырнул не то что тайное, а даже страшное. Такое, что даже давно отставленный в сторонку факт жены на его фоне казался просто пшиком. Он отмёл эти мысли, как только вернулся в кабинет, где двое за столом склонились над листом А4, забыв про чай и расчерчивая схемы, о чём-то оживлённо споря. — Рядом с хоздвором автопарк, — кажется, не в первый раз предупредил Отабек. — Там прапора таскаются вечно, я же тебе говорил. — Отгоним давай, — Джей-Джей постучал карандашом по губам, провёл кривую линию, ведущую из предположительного автопарка к зданию через два. — Сюда. Шуму наведём. — Склад ГСМ, — понял Юра, покачал головой. — Не ебу, из-за чего весь сыр-бор, но рискованно. — Ход, — только и сказал Отабек. Юра закатил глаза: — Наркоши ебаные. Может, нюхаешь ещё, колешься? Джей-Джей рассмеялся: — Только натур продукт. — Считает, что на моей родине дерьмо, а в Канаде всё по красоте, — Отабек не звучал оскорбленным. — Вот и угощу. — Смотри, чтоб не убило, — вспомнив свой первый и последний опыт с травой, сказал Юра. Казался себе взрослым тогда, мог попробовать любую дрянь, а потом корячиться, выблевывая всю взрослость на холодный асфальт. Что ни говори, Юра был рад, что решился на это именно с Отабеком, перед которым, может, и было стремно, но который явно ни за что бы не бросил погибать одного. Подождал, пока в себя придёт, отвёз к себе домой, лежал рядом тёплый и спокойный, пока Юра считал вертолеты и размышлял с какого конца взрослость выйдет наружу на этот раз. Юру передернуло. — Допустим, спрячетесь вы на хоздворе этом, — начал он. — Опять подеретесь, чтоб обоих в наряд туда отправили? Ладно, не суть. Сделаете все красиво, дружков пригласите. Последствия куда? Не капли, блядь, в глаза, а запах-то куда? Собак усыпите что ли? — Там не ходят, — отрезал Отабек, а потом прикусил кончик карандаша. — Блядь. Никифоровская. Обсуждать заранее обреченную на провал с чутким немцем особиста идею стало бесполезно. Потуги сошли на нет, разговор стремительно увял, раздражённый бесцельной утомленностью попросив перекур. Стемнело быстро. Тучи, заслонившие небо, моргнули пару раз вспышкой, не собираясь рассасываться как минимум до утра. Однако теперь Отабек совсем не этим был озадачен, отметая любую лазейку такого же задумчивого, но все ещё не остывшего идеей Джей-Джея. Ясен пень, хотел попробовать, и с обломом в виде осточертевшего майора смиряться не был намерен. — Да надо будет, усыплю, блядь, — психанул он в конце концов, от досады сплюнув. Отабек рвения не понял: — Из-за одной пятки что ли? Завязывай. — Да забодал он меня, — прикрыл глаза Джей-Джей. — Забодал… Юра стоял под козырьком, наблюдая за пацанами, курившими на крыльце, оценивая изменения в поведении Отабека, всё-таки зажегшегося какой-никакой идеей, на которого двумя часами ранее без тоски взглянуть было нельзя, обласкал взглядом заострившиеся от ещё утреннего разговора с Виктором черты лица Джей-Джея, тут же сгладившиеся смехом от собственной же шутки, и наконец уверенно выдал: — Хуй с вами. Возьму его на себя.